Джулс остается сидеть в гостиной, а я иду и одеваюсь. Пошло все к черту: сегодня я собираюсь вырядиться в пух и прах. Я вытаскиваю из шкафа прошлогоднее платье от «Джозеф» и надеваю его в паре с потрясающими туфлями «Прада», накладываю тонны макияжа, а волосы взбиваю наподобие осиного гнезда. Когда я вхожу в комнату, Джулс начинает протяжно свистеть, как волк из мультфильма, и хлопать в ладоши.
— Ура! — кричит она, подпрыгивает и обнимает меня, пританцовывая по комнате. — К нам вернулась старая Либби! Либби, которую мы все знаем и любим!
— Я что, действительно была так ужасна?
— Хуже! — смеется она. — Где твои вонючие старые кроссовки? — Она оглядывает комнату.
— Они не вонючие. А что?
— Они отправляются в помойку.
— Нет, — возражаю я в панике, потому что эти старые кроссовки напоминают мне о Нике, а я не совсем еще готова отказаться даже от воспоминаний. — Я в них буду на работу ходить. Я не хочу покамест их выбрасывать.
Она в ужасе смотрит на меня.
— Ты серьезно?
Я киваю.
— Ну как хочешь. — Она пожимает плечами. — Но ты выглядишь прекрасно, Либби, совсем как раньше.
Благослови ее бог. Она не говорит, что мои глаза, несмотря на тонны туши и умело нанесенные тени для век, похожи на крошечные щелочки.
Мы идем в «Меццо», где полно мальчиков из Сити и шикарных девушек. Через пять минут компания мужчин присылает на наш столик бутылку шампанского, и хотя они не в моем вкусе, но все же мне приятно снова окунуться в эту атмосферу. Казалось, что я ни капельки не скучаю по всему этому, но на самом деле я скучала.
— Почему у такой замечательной девушки нет кавалера? — говорит Эд.
Он мне определенно не нравится: высокий, плотный, с усами, а я терпеть не могу усы. Нет, на самом деле меня прямо-таки тошнит от усов; к тому же он какой-то слишком серьезный.
Скорее всего, у него куча денег. Конечно же, я ищу богатого мужа, но не хочу, чтобы он был скучным. Он должен с удовольствием ходить и в оперу, и на рок-концерт, а таких мужчин поискать. По правде, вполне может быть, что Джулс отхватила последний экземпляр этого вымирающего вида, но ведь надежда еще остается, не так ли?
Этот Эд выглядел бы вполне нормально без усов, но, даже если бы он побрился, все равно староват для меня. Хотя какого черта — я слегка взбиваю волосы, скромно улыбаюсь и говорю:
— Откуда вы знаете, что у меня нет кавалера?
— О, вы не одна?
Это он заинтересовался или что? Я качаю головой и внезапно чувствую невероятную тоску. Джулс замечает это и хватает меня за руку.
— Извините, мальчики, вернемся через секунду.
Мы уходим, а они недоумевают, почему женщины всегда ходят в туалет парами. Джулс спрашивает меня, в порядке ли я.
— Да. Правда. Я отлично провожу время. Не знаю. Просто я скучаю по Нику.
— А Эд?
— Что Эд?
— Может, стоит обратить на него внимание? Он явно тобой интересуется.
— Нет, — говорю я. — Совершенно не в моем вкусе. Слишком серьезный.
— Откуда ты знаешь? Иногда люди преподносят сюрпризы.
— Ну ладно. Сейчас сама увидишь. — И мы возвращаемся к компании Эда.
— Так, — говорю я ему. — Давно ты был на какой-нибудь веселой тусовке?
— «Тусовке»? — Похоже, он просто остолбенел. — Хмм, тусовка… О да! — И он начинает смеяться. — Уморительно, — повторяет он снова и снова.
Я смотрю на Джулс и выразительно поднимаю бровь.
