Мэтью преградил ей путь.
— Куда, черт возьми, ты направляешься? — грозно спросил он. — Ты не можешь кинуть мне такие новости, а потом вот так просто развернуться и уйти.
Фаби окинула его уничижительным взглядом.
— Очень даже могу!
— Я имею право потребовать объяснения, Фаби!
— А что тут объяснять?
— Как это произошло?
— Как и всегда происходит, как же еще, — устало ответила она.
Мэтью закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.
— Ты же говорила, что принимаешь таблетки.
— Принимаю.
— Ты пропустила день?
— Нет. Не пропустила, не принимала антибиотики, не страдала расстройством желудка. Гормональные таблетки эффективны на девяносто восемь процентов. Кто мог предположить, что оставшиеся несчастные два процента выпадут именно на мою долю? — Ее рот скривился. — Мне посоветовали сообщить тебе радостную новость, но теперь я жалею, что последовала этому совету.
— И кто же тебе посоветовал? — Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Кто еще в курсе?
— Никто, кроме врача, к которому я ходила сегодня. Он сказал, что отец всегда имеет право знать. Согласна. Но, очевидно, ты сомневаешься в своем отцовстве, так что разреши мне пройти, я еду домой.
— Черта с два я отпущу тебя! — Он схватил ее за плечи.
Фаби съежилась, словно ей были неприятны его прикосновения.
— Ради Бога, Фаби, прекрати, позволь мне помочь тебе. — В его глазах явственно читалась боль.
— И тебе все равно, отец ты или нет? — бросила она, и тут же паника охватила ее, так как к горлу подкатил ком.
Она едва успела добежать до раковины на кухне. Жестами она показывала Мэтью, что его присутствие не желательно, но он вытер пот ей со лба и протянул стакан минеральной воды. Откашливаясь и ловя ртом воздух, Фаби терла глаза, затем сделала глоток.
— Где твои вещи? — спросил он, когда вернулся, расплатившись с таксистом.
— Я не взяла их с собой.
— Можешь переодеться во что-нибудь мое. Завтра я съезжу за твоей одеждой, — безапелляционным тоном сообщил он и подхватил ее на руки.
Фаби из последних сил пыталась сопротивляться.
— Сейчас ты ляжешь в кровать, хочешь ты того или нет.
— Меня сейчас опять стошнит! — крикнула она, и Мэтью быстрыми шагами направился в ванную.
Фаби хотелось умереть со стыда, когда она выпрямилась и поймала свое бледное отражение в зеркале. С отвращением к себе она повернулась к нему спиной и решительно воспротивилась тому, чтобы Мэтью снова взял ее на руки.
— Не надо. Мне от этого дурно.
Видимо, в полном убеждении, что без его помощи она не справится, он положил ей руку на талию и довел до спальни, усадил на кровать и открыл шкаф. Достал футболки, спортивный костюм и разложил перед ней на кровати.
— Помочь тебе переодеться?
— Нет, спасибо, справлюсь сама.
Даже если это меня убьет, добавила она про себя, провожая его взглядом из комнаты, которая плыла у нее перед глазами. Наверное, такой эффект дают вогнутые стены. Фаби встала, и пол стал покачиваться, словно она находилась на палубе корабля. Она резко села.
Раздался тактичный стук в дверь.
— Ты уже легла?
— Нет.
— Можно войти?
— Это же твоя спальня.
Из-за двери показалась голова Мэтью.
— Что-то не так?
Он шутит?
— Если не считать, что я беременна, меня тошнит, кружится голова и разбито сердце, то я как огурчик, — огрызнулась она.
Впервые в жизни Мэтью Блэкберн выглядел совершенно растерянным.
— Что я могу для тебя сделать?
Обними и поцелуй меня, в отчаянии кричало все внутри.
— Боюсь, мне все-таки придется согласиться на твою помощь.
Мэтью опустился на колени перед кроватью и снял с нее туфли.
— В твоем положении лучше не носить туфли на таком высоком каблуке.
— Еще сегодня утром я ничего не знала о своем положении, — язвительно напомнила ему Фаби.
Рот Мэтью скривился.
— Не ожидала?
— Новость буквально огорошила меня. Я думала, это какая-нибудь странная форма гриппа. — Она принялась расстегивать пуговицы на сером жакете. — С этой частью я справлюсь сама. Спасибо.
Затем несколько неуклюже под пристальным взглядом Мэтью она попыталась снять блузку.
— Подними руки, — скомандовал он, и Фаби послушалась.
Она отвела взгляд, когда вслед за блузкой он освободил ее и от бюстгальтера, а затем помог натянуть одну из его футболок. Дрожащими руками Мэтью уложил ее на подушку.
— Теперь юбку, — глухо сказал он.
Она расстегнула молнию, и Мэт, сжав зубы, стащил юбку вниз. Затем дотронулся до кружевных чулок.
— Оставь, — попросила Фаби.
— Как скажешь.
Мэтью накрыл ее одеялом, лицо его было напряжено.
— Чем еще я могу помочь?
— Больше ничем, спасибо, — сказала она слабым голосом и отвернулась, давая понять, что ему лучше оставить ее одну.
Проснулась Фаби часа через два. Она осторожно встала с кровати. Казалось, голова раздулась как мыльный пузырь и вот-вот лопнет, но на ногах она держалась уверенней, чем некоторое время назад. Она постояла в ванной какое-то время на тот случай, если приступ тошноты повторится, умылась, провела расческой по волосам и вернулась в спальню.
Мэтью, все еще одетый в костюм, ждал ее там.
— Я услышал, что ты ходишь по комнате, — оправдал он свое появление. — Подумал, может, тебе понадобится моя помощь.
— Нет, спасибо. — Она окатила его ледяным взглядом и вернулась в постель. — Ни сейчас, ни в будущем.
Его глаза гневно сверкнули.
— Ты никогда меня не простишь?
Фаби пожала плечами.
— Я знала, что так будет, Мэтью, я приготовилась к этому. Я уже слышала одну историю с таким концом. Ребенок препятствует великим свершениям.
— Фаб, ты выслушаешь меня? — произнес он с внезапным раздражением. — Ты все поняла неправильно. Просто мы не так давно стали любовниками, поэтому, когда ты сказала о своей беременности, на какую-то долю секунды я ужасно испугался, что ребенок не мой, а не самому факту, что ты станешь матерью. В любом случае мои чувства по отношению к тебе неизменны.
Фаби так хотелось ему верить. Но его сомнения так больно ранили ее, что она не могла переступить через это.
— Не волнуйся, Мэтью, ребенок тебя ни к чему не обязывает.
— Фаби, я предлагал уже тебе стать моей женой, это ты отказалась. Но сейчас, я думаю, мы должны пожениться.
— Нет, Мэтью.
— Фаби, теперь это касается не только тебя, — произнес он с чувством, — но и ребенка. Обдумай все хорошенько. Наш малыш…
— Ты уверен в местоимении «наш»?
