Он закрыл карту и потер глаза. Она выйдет за него замуж. Он так решил. Если только ему удастся урвать минутку, чтобы сделать ей предложение.
Брэди взял со стола открытку из Мексики – закат на море, пальмы, песок. «Ты отдыхай там получше, папочка, – мысленно обратился он к отцу, рассматривая открытку, – потому что, когда ты вернешься, мы с тобой посчитаемся». Интересно, захочет ли Ванесса поехать в тропики в их медовый месяц? Мексика, Багамы, Гавайи… Солнце, ленивые дни на пляже… Горячие страстные ночи. Нет, загадывать пока рано. Какой же медовый месяц до свадьбы? А свадьбы не может быть, пока не уломаешь женщину выйти за тебя замуж. Ах, если бы они были женаты, он мог бы сейчас отвезти свои усталые кости домой. Пока он не увидел ее, он и не знал, как ему хочется иметь свой дом, как у всех, – любимая женщина и их дети, Рождество и воскресные обеды.
Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он, видел это все прямо как наяву, только наяву так не бывает. Но сейчас он слишком устал, чтобы смотреть правде в глаза. Он слишком нуждался в ней, чтобы помнить о благоразумии.
Стоя в дверях, Ванесса наблюдала за ним со смесью удивления и благоговения. Это же Брэди. Ее Брэди. Но таким она его еще не видела – серьезным и деловым, в белом халате, среди своих дипломов и сертификатов, развешанных по стенам. На столе лежала аккуратная стопка бумаг, из кармана торчал офтальмоскоп. В этом Брэди не было ничего от юнца, готового чуть что показать всему миру удар левой. Это был солидный, надежный мужчина, которому люди доверяли свое здоровье. Он, как говорится, заполнил свою нишу.
Он принял решение и нашел свое место в жизни, а она? Она по сей день колебалась.
Но вот насчет Брэди она не мучилась сомнениями – он ее неотразимо притягивал. Она всегда к нему возвращалась.
С легкой улыбкой на лице она вошла в кабинет.
– Вы заняты, доктор Такер?
– Что? – Глаза Брэди распахнулись от изумления. Он смотрел на Ванессу, не вполне понимая, грезит он или все происходит наяву. Нет, настоящая Ванесса стояла у стола, в легкой блузке и брюках, и улыбалась.
– Привет, – сказала она, ставя на стол корзинку. – Я уж подумала, не уйти ли мне… У тебя был такой грозный вид… Я даже испугалась.
– Испугалась?
– Ну да. Я боюсь врачей. У них шприцы, иглы, они говорят непонятные слова и потом вписывают их в какие-то таблицы неразборчивым почерком.
– Хм, – сказал Брэди. – Может быть, мне снять халат?
– Нет, не стоит. Халат, пожалуй, мне нравится. Только не засовывай мне в рот свой шпатель. Кстати, твоя ассистентка сказала мне, что прием на сегодня закончен. Я столкнулась с ней в дверях, когда она уходила.
– В общем, да, – подтвердил Брэди, чувствуя, что писанину придется отложить. – А что в корзинке?
– Всякая еда. Раз ты не приезжаешь ко мне домой, я решила узнать, не примешь ли ты меня здесь.
– По удивительному совпадению я сейчас совершенно свободен. – Стоило ему взглянуть на Ванессу, и усталости как не бывало. Она не нанесла макияж, и на переносице была хорошо заметна россыпь веснушек. – Ну что ж, расскажи, какие у тебя проблемы.
– Видите ли, доктор, – начала Ванесса, садясь на стул напротив, – у меня что-то с головой. Страшная рассеянность. Начав какое-то дело, я останавливаюсь и забываю, что я делала, и сижу, уставившись в пустоту.
– Хм…
– А еще эти боли, – она положила руку на грудь, – вот здесь, и очень сильное сердцебиение.
– Ага…
– А по ночам, – она закусила нижнюю губу, – я вижу сны.
– Вот как? – Он поднялся и пересел на угол стола, ловя легкий, летучий аромат ее духов. – Какого рода сны?
– Личного. – Она надула губы.
– Но я же врач.
– Да? А почему тогда вы не предлагаете мне раздеться?
– Хороший вопрос. – Он встал со стола и взял ее за руку. – Идемте со мной.
– Куда?
– Ваш случай требует полного осмотра.
– Брэди…
– Для вас я доктор Брэди. – Он включил свет в соседнем кабинете. – Так где, вы говорите, у вас болит?
Она смерила его долгим внимательным взглядом.
– По-моему, вы злоупотребляете медицинским спиртом, доктор.
Он толкнул ее к кушетке.
– Расслабьтесь. Я вам помогу, ведь недаром меня называют доктор Неболит. – Он вынул свой офтальмоскоп и посветил ей в глаза. – Так, глаза определенно зеленые.
– Ах, какое облегчение.
– А что я говорил? Расстегните блузку, я проверю ваши рефлексы.
– Что ж… – она задумчиво провела языком по кромке верхних зубов, – раз я пришла… – Ее пальцы стали неторопливо расстегивать пуговицы. Из-под блузки сверкнул прозрачный голубой шелк.
Он не дыша смотрел, как она раздевается.
– С виду вы совершенно здоровы. Я бы даже сказал, вы выглядите великолепно.
– Но у меня боли в этом месте. – Она прижала его руку к груди. – Чувствуете? Сердце стучит как сумасшедшее.
– Ага, – согласился он, смакуя свои ощущения. – Думаю, что это заразно.
– У меня жар, – пробормотала Ванесса, – и слабость в ногах.
– Без сомнения, заразное заболевание. – Он пальцем спустил одну шелковую бретельку. – Вам нужно в карантин.
– Надеюсь, вместе с вами?
Он расстегнул ей брюки.
– А это идея. – Когда он наклонился, чтобы расстегнуть сандалии, вторая бретелька соскользнула с плеча.
– Так что со мной, доктор? – спросила она хриплым прерывистым голосом.
Он стянул с нее брюки.
– Моцарт-грипп.
– Ах вот оно что… – Она обвила руками его шею. Сто лет, кажется, прошло с их последнего объятия. Он ткнулся губами в ямочку на ее шее. – А вы мне поможете, доктор?
– А я что делаю?
Его губы скользнули вверх и нашли ее губы. Это было как вернуться домой, ибо он чувствовал, что там и есть их законное место. Она прильнула к нему, смакуя его вкус, и их вздохи и шепот смешались. Чем бы она ни болела, он все-таки был для нее лучшим лекарством.
– Мне уже лучше, – промычала она, прикусывая его губу, – но нужно еще.
– Ван?
Она с улыбкой перебирала его волосы, и в ее глазах лучился теплый свет. Он видел себя там, в ее дымчатых глазах. Все, чего он когда-либо желал, к чему стремился, о чем мечтал, – все было там. В долю секунды дразнящее влечение обернулось мучительной тягой, и он со стоном впился в ее губы: на этот раз он не будет с ней терпелив. Такая перемена удивила ее, но совсем не испугала; его внезапная и отчаянная горячность захватила ее и увлекла. Она прильнула к нему, повторяя про себя, точно в бреду: еще, еще, еще. Казалось, она никогда не насытится его бешеным желанием. Ее руки стаскивали с него халат и футболку, пока зубы кусали его рот. Страсть разгоралась в ней, точно полыхающий огонь. Ей хотелось осязать его плоть, его жаркую плоть, отведать ее вкус и ощутить на своих губах.
