— Не-е-е-т! — просипела я, медленно оседая на землю. Только не он! Нет! На глаза навернулись слезы. Моя боль отошла на задний план. Был только он. Я упала на землю. И наблюдала за медленной смертью своего мужа. Его глаза были закрыты. Неужели он? Неужели он умер?
Неужели это конец?
Наш конец?
46
Керри
Умирать самой не страшно. Страшнее наблюдать, как умирает родной тебе человек. А самой… Нет, не страшно. Ни капельки. Это просто… Как уснуть. Закрыла глаза и все. И сразу боли нет.
А потом у меня случился либо предсмертный бред, либо правду говорят, что перед смерть вся жизнь проносится перед глазами. Но в этот раз я не была участницей этих событий, а была всего лишь сторонним наблюдателем. И это было так странно: наблюдать за собой. Но зато я поняла, с кем именно мне было хорошо…
* * *
Сначала я увидела мать, которая гладила свой округлившийся живот. Это мной она была беременна. Мама улыбалась, несмотря на всю ту боль, что причинил ей мой биологический отец.
* * *
Затем картинка сменилась. Вот мама учит ходить маленькую кареглазую и темноволосую девочку. Это я. Я никогда не знала, как выглядела в детстве, поскольку фотографий у нас не было. А мама улыбается и хлопает в ладоши на каждый мой самостоятельный шаг. Мама была такой же, как из моих снов.
* * *
А в следующее мгновение я вижу маму, которая маскирует свои синяки. В нашей жизни уже появился Фил. С тех пор мама редко улыбалась. Я ненавидела его. Он все разрушил. Все сломал.
* * *
А потом всплывает в памяти тот день, когда я встала на путь разрушения. Ведь все у нас было замечательно! Несмотря на то, что мы с мамой уже успели пережить. И несмотря на присутствие Фила в нашей жизни…
— Керри? — мама вновь меня позвала, и я вздрогнула. Совсем увлеклась мечтами… Ведь только мечты и спасают от серости, от мрачности и страха.
В мечтах нет боли и страха.
— Суп? — выкрикнула я в ответ, уже зная, что кроме супа ничего не будет.
— Отлично! — выкрикнула мама, — Давно не готовили!
Я улыбнулась. Мне нравился мамин оптимизм и юмор.
* * *
Затем вижу то, что совершила мама, пытаясь меня защитить от Фила, когда тот перешел все границы.
— Пошел вон из моего дома! — мама начала наступать на него, она вдруг быстро метнулась к тумбочке и схватила лампу, которой сразу же замахнулась на Фила. — Проваливай!
Фил опешил. А, возможно, даже испугался.
— Ты чего? Ошалела?
* * *
И про самую страшную ночь в своей жизни я не забыла. Именно тогда мать показала мне, какой сильной может быть материнская любовь. Какой безграничной может быть. И всесильной. Только мать может отдать жизнь за своего ребенка, даже не моргнув глазом. Я уверена, что ей тоже было страшно. Но страх за мою жизнь был сильнее. Она сделала все, чтобы спасти меня. И я бы хотела прожить достойную жизнь, чтобы мамина жертва не была напрасной… Но увы. Мне было не суждено.
Проснулась я от того, что кто-то сильно толкнул меня с кровати.
— Керри! — прошипела мать, встряхивая меня. Спросонья я ничего не понимала. — Керри, бегом!
А потом я услышала мужские голоса: грубые, жесткие, злые. А после сильные удары в дверь. Он пришел. Фил пришел и притащил своих дружков. Ночь расплаты пришла. Мне стало страшно. Очень страшно.
Мама обхватила мое лицо ладонями и посмотрела мне прямо в глаза, а потом тихо прошептала:
— Слушай меня внимательно, Керри, — она легонько шлепнула меня по щеке, — сейчас я тебя спрячу. И ты будешь сидеть тихо, как мышка. Поняла меня?