— Ты очень забавная, Либби, — говорит он. — Я хотел бы пригласить тебя на ужин.
— О'кей, — я пожимаю плечами, — не поняла юмора; мне до лампочки, чего он хочет.
— Разреши узнать твой номер телефона?
Боже, этот парень что, на похоронах, что ли? Я роюсь в сумочке в поисках ручки, но, как обычно, сегодня я взяла свою волшебную сумку, которая проглатывает ручки, ключи и помаду. Эд берет ручку у проходящей мимо официантки и аккуратно записывает мой номер в какую-то маленькую кожаную книжечку типа бумажника, дорогущую на вид, в которой лежат маленькие листки белой бумаги.
— Я непременно позвоню тебе, — говорит он. — И мы вместе отужинаем в изысканном ресторане.
Я в буквальном смысле сдерживаю себя, чтобы опять не пожать плечами и не ляпнуть что-то вроде: «Да ради бога». Вместо этого я улыбаюсь и говорю:
— Очень мило.
Вскоре мы собираемся уходить, потому что напряжение сегодняшнего утра начинает сказываться и я чувствую себя разбитой. Эд пожимает мне руку и говорит:
— Было очень приятно познакомиться. Я позвоню, чтобы договориться об ужине.
И все. Мы забираемся в такси и едем домой.
— Не могу поверить, что ты подцепила мужика, — говорит Джулс. — В первый же вечер!
— Да ладно, Джулс, я бы не сказала, что он хорошая добыча.
— Ты что, ослепла? Он прелесть, и ты явно поразила его в самое сердце. Поужинаешь с ним?
— Не знаю.
— Ладно, по крайней мере теперь ты знаешь, что на свете есть другие мужчины и жизнь не кончена.
Я знаю, что она права, просто мне сейчас не нужны никакие другие мужчины, мне нужен Ник.
— И он, наверное, поведет тебя в шикарное место, у него явно куча денег, — продолжает Джулс.
— Откуда ты знаешь?
Она в изумлении уставилась на меня.
— Либби, я всему научилась у тебя. Не говори мне, что не заметила «ролекс».
Я качаю головой.
— Галстук от «Эрме»?
Качаю головой.
— Ключи от «порше»?
Качаю головой.
— Может быть, я и поужинаю с ним, — говорю я, потому что мне внезапно захотелось покататься на «порше». — Просто поужинаю, и все.
Джулс сидит рядом и улыбается. Я корчу ей рожу.
— Я так хорошо тебя знаю, — хохочет она, и я не могу удержаться и тоже начинаю смеяться.
Настроение меняется, стоит мне добраться до квартиры. Я открываю дверь, включаю свет, снимаю туфли и начинаю бродить по комнате, борясь с воспоминаниями о Нике, которые преследуют меня повсюду.
Диван, на котором я сидела, свернувшись калачиком, в самый первый вечер, когда мы вернулись от Сэл. Ванная, в которой он сидел в нелепой купальной шапочке. Кровать. О боже мой, кровать.
Я опускаюсь на пол, подтягиваю колени к груди и начинаю плакать, как ребенок.
Почему это случилось именно со мной? Почему у меня ничего не получается? Я пытаюсь вспомнить, как объяснил Ник, почему все кончилось, и ничего не понимаю. Разве можно порвать отношения с кем-то, кто нравится, действительно нравится? Он сказал, что все могло бы получиться, если бы мы встретились через несколько месяцев, — так, может быть, и сейчас получится. Может быть, я смогу заставить его передумать?
Мой мозг отказывается работать. Я должна его увидеть. Это единственное, что может мне сейчас помочь. Поговорить с ним. Заставить его понять, что у нас все получится, что мне наплевать на то, что у него нет работы, денег, потому что вдруг мне действительно стало наплевать. Все, что сейчас для меня имеет значение, — быть с ним рядом, все уладить, и единственный способ сделать это — поехать к нему.
