— Ну, если б она была моей дочерью… — хихикнула Голди. — Я бы упекла ее в тюрягу, вот что!
Повисла неловкая пауза. Курт Рассел нервно переступал с ноги на ногу. «Сейчас наверняка спросит, как мне понравилась тюремная кормежка», — подумала Конни.
— Ну, — улыбнулся Курт, — уже решила, в каком будешь платье?
— Пока нет, — пробормотала Конни. Ее так и сжигало желание снова залезть в сумочку, вытащить заветную фляжку и глотнуть водки, чтобы чувствовать себя увереннее.
— Почему бы тебе не заскочить в бутик и не отхватить что-нибудь эффектное прямо с вешалки? — предложила Голди.
«Именно этим я и занималась в "Барниз"», — подумала Конни. От ее внимания не укрылось, как крепко сжимает в руке сумочку эта белокурая кинозвезда. Ее так и подмывало сказать: «Не бойся, Голди, не украду!»
— Что тут пьют? — весело осведомился Морти и снова пукнул.
«Ох уж этот Морти! — злобно подумала Конни. — Засунуть бы ему в штаны зажигалку «Бик» — она бы горела вечным пламенем».
— Я не пью, — сказала Голди.
— Я тоже, — подхватил Курт.
— Водку со льдом, — сказала Конни и добавила: — Двойную, — а потом, обернувшись к Курту и Голди, извиняющимся тоном заметила: — Что-то я немного разнервничалась.
— Не вижу причин, — улыбнулся Курт. — Выглядишь просто потрясающе.
Морти отошел, оставив их втроем.
— Может, пойдем в гостиную и поздороваемся с Дэвисами? — предложила Курту Голди.
«Не хочет, чтоб меня все время видели с ними рядом, — догадалась Конни. — Может, еще полицию вызовешь, сучка?»
— Мы здесь уже час и даже не видели хозяев, — объяснила Голди.
— Ну а вообще как вам приемчик? — спросила Конни.
— Замечательный, — ответил Курт.
— И кого тут только нет! — подхватила Голди. — Целые тонны еды и потрясающая музыка! И вообще все очень красиво и весело. Ну точь-в-точь встреча Нового года у Берта Рейнолдса! Помнишь, Курти, в восемьдесят седьмом?
— Такое разве забудешь… — проворчала Конни. — Как только кончился бал, у него отвалилась задница.
Курт и Голди развернулись и поспешили в гостиную, шокированные грубым и злобным замечанием Конни.
— Дай-ка мне несколько кубиков льда, — попросила Карен, указывая на серебряное ведерко, стоящее в баре лимузина.
— Тебе жарко? — осведомился Колин.
— Ничуть, — ответила она, запуская пальцы под бретельки золотистого вечернего платья от Веры Вонг. Опустила их и обнажила груди.
— Что это на тебя нашло? — пробормотал Колин, протягивая ведерко.
— Да так, один старый трюк, которому научилась еще с младых ногтей, — ответила Карен. Запустив пальцы в ведерко, зачерпнула полные горсти льда и приложила его к грудям. Колин изумленно вытаращил глаза. — Соски становятся твердыми, как канцелярские кнопки. — Карен отбросила ведерко на заднее сиденье и натянула бретельки. — Ну, разве не шикарно?
«Ледяные соски, — думал Колин. — Нет, это нечто невероятное! Впервые со времени разъезда с Фионой я должен появиться на людях с женщиной, у которой ледяные соски!»
— Да ты погляди, как здорово смотрятся, — мурлыкнула Карен и гордо выпятила грудь. Колин был вынужден признать, что соски действительно торчат, как пара указательных столбов. «Но какое направление они показывают, куда заведут меня?» — с опаской подумал он.
— Зачем ты пьешь эту гадость? — робко спросил Морти.
— Да затем, что, если не буду, протрезвею и задохнусь от твоей вони! — отрезала Конни и опрокинула третью рюмку водки. А затем поставила опустевшую стопку на голову итальянского херувимчика эпохи Ренессанса, скульптуры, особенно любимой Барбарой Дэвис.
— Господи помилуй! — пробормотал Морти, снял рюмку и отнес в бар. Конни тут же пожалела, что была груба с ним. Но слово, как известно, не воробей, вылетит — не поймаешь. И вообще весь этот вечер она только и делала, что говорила гадости разным людям. Не успели Курт Рассел и Голди Хоун отойти от нее, как она накинулась на Энджи Дикинсон.
— Эй, почему ты ничего не сделаешь со своими ужасными волосами? — прошипела Конни, и Энджи тут же ретировалась туда, откуда пришла.
Когда к ней подошел Дин Китон, одетый в ливрею английского лакея двадцатых годов, и спросил, не видела ли она случайно Стива Мартина, Конни громко расхохоталась и ответила:
— Не советую так возбуждаться, ласточка! Такой везухи, как в «Первом клубе жен», тебе уже не светит.
Она цепенела при одной мысли о том, что все присутствующие наверняка говорят только о ее недавнем аресте. Окончательно добила ее записка, найденная в конверте. Ей казалось, что все гости указывают на нее пальцем и смеются. Конни Траватано и в голову не могло прийти, что кое-кто из коллег искренне озабочен случившимся с ней и от души сочувствует.
— Идем в шатер, — сказал Морти в надежде, что обед хотя бы немного отрезвит ее. Он обнял Конни за плечи, и они двинулись к выходу из гостиной. Но не успели дойти до середины гигантского восточного ковра, устилавшего пол, как столкнулись с Колином и Карен.
— Настоящее сборище номинанток! — пошутил Морти.
— Привет, Конни! — сказала Карен. — Ты знакома с Колином Тромансом?
— Нет, — осторожно ответила Конни. — Очень приятно познакомиться.
— Я ваш большой поклонник, — сказал Колин, видя явную растерянность Конни и стараясь ее подбодрить. — Еще с детства просто обожал «Только скажи, где найти тебя».
— Вот как? — сказала Конни. — Странно. Ведь я записала эту песню, когда была уже женщиной в возрасте… — Кажется, Колин женат на Фионе Ковингтон. Тогда как прикажете понимать, что он оказался здесь с этой дешевкой Карен?
— О, вы себя недооцениваете! — усмехнулась Карен.
Конни тут же возненавидела ее за снисходительно-развязный тон.
— А где же ваша прелестная жена? — спросила она Колина.
— Сидит дома, — огрызнулась Карен. — Слушает одну из ваших записей, сделанных, когда вам стукнуло семьдесят восемь, или я ошибаюсь?
— Послушай-ка, Карен, — сказала Конни, оглядев нахалку с головы до пят. — Соски у тебя ну прямо как оливки. Признайся, чем их нафаршировала, а?
— А мне жутко нравится твоя сумочка, Конни, — парировала Карен. — Признайся, где сперла?
— А у тебя такая физиономия, точно ты мышьяка наелась! — прошипела Конни.
— Идемте, посмотрим, чем там угощают, — сказал Морти и подхватил Конни под руку. Слегка подталкивая, он вывел ее на лужайку и увлек к гигантскому шатру.