* * *
И вспомнилась та боль, которую я испытала, когда только-только начала осознавать, что потеряла ее. Свою маму, своего единственного близкого человека. Но была… Была еще надежда!
— Не знаю… Такая пустота в душе, — прошептала я и тут же закрыла глаза. Мне не хотелось плакать. Я не хотела еще больше тем самым причинять себе боль.
Каролина кивнула и погладила меня по руке.
— Знаю. Это боль. И она нескоро пройдет… Но мы будем верить, что с твоей мамой все хорошо. Мы должны верить.
* * *
А потом появился в моей жизни он. Абрам. Мой первый мужчина, мой будущий муж. Но в первую нашу встречу она нагнал на меня ужаса. Сделал мне такое предложение, от которого мне до сих пор плохо… Но кто же знал, какое будущее у нас будет?
Тогда он был просто мужчиной. Просто командиром.
Несколько секунд командир молчал, а потом запрокинул голову и рассмеялся. Смех его был низким и немного хриплым.
Затем он оттолкнулся от стола и направился к нам. Пока он не казался агрессивным, а у меня уже сердце в пятки ушло. Я хотела жить. И желательно без боли.
Командир остановился перед Паулиной, затем перевел взгляд на меня.
Я чувствовала себя неуютно. Мне хотелось спрятаться. Сбежать. Лишь бы он не смотрел на меня.
— Эту определить в столовую, пусть готовит, — он указал пальцем на Паулину, но при этом смотрел на меня. — А эта… Пусть останется.
* * *
Почему-то Бланка стала ярким пятном в моей памяти. Я помнила, как она накинулась на меня, как из-за нее я попала в тюрьму. И как Абрам тогда спас меня. И помню то, что повлекло ее смерть…
— Посидите здесь, — произнес один из солдат и окинул нас взглядом, — вы нарушили правила. У нас драки запрещены. Посидите, подумаете над поведением.
— Когда вы меня освободите? — спросила незнакомка, — Позовите Абрама…
— Бланка, — раздраженно перебил ее другой солдат, — командир занят. Он не будет лезть в бабские разборки. Ты никогда не была центром его Вселенной. И ты знаешь, что ты не единственная, у которой есть дырка между ног. Которой, кстати, многие уже попользовались.
* * *
Та ночь тоже была наполнена ужаса и кошмара. Я тогда действительно думала, что умру. И умру в муках. Я думала, что меня изнасилуют. А потом убьют. И никто не узнает, где мое тело. Никто не похоронит меня. А все почему? Потому что женская ревность творит страшные вещи…
— Абрам хоть и наказал меня, но я все равно останусь его любимой девочкой. А ты мешаешь ему. Понимаешь? — Бланка изобразила на лице жалость, и если бы я не видела ее настоящее лицо, то обязательно всплакнула. Я помнила, как она готова была лизать Абраму сапоги, лишь бы угодить мужчине. — Поэтому попросил меня помочь ему. И я, как любящая девушка, исполняю просьбу своего мужчину. С огромной радостью, прошу заметить… А ты… Тебя даже не жаль, не нужно было вешаться на мужчину, который тебе не по зубам… Теперь пришло время расплачиваться за свои ошибки.
* * *
И помню свой страх, когда мне грозила казнь. И опять Абрам спас меня. Своим своеобразным способом, но спас. Иначе бы я давно бы была уже мертва.
— Что теперь со мной будет? — спросила и замерла, в ожидании ответа.
Абрам подошел ко мне и прикоснулся пальцами к подбородку.
— Тебя признают виновной, а потом казнят, — холодно произнес мужчина.
— Но я не виновата! — заплакала я, уже не сдерживая слез.
— Аврам — губернатор, он судит по законам. Убила — значит умрешь сама.
Я закрыла глаза и разрыдалась. Мне не хотелось умирать. Всё же не хотелось. Все те мысли, что одолевали и успокаивали меня в камере, испарились.
