Я знала, что он говорит правду, потому что видела это в огне очага. Я поняла значение снов, которые видела всю жизнь, но о которых не осмеливалась рассказать ни одной живой душе. Здесь, при свете пламени, я вручила себя ему. Здесь, при свете пламени, я стала его. Не вернулась в отчий дом, а осталась в лесу, в каменной хижине рядом с алтарем, который Джайлз называл Языческим камнем».
Куин откинулась назад.
—Прошу прощения, у меня перед глазами все плывет.
—Пока хватит. — Кэл протянул ей стакан воды. — Хорошего понемножку.
—Совпадает с некоторыми версиями легенды, которые до нас дошли. — Сибил просматривала свои записи. — Битвы, передача силы. Насколько я поняла, остался всего один демон. Что-то мне не верится — наверное, я немного суеверна. Но можно интерпретировать и по-другому: только один демон свободно разгуливает по земле, по крайней мере, один раз в семь лет. Почему же он не нашел себе пару до Эстер Дейл? Странно, правда?
—Может, настроения не было? — тонко улыбнулся Гейдж.
—Полагаю, ты недалек от истины. Разумная теория, несмотря на весь твой сарказм. — Сибил погрозила Гейджу пальцем. — Возможно, они просто не могли смешиваться с людьми. Но точно так же, как Джайлз нашел способ лишить демона свободы, так и демон научился оставлять потомство. Обе стороны, так сказать, эволюционировали. Все живое эволюционирует.
—Здравая мысль, — согласился Фокс. — Еще один вариант: до Эстер все выстрелы, если можно так выразиться, были холостыми. Или женщины, которых он насиловал, по той или иной причине не смогли выносить ребенка. Нужно сделать перерыв. Куин читает уже часа два. Не знаю, как вы, а я проголодался.
—Не смотри на меня, — твердо заявила Сибил. — Я в прошлый раз готовила.
—Хорошо, я займусь едой. — Лейла встала. — Кэл, можно я пороюсь у тебя на кухне — может, найду что-нибудь?
—Давай.
Когда Фокс вошел на кухню, Лейла стояла спиной к двери, наклонившись и заглядывая в холодильник. Если мужчина думает, как хорош женский зад в мешковатых, не по размеру шортах, значит, этот мужчина действительно потерял голову.
—Решил тебе помочь.
Она выпрямилась и повернулась к нему с пакетами в руках: «американский» сыр, фунт ветчины и парочка тепличных помидоров.
—Я придумала: сэндвичи с поджаренным сыром, ветчиной и томатами. Возможно, салат из пасты, если найду, что туда бросить. Я справлюсь.
—Хочешь меня выставить.
—Нет. — Лейла вывалила пакеты на стол. — Я не сержусь. Сердиться — такое занудство. Ты не посмотришь, может, одежда уже высохла? Тогда я сниму эти шорты и надену свои вещи.
—Конечно. Но ты классно выглядишь.
—Вовсе нет.
—Просто ты себя не видишь, — гадая, какое у нее настроение, Фокс шагнул вперед. — Могу нарезать помидоры. Я в этом деле настоящий ас. Кроме того... — Он не останавливался, пока Лейла не оказалась прижатой к столу, а ладони Фокса не легли на столешницу по обе стороны от нее. — Я знаю, где Кэл хранит пасту.
—Что делает тебя незаменимым на кухне?
—Надеюсь, нет. Лейла... — Он всматривался в ее лицо. — Я не собираюсь тебе указывать, что думать или чувствовать, или когда брать эти мысли и чувства с полки, на которой ты их держишь. Но я думаю о тебе. И тоже кое-что чувствую. Помидоры я, конечно, неплохо режу, а вот со своими мыслями и чувствами справиться не могу.
—Я тебя боюсь.
На его лице отразилось искреннее изумление.
—Что? Меня? Еще никто никогда меня не боялся.
—Ошибаешься. Тебя боится помощник шерифа Нэппер. Отчасти именно поэтому он тебя донимает. Но тут другое. Я боюсь, потому что ты заставляешь меня испытывать чувства и желания, к которым, как мне кажется, я не готова. Было бы легче, если бы ты просто приударил за мной, влюбил в себя, потому что тогда я бы не отвечала за свой выбор.
—Могу попробовать.
—Нет. — Лейла покачала головой. — Не можешь. Ты другой. Для тебя отношения с женщиной — партнерство, а секс — обоюдное желание и решение. Так тебя воспитали с самого детства, и тут ничего не поделаешь. Это привлекает и одновременно все усложняет.
Лейла уперлась ладонью ему в грудь и легонько толкнула. Фокс попятился, и это движение, эта реакция, подтверждавшие только что произнесенные слова, вызвали у нее улыбку.
—Я тебя боюсь, — продолжала она, — потому что ты бежишь в горящий дом, чтобы спасти собак. Потому что ты заслоняешь меня от удара, принимаешь мою боль. Ты был прав: это твоя натура. Дело не только во мне. Точно так же ты заслонял бы собой Кэла или Гейджа, Куин или Сибил. Абсолютно незнакомого человека. Я боюсь тебя, потому что еще не встречала таких, как ты. И боюсь, что воспользуюсь шансом. Протяну руку и возьму, а потом потеряю тебя — именно из-за того, что ты такой, какой есть.
—Всю свою жизнь я и не догадывался, что внушаю такой страх.
Лейла отвернулась, взяла нож из ящика стола и положила на разделочную доску.
—Режь помидоры.
Лейла открыла буфет, нашла макароны, потом принялась искать кастрюлю, и в этот момент зазвонил телефон Фокса. Когда взгляд Фокса переместился на дисплей, она оглянулась.
—Привет, мама. Да. Правда? — Фокс отложил нож, облокотился на стол. — Когда? Серьезно. Конечно, конечно. — Он повернул голову к Лейле и прошептал: — Приезжает сестра с подругой. Что? — переспросил он уже в телефон. — Нет, никаких проблем. Послушай, раз уж ты позвонила... Сегодня мы приезжали на ферму. Я и все остальные. Рано утром. Дело в том... — Он умолк и вышел в помещение для стирки, соединявшееся с кухней.
Лейла улыбалась, прислушиваясь к его голосу. Да, такова его натура, подумала она, набирая воду для пасты. Спасать собак, не лгать. И объяснять матери, зачем они вытащили камень из стены старого сарая.
Неудивительно, что она почти влюбилась в него.
Дождь не переставал; день выдался сырой и мрачный. Они поели, а потом, не сговариваясь, перешли в гостиную, где Куин продолжила читать дневники.
Похоже на сказку, подумала Лейла: шелест дождя, потрескивание дров в камине, размеренный голос Куин, читавшей записи Энн. Переодевшись в свои высохшие вещи, Лейла уютно устроилась в кресле, а рядом на полу растянулись Фокс и Лэмп.
Если их сфотографировать, то на снимке получится компания друзей, собравшихся в дождливый день межсезонья, когда весна приходит на смену зиме. Куин с тетрадью в руках, рядом с ней на диване Кэл, на другом конце Сибил, похожая на ленивую кошку, и развалившийся в кресле Гейдж с очередной чашкой кофе в руке.
Но стоило прислушаться к словам, как картина менялась. Молодая женщина с разметавшимися по спине белокурыми волосами разжигала огонь в другом очаге. Сердце, переставшее биться много лет назад, было переполнено страданием.
