— Может быть, у духов Клеопатры был слишком сладкий и женственный запах? — предположила Вайолетт.
— Вполне вероятно, но мне почему-то кажется, что ароматы ритуальных таинств должны содержать запахи церковного ладана и пахучих пород деревьев, таких, как кедр, сандал. Однако это лишь предположение.
— Я вижу, вы неплохо разбираетесь в запахах? — Реплика Вайолетт прозвучала вопросительно.
— У меня есть друг, парфюмер с улицы рю де ла Пэ. — Аллин взял на кисточку немного бледно-розовой краски и сделал бережный мазок на холсте.
— Вероятно, от него вы и узнали о духах Клеопатры?
— Он говорил мне о них. Но я знал эту историю давно. Мне рассказала ее моя мать.
— Вот как! — Вайолетт была заинтригована. — А откуда узнала она?
— Мой отец подарил ей такие же духи, получив их, как и Жозефина, от самого Наполеона.
— Ваш отец знал Наполеона?
Было непривычно столь непринужденно говорить о таком легендарном человеке. Наполеон Бонапарт всегда был героем в глазах Вайолетт. И так же считали почти все в Новом Орлеане, несмотря на позорное поражение, постигшее его в конце жизни. Тогда казалось, что в короткий период времени, всего за несколько лет, он мог вернуть славу Франции, так же как теперь это мог бы сделать Наполеон III.
Аллин кивком головы ответил на ее вопрос, продолжая скользить рассеянным взглядом по холсту, которого он больше не касался кистью.
— Духи и довольно подробную инструкцию по извлечению и смешиванию масел, входивших в их состав, мой отец получил от Наполеона в знак дружбы. Но это было очень давно, когда оба они были молоды, почти сорок семь лет назад.
— Наверное, ваш отец воевал вместе с Наполеоном? Улыбка скользнула по его лицу.
— Мой отец вначале чрезвычайно восхищался этим человеком, но в конце был не согласен с ним, как и многие другие в то время.
Аллин положил кисть, палитру и не спеша вытер руки смоченной скипидаром тряпкой. Двигаясь с необыкновенной грациозностью, он приблизился к Вайолетт и сел на краю возвышения у ее ног. Поставив согнутую в колене ногу на край платформы и опершись на колено рукой, он повернулся к Вайолетт.
— Мадам, — заговорил он и остановился. Холодный северный свет, льющийся из окон, придавал его серым глазам голубой оттенок. Устремленный на Вайолетт открытый взгляд делал выражение его лица беззащитным. Растроганная и смущенная, Вайолетт ощутила странное смешанное чувство боли и радости.
— Меня зовут Вайолетт, — тихо проговорила она.
— Вайолетт, — повторил он обрадованно. И, набрав в грудь воздуха, спокойно продолжил:
— Мадам Вайолетт, вы должны знать, что ваш портрет почти окончен.
— Я догадывалась, что ваша работа близка к завершению, — грустно ответила она после некоторого замешательства.
— Если бы я хотел, я мог бы сделать последний мазок неделю назад. Мог бы сделать это и сейчас.
У нее перехватило дыхание от этих слов, в которых прозвучало откровенное признание. Он предоставлял ей право решить его участь.
— Могли бы? — мягко спросила она.
— Вопрос в том, должен ли я это делать?
Аллин говорил ровным голосом, более никак не проявляя своих чувств. Решение оставалось за ней. Если она скажет «да», он покорится ее воле, завершит портрет, и сеансы ее позирования на этом закончатся. А если она скажет «нет»?
— Я полагаю, — медленно проговорила она, — у нас нет необходимости спешить.
Улыбка озарила его лицо, засияв в лучиках морщинок вокруг глаз и в уголках рта. Аллин не сделал никакого движения навстречу ей, но Вайолетт ощутила силу его восторга, словно бурей захлестнувшего ее. Она не смогла удержаться от ответной улыбки.
— Мадам Вайолетт, — сдержанно заговорил он, — не согласитесь ли вы отправиться со мной на прогулку, раз уж у меня больше нет работы на сегодня? Мы могли бы пройтись с вами по свежему воздуху, как это делают большинство людей, и, может быть, посидеть где-нибудь в тихом месте с бокалом вина?
Осмелится ли она? Что, если кто-нибудь увидит и расскажет Гилберту?
О, разве могла она отказаться, когда все ее существо жаждало принять его приглашение! Нет, у нее не хватит сил сдержать свой порыв.
— Да, — прошептала она. — Я согласна.
Вайолетт и Аллин покинули дом через боковую дверь, чтобы не попасть на глаза Гермине, которая коротала время с экономкой; женщины подружились, поскольку обе не могли похвастаться отменным здоровьем и имели примерно одинаковый набор жалоб. Вайолетт не думала, что Термина может донести на нее, но ведь служанка нянчила Гилберта, когда тот был еще малышом, и поэтому Вайолетт не хотела подвергать испытанию ее чувство преданности хозяину.
День выдался чудесный. Удаляясь от острова Ситэ, Вайолетт с Аллином прогуливались по правому берегу Сены. Они говорили о многом, но иногда просто молчали, обмениваясь нежными взглядами. Не имея никакой цели, они шли по улицам, не обращая внимания на окружение, наслаждаясь обществом друг друга. Вайолетт ощущала, как напряжены его крепкие мускулы под тканью рукава, и это волновало ее. Прикосновение ее юбок к его одежде приводило ее в трепет, словно ткань являлась частью ее обостренных нервов. Она так остро чувствовала его близость, его открытость, его нежные взгляды и строгую сдержанность его манер по отношению к ней, что это становилось почти невыносимым. И все же ей хотелось, чтобы их прогулка длилась бесконечно.
Когда послеполуденные тени стали длиннее, они нашли кафе на краю сада и выбрали столик под раскидистым платаном. От железного стола и стульев тянуло холодом. Аллин заказал вино и горячий кофе с молоком, чтобы Вайолетт согрелась. Оглядевшись, она заметила, что столики заведения заняты парочками, вокруг которых царила особая атмосфера. Казалось, все их внимание было сосредоточено друг на друге. Она поделилась с Аллином своим наблюдением.
— Приглядитесь получше, — усмехнулся он.
Вайолетт последовала его совету и увидела, что большинство женщин были намного моложе своих кавалеров, хотя некоторые дамы выглядели старше и заметно богаче.
— О! — Вайолетт в смущении не знала, куда устремить свой взгляд.
— Да. Я надеюсь, вы не очень расстроились. — Он взял ее руку, лежавшую у нее на коленях, и погладил выступавшие косточки суставов большим пальцем, огрубевшим от упражнений в фехтовании. — Флирт в обычае парижан.
— Понимаю, — задумчиво ответила Вайолетт.
— Думаю, что вы вряд ли это понимаете, и надеюсь, вы не считаете, что я привел вас сюда ради подобной атмосферы, Я просто решил, что вам не захочется подвергаться риску быть кем-то узнанной, что могло бы случиться в более фешенебельном кафе.
