— Ляля, я ношу в себе ребенка, который по ночам танцует брейк. Мне позволительно быть не только «недовольной», но ещё и бешеной.
Вместо того, чтобы продолжить диалог, Ларионов чмокнул меня в макушку и поставил тарелку, куда выложил пышный омлет с ветчиной и сыром. Я вяло поковырялась вилкой, но аппетита не было. Запах стоял сногсшибательный, да только из-за бессонной ночи кусок в горло не лез.
Как женщины добровольно соглашаются на второго-третьего-четвертого ребенка? Беременность — это не наслаждение, а сущая мука. Неспроста среди врачей она считается болезнью. Мне отдавили все внутренности, а это ещё даже не девятый месяц…
Илья оперся бедром о столешницу, склонил голову набок, пристально изучая меня.
— Знаешь что? А поехали в Прагу? — Он не дождался моей реакции и продолжил мягче: — Сорвемся прямо сегодня. Забей на работу, Света справится, без консультанта как-нибудь обойдутся. А что? По-моему, хорошая мысль. Уверен, маме ты понравишься, а отец в постоянных разъездах, мы его застанем буквально на день-два.
— Подожди. А как же врачи, анализы? — опешила я и хотела добавить какие-нибудь другие причины, почему нам нельзя никуда ехать, но тут зазвонил мой мобильный телефон. На экране высветилось: «Вика».
По правде говоря, я опасалась того, что знакомство с родителями ведет к чему-то более серьезному. Казалось бы, куда серьезнее, но что-то подсказывало мне, что после знакомства может последовать предложение, а за ним и женитьба. И всё. Илья Ларионов окончательно войдет в мою жизнь.
Хотела ли я этого?..
Наверное, да. Но почему тогда до последнего оттягивала? Почему-то мне казалось, что совместная жизнь приведет к тому же, что заставило нас с Филом разойтись: скандалам и изменам, недомолвкам, взаимным упрекам.
Короче говоря, спасибо Вике за то, что она помешала мне отказаться от поездки.
— Алло.
— Гномик, пожалуйста, срочно приезжай к Лене, у неё истерика, — протрещала подруга испуганным голосочком.
— Что ты подразумеваешь под истерикой?
— Настоящую ИСТЕРИКУ! — с нажимом ответила она. — Она безостановочно рыдает уже часа четыре. Мишка вызвонил меня, да только я не представляю, что делать. Никакие успокоения не действуют. Она даже не разговаривает. Пожалуйста, мы не справляемся.
— Какие-то проблемы? — понимающе спросил Илья. — Одевайся, я довезу.
— Да ладно, отдыхай. Доеду на такси.
На самом деле, мне не хотелось оставаться с Ларионовым наедине. Мы оба знали, что разговор про Прагу был начат не просто так. Его придется продолжить.
А значит, самое время трусливо сбежать. Я поцеловала Илью в щеку, набросила первое, что выпало из шкафа, и поехала выручать подругу из пучины депрессии.
В доме Ленки стояла непривычная тишина. Дверь открыл Миша, за спину которого прятался Вадим. Младший сын на руках отца безмятежно посапывал. Из семейной спальни выскользнула Вика и кинулась мне на шею.
— Выручай! Она вообще не реагирует на меня, только плачет всё сильнее.
— Оставьте нас наедине, — вздохнула и вошла внутрь спальни, прикрыв за собой дверь.
Ленка лежала на спине, прижав к груди подушку. Из глаз катились крупные слезы. Её губы тряслись, а пальцы так сильно впились в наволочку, что костяшки побелели. Я присела на край дивана и положила ладонь на колено подруги. Ленка как будто этого даже не заметила.
— Ларионов пригласил меня в Прагу, представляешь, — отвлеченно начала я. — Сижу и думаю, а надо ли оно мне? Я сознательно бежала от серьезных отношений и вот вляпалась в них по самые уши. — Ленка прислушалась, не переставая хлюпать носом. — Я борщей не варила со времен брака с Филиппом. Думала, никогда больше не придется собирать по квартире чьи-то носки. Я ж свободная независимая женщина, а не домохозяйка. А теперь… тьфу!
— И что ты решила? — спросила она горько.
О, наличие реакции — добрый знак. Продолжим заговаривать зубы. Иногда, чтобы отключиться от своих горестей, необходимо выслушать чьи-то заботы. Даже если, по мнению Ленки, мои проблемы надуманы, она всё равно начнет проецировать их на себя. А значит, и рыдать перестанет.
