— Фаби, теперь это касается не только тебя, — произнес он с чувством, — но и ребенка. Обдумай все хорошенько. Наш малыш…
— Ты уверен в местоимении «наш»?
— Конечно, уверен. Иначе зачем ты сообщила мне об этом?
— Может, надеясь повесить тебе на шею чужого ребенка?
Мэтью смотрел на нее, как на капризную маленькую девочку.
— Фаби, это не шутки.
— Да, — согласилась она. — Просто мне хочется выплеснуть на кого-нибудь свой яд.
— Понятно, я как раз попал под горячую руку.
К ее удивлению, он улыбнулся, и она отвела взгляд.
— Я нападаю на тебя не из-за ребенка…
— Нашего ребенка, — поправил он ее. — Теперь приляг. Я сейчас приму душ и приготовлю ужин. — Мэтью поднялся и достал из шкафа свою домашнюю одежду. — А ты пока привыкай к мысли о замужестве.
Услышав звук льющейся воды, Фаби осторожно села, гадая, где может лежать ее одежда. Она встала с кровати и тут же поняла, что бегство пока придется отложить. Уткнувшись снова в подушки, она признала поражение. Домой, скорей всего, она попадет только завтра.
Мэтью вышел из ванной в джинсах и футболке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Подавленной, — ответила Фаби горько.
— Тебе надо поесть.
— Ни за что, — запаниковала она. — Лучше я приму душ.
— Хорошо. Я найду тебе другую футболку.
Он помог ей встать и дойти до ванной комнаты.
— Оставь дверь приоткрытой на всякий случай. Если что, кричи, — наказал он и вышел.
Фаби нанесла шампунь на голову, затем долго стояла под струями воды, одной рукой поглаживая живот, словно пытаясь свыкнуться с мыслью, что там теперь растет новая жизнь.
— Фаби, выходи, — крикнул Мэтью.
Она закрыла кран и взяла полотенце, которое он ей протягивал через дверь. Ее позабавило, как старательно он отводит глаза.
— Ты уже видел меня обнаженной, Мэтью.
— Да, черт побери, видел! И все же в определенном смысле этот вечер оказался для меня не меньшим испытанием, чем для тебя.
— В каком это «определенном смысле»?
— Ты чувствовала себя плохо, когда я тебя раздевал, зато я, к сожалению, здоров как бык.
— Тебя даже не отвратило то, что ты видел, как меня вырвало? — удивилась она.
— Вовсе нет. — Блеск в его глазах заставил Фаби немного покраснеть. — Кружевные чулки явились последней каплей. Ты снова приляжешь?
— Да, я еще не совсем хорошо себя чувствую, — призналась она, — только… — Она замолчала и уставилась в стену.
— Я буду спать в другой спальне, если тебя это смущает.
— Спасибо.
— Не за что, — коротко бросил Мэтью и направился к двери. — Сегодня мне так и не удалось поужинать. Не хотел ничего готовить, чтобы запах не прошел сюда. Ты не возражаешь, если я приготовлю себе омлет?
— Нет, если только себе.
— Ты точно не хочешь хоть что-нибудь закинуть в свой желудок?
Фаби на минуту задумалась.
— Если только чаю.
— Хорошо, сейчас заварю. Ты вообще сегодня ела что-нибудь?
— Завтрак.
Мэтью поджал губы.
— И все? И целый день танцевала?
— Это моя работа.
Какое замечательное чувство свежести дает душ! Фаби вернулась в постель и задумалась над словами Мэта. Мэтью Блэкберн никогда не перекладывал свои обязанности на чужие плечи, это факт. Но она не может принять предложение от человека, который только что сомневался, его ли это обязанности на самом деле.
Фаби сказала об этом ему, когда он вернулся с подносом, на котором помимо чая были еще и тосты. К удивлению Фаби, ее желудок заурчал в предвкушении.
Мэтью поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью, передал ей тарелку с тостами, налил дымящийся фруктовый чай в кружку.
— Теперь моя очередь, Фаби, — сказал он, присаживаясь на край кровати и пристально глядя ей в глаза. — В ту ночь, когда я застал тебя в моей спальне в башне, мой мозг словно затуманился. Я совершенно забыл о предохранении, забыл, что ты принадлежишь Кайлу. Я забыл обо всем на свете, кроме своего безумного желания. Так что я нисколько не сомневаюсь, что это мои обязанности. Как видишь, сама судьба решила за нас. Мы должны пожениться. Ешь тост.
— Нет, Мэтью.
— Да, Фаби. — Он забрал у нее пустую кружку и поставил на поднос. Затем взял ее руку в свою. — Ребенок меняет все. Каким бы старомодным я тебе ни показался, но я хочу, чтобы мой ребенок носил мое имя. Так что уже в третий раз я спрашиваю тебя: ты выйдешь за меня замуж?
— Я не могу ответить «да», Мэтью. Мне надо подумать.
Он пожал плечами.
— Есть еще один вариант. Если тебе действительно так уж неприятна мысль о жизни рядом со мной, я могу купить тебе загородный домик с садом.
Ее глаза сузились.
— Мне? А сам будешь жить здесь, в этой квартире?
— Я предложил как вариант. — Он выпустил ее руку. — Это совсем не то, что я хочу, но решать тебе.
Фаби обдумывала и обдумывала все варианты, уже и не надеясь уснуть. А ведь еще сегодня днем она так радовалась при мысли, что увидит Мэтью снова, а позже — при мысли, что у нее будет ребенок. Затем закрались сомнения, страхи, которые вскоре оправдались. Его реакция разрушила ее счастье.
— Это не твоя вина, — прошептала она, погладив живот.
Нет, его предложения она не примет. Перспектива осесть где-нибудь на окраине и знать, что Мэтью может явиться туда в любой момент, казалась менее привлекательной, чем остаться одной и постараться забыть его.
Часа в три ночи Фаби оставила попытки заснуть. Она включила бра, тихо открыла дверь и юркнула в гостиную, которая в свете уличных фонарей казалась еще более просторной. Босиком она прошлепала на кухню, прикидывая, удастся ли ей намазать хлеб маслом, не зажигая свет, чтобы не разбудить Мэтью. Но не успела она открыть холодильник, как спрятанная в стене дверь открылась и появился Мэтью, завязывая на ходу халат.
— Фаби, тебе опять плохо? — спросил он и щелкнул выключателем.
— Нет, я просто проголодалась. Извини, что разбудила.
— Думаешь, я спал?
Она посмотрела куда-то в сторону.
— Меня тоже мучила бессонница. Не возражаешь, если я что-нибудь себе приготовлю?
— Возражаю. Иди назад в спальню, я сам приготовлю. Что ты хочешь? Еще тосты?
Она кивнула.
— Чудесно. Как ты добр.
— Добр? — процедил он сквозь зубы. — Лучше иди. Я принесу тебе тосты через десять минут.
Фаби ушла. Мэтью вернулся через гораздо большее время, чем обещал. А на подносе вместе с тостами находилась яичница-глазунья.
— Никаких отказов не принимаю, тебе необходимо поесть.
— Я и не собираюсь отказываться, — слабо вымолвила она и, как только он удалился, набросилась на еду.
