Он сел на камень, глядя на волны, на лодки, на чаек, стараясь успокоиться.
Единственная мысль: слава богу, слава богу, что не признался в своих чувствах Моргане. Один звонок из прошлого напомнил, что любви нет места в его жизни.
А признался бы... Поддался бы влиянию момента и признался в любви. Возможно — наверняка — начал бы строить планы.
Потом непременно испортил бы дело. Можно не сомневаться. Способность портить и разрывать отношения у него в крови.
Пальцы сжимались и разжимались, из губ вырвался горький смешок. Лианна... Ладно, просьба будет исполнена, она снова уйдет из его жизни. Пока деньги не кончатся.
Все это повторяется снова и снова. Будет повторяться до конца его дней.
— Здесь красиво, — тихо проговорила за спиной Моргана.
Он не вздрогнул, только вздохнул. Следовало догадаться, что она направится за ним. Будет ждать объяснений.
Что придумать? Объявить Лианну бывшей брошенной, но настырной любовницей? Или сплести искусную байку о жене главаря мафии, которая его шантажирует после краткой бурной интрижки? Звучит неплохо. Или сыграть на благородных чувствах, представив Лианну безутешной вдовой друга — лучшего друга, — которая время от времени нуждается в деньгах?
Черт возьми, можно даже сказать, что звонили из полицейского фонда. Что угодно, кроме страшной правды.
Она села рядом, положила руку на плечо. Ничего не спросила, ничего не сказала. Смотрела вместе с ним на залив в ожидании. От нее пахло ночью, дымом и розами.
Невыносимо хочется повернуться, прижаться лицом к груди, стиснуть в объятиях, пока не уйдет беспомощная злость.
Понятно, что ни выдумай, как ни изощряй фантазию, она поверит только правде.
Мне здесь нравится, — сказал Нэш через несколько долгих минут. — В Лос-Анджелесе смотрел из окна, видел другой многоквартирный дом. До переезда сюда даже не замечал, что меня окружает.
Время от времени у всех глаза открываются на окружающее, где бы они ни жили. Я в таком настроении отправляюсь в Ирландию. Брожу по пустому берегу, думаю о людях, которые там раньше ходили и дальше будут ходить. Понимаю, что ничто не вечно. Как бы ни было плохо или хорошо, все проходит, переходит на другой уровень.
Все меняется, ничего не исчезает, — пробормотал он.
Да, — улыбнулась Моргана, — я бы сказала, итог подведен идеально. — Дотянулась, обхватила его лицо руками. Глаза чистые, мягкие, голос готов утешить. — Поговори со мной, Нэш. Может быть, я не сумею помочь, но зато выслушаю.
Нечего говорить.
В ее глазах что-то мелькнуло. Он обругал себя, распознав боль.
Значит, ты охотно пускаешь меня в постель, но не в душу?
Черт возьми, одно с другим не связано.
Никакими силами, просьбами и уловками его не заставят открыть то, что следует скрыть.
—Понятно. — На миг возникло искушение помочь, успокоить, произнеся простое заклинание. Нельзя — покой будет ненастоящим. Вмешательство в чувства с помощью магии повредит им обоим. — Ладно. Пойду, покончу с маргаритками.
Поднялась без упреков, без горячих слов. Лучше выговор, чем холодная покорность. Она сделала шаг, он схватил ее за руку, на лице отразилась борьба. Моргана это видела, но молчала.
—Лианна моя мать.
Мать...
В глазах Нэша отражалось такое страдание, что Моргана постаралась скрыть потрясение. Вспомнила ледяной тон, каменное лицо. А женщина на другом конце линии была его матерью.
Что может внушить человеку презрение и отвращение к женщине, которая дала ему жизнь?
И этот человек — Нэш. Поэтому, пристально на него глядя, она попробовала позабыть о собственной, глубоко укоренившейся любви к семье.
Ему больно. В голосе и в глазах боли столько же, сколько злобы.
Видно, что с него шелухой слетело высокомерие, самоуверенность и легкомыслие. Сердце разрывается от сострадания, но от этого ему легче не станет. Хорошо бы обладать даром Анастасии, частично принять его боль на себя.
Вместо этого она вновь села рядом, не отняв руки. Пускай нельзя облегчить страдания, можно предложить любовь и поддержку.
— Расскажи.
С чего начать? Как объяснить то, чего сам не понимаешь?
Он смотрел на ее сильные пальцы, лежавшие в его руке. Она хочет понять, помочь, а ему это вовсе не требуется. Вдруг хлынули слова, которые невозможно сказать, ожили переживания, которыми невозможно делиться.
—Надо было знать мою бабку. Это была... — Нэш замешкался, подыскивая не слишком сильное выражение, — направленная стрела. Каждый должен был следовать за ней тем же узким коридором; Если искать единственное определение, я выбрал бы нетерпимость. Она овдовела, когда Лианне было лет десять. Мой дед держал страховую компанию, поэтому вдова была хорошо обеспечена, но берегла каждое пенни. Одна из тех, кто не способен радоваться жизни.
Он замолчал, глядя на паривших над водой чаек, рука нервно задергалась.
—Возможно, история кажется скорбной и грустной — вдова с двумя дочками, которых предстоит растить, — пока не поймешь, что ей нравилось верховодить. Предпочитала быть вдовой Керкленд, не отчитываясь ни перед кем, кроме самой себя. Как я понимаю, с дочками обращалась сурово, без конца метала громы и молнии. С Лианной вышла промашка. Она забеременела в семнадцать лет, не имея понятия от кого.
Тон грубый, но суть понятна.
—За это ты ее винишь?
Он бросил на нее мрачный взгляд:
Не за это. Старушка наверняка на добрых девять месяцев превратила ее жизнь в ад. В зависимости от рассказчика, либо Лианна несчастная одинокая девушка, жестоко наказанная за одну небольшую ошибку, либо бабушка святая мученица, принявшая свою блудную дочь. По моему личному мнению, это две эгоистичные женщины, которым плевать на всех, кроме себя.
Ей было всего семнадцать, Нэш, — тихо напомнила Моргана,
Он рассерженно сморщился:
—Значит, все нормально? Ей было всего семнадцать, значит, можно трахаться налево-направо, не зная, от кого залетела? Ей было всего семнадцать, значит, она правильно сделала, смывшись через два дня после моего рождения и оставив меня злой старухе? За двадцать шесть лет не сказала ни слова, ни разу не позвонила, даже не подумала...
Сердце сжалось, захотелось обнять, стиснуть, пока худшее не останется позади, но он отшатнулся:
—Хочу пройтись.
Надо либо оставить его в одиночестве, либо разделить с ним боль. Моргана быстро приняла решение, догнала, пошла рядом:
—Сочувствую всей душой.
Нэш лихорадочно замотал головой. Сладкий весенний воздух обжигал горло желчью.
—Прости. Не следовало обременять тебя.