— Ничего. Сбежала как собака, поджав хвост. Мне нечего ему ответить. Ларионов — идеальный мужчина. Не знаю, за какие заслуги он мне послан. Но я боюсь его испортить. Зачерствеет, начнет пить пиво и чесать брюхо. Переоденется в растянутое трико. Прикинь?
Ленка истерично хихикнула.
— Или, — я улеглась на свободный кусок дивана и заложила руки за голову, — зачерствею сама. Мыться перестану, напялю халат в потеках жира.
— Мне бы твои проблемы, — фыркнула Ленка.
— Кстати, о проблемах. Что случилось?
— Я должна со дня на день родить.
— Не думала, что этот процесс до сих пор вызывает у тебя страх. Поверь, с момента твоих последних родов там ничего не изменилось.
Мы с подругой переглянулись. Две беременные женщины, животы которых весело торчали кверху. Одна зареванная и всклоченная, другая просто не накрашенная, заспанная и уставшая донельзя.
— Разумеется, не вызывает. — Ленка махнула рукой. — Я другого боюсь. Миша не справится с детьми.
— Он справлялся как-то до этого.
— Но то был один ребенок, а теперь их два, — тоскливо сказала подруга, уставившись в беленый потолок. — Кроме того, он вечно жалуется на то, как заколебался. Сегодня с утра только проснулись, а он уже недоволен. Вадим громко смотрит мультики, видите ли.
— Миша всегда может позвонить нам с Викой, если устанет.
Ленка уронила голову мне на плечо и помолчала. Я напомнила ей, как год назад Вадим заболел ветрянкой, которой заразилась подруга. Пока она лежала в постели с температурой, замазанная кремом, Мишка возился с младенцем. Да и перед этим, когда Ленка уехала рожать второго сына, Мишка с честью выдержал испытание отцовством. Может быть, он и не был идеальным мужем, но семью свою любил.
— Думаешь, у него получится? — Ленка закусила губу.
— Разумеется.
Иногда нужно не жалеть человека, а поговорить с ним по-взрослому. Мишка скакал вокруг Ленки, Вика сюсюкала с ней как с малым дитем. А смысл?
Я понимала, что истерика утихла, но не спешила вставать.
Мы полежали ещё немного, вспоминая студенческие годы и бессонные ночи перед экзаменами, которые казались настоящей катастрофой. Оказывается, катастрофы случаются разные. Сейчас бы я многое отдала за нудного преподавателя и сотню невыученных билетов.
— Давай, красота, умывайся, — потрепала Ленку по щечке, когда она окончательно успокоилась и начала хихикать.
Я вышла в кухню, где собралась мужская половина семейства вместе с нервно постукивающей пяткой Викой.
— Всё в порядке?! — Миша кинулся ко мне как к спасителю. — Она всё утро плачет, я весь извелся.
— Жить будет. Но! Миш, прекращай давить. Ей нужна помощь.
— В каком смысле? — Муженек Ленки уставился на меня, бледнея на глазах.
— В прямом. Найди ей профессионального психолога, позволь выговориться. С детьми помогай, не бросай жену. Она занимается самоедством только из-за того, что боится остаться без поддержки.
Миша согласно промычал, прижимая к себе обоих сыновей. Вика спросила разрешения дойти до Ленки, и я милостиво кивнула. Затем достала из шкафчика чашку, налила туда крепкой заварки, разбавила кипятком.
Минут десять я молча хлебала чай, заедая его бутербродами с плавленым сыром. Надо было всё-таки соглашаться на омлет в исполнении Ларионова. Тот хотя бы пах умопомрачительно. Мишка занялся готовкой. Получалось плохо (картофель он едва не кинул в суп вместе с кожурой), зато супруг искренне пытался помочь жене.
— Илона!!! — внезапно заверещали подруги в один голос.
Я перепугалась и рванула в комнату, ожидая любой катастрофы. Неужели они опять умудрились переругаться?! Но меня встретили два одинаково вытянувшихся лица с глазами-блюдцами. Скандалом тут и не пахло.
— Кажется, она рожает, — промямлила Вика.
— Точно рожаю, — многозначительно подтвердила Ленка.
— А я-то вам чем помогу!? — ахнула я. — Надо вызывать скорую! Лена, у тебя это как будто впервые!
