Ознакомительная версия.
Роберт считает меня сильной. Он говорит, что хочет освободить меня от самоограничений. Говорит, что хочет идти рядом по пляжу, обедать со мной, праздновать маленькие радости, из которых состоит наша жизнь… вместе.
Он говорит, что ценит меня, не ту женщину, которую я люблю показывать миру, а ту, которая прячется под покровами добропорядочности, женщину, которая отказывается задыхаться в границах условностей.
Он сказал мне все это, когда мы стояли на борту его яхты.
Душой я все еще на той яхте, в то самое мгновение. Да, в такую реальность я решила поверить. Я даю Роберту руку, и он шепотом подбадривает меня. Он утверждает, что мы можем быть вместе и при этом никто не должен страдать. Мы с ним просто два человека; не в нашей власти вызвать бурю столетия или вывернуть вселенную наизнанку. Мы просто два влюбленных человека.
Он говорит, что мы можем сбежать, ненадолго, и, когда мы вернемся обратно, все само собой утрясется. Я сохраню должность в крупной консалтинговой фирме, где я поднялась с самого низа; моя карьера не пострадает. Он по-прежнему будет возглавлять Maned Wolf Securities, а это самый крупный клиент моей фирмы. Мы будем вместе трудиться, вместе играть, просто будем вместе.
Нам не обязательно испытывать боль или вину за наши поступки. Только удовольствие. И словно в доказательство этого он тянется ко мне. Гладит мою шею. Руки такие нежные, шершавые.
Этими руками он создает всякие вещи – от изящных работ по дереву до могущественных компаний. Он пробегает пальцами по моим волосам и легонько сжимает их, собирая в горсть.
– Кейси, – говорит он, и клетка открывается.
Я чувствую на своих губах его губы, его ладонь проскальзывает между моих ног и сжимает лоно… там, где клитор. Ткань – слишком неубедительная, слабая преграда на пути исходящего от него жара. Не уверена, успею ли я снять одежду, или она попросту растворится на мне.
Но Роберт прогоняет мои сомнения, когда снимает с меня рубашку, берет груди в свои ладони и проходит большими пальцами там, где соски трутся о ткань бюстгальтера. Мы на палубе его яхты, пришвартованной в Марина-Дель-Рей. Люди видят нас. Я чувствую на себе их взгляды, вижу, как они отрываются от океана и обращаются к огню. Они смотрят, как он раздевает меня, как ласкает меня, а мне все равно.
Потому что я с Робертом. Потому что я знаю: когда я с ним, я в безопасности.
Он притягивает меня к себе и впивается в шею. Возбужденный член упирается мне в живот; я намокаю в предвкушении большего. Я жажду почувствовать его плоть в себе. Люди смотрят, как я снимаю с него рубашку и являю взору его безупречное, словно вылепленное скульптором тело. Люди смотрят, как он расстегивает мой бюстгальтер и бросает его на палубу.
Я ложусь на шезлонг… Был ли он тогда на палубе?
Не важно. В моей реальности он есть, и я могу расположиться на нем, полуобнаженная, приглашая его взять меня прямо здесь, у всех на виду. Пусть смотрят. Пусть фотографируют, если хотят. Никто и ничто не имеет значения. Это мой мир; я выбираю, каким правилам следовать, а какие послать ко всем чертям. Я лежу в шезлонге и улыбаюсь, глядя на то, как пальцы Роберта сражаются с пуговицами на моем поясе, улыбаюсь, чувствуя, как он снимает с меня брюки, задыхаюсь, когда он проводит рукой по моим намокшим трусикам.
– Она восхитительна, – шепчет какой-то мужчина. Он стоит в конце пирса, но я прекрасно слышу его. Он никогда в жизни не видел такую, как я. Никогда не видел, чтобы человек настолько терял разум от обуревающей его страсти и силы.
Я смотрю, как Роберт расстегивает ремень, не отрывая от меня взгляда. Он не замечает зрителей. Он видит только меня, женщину, которую хочет, зверя, которого он выпустил на свободу.
У меня захватывает дух, когда он раздевается. Становится ясно, почему греки считали человеческое тело священным. Его страсть выставлена напоказ, я тянусь к нему, но он не торопится входить в меня.
Вместо этого он опускается передо мной на колени, снимает с меня промокшие трусики, открывает меня языком.
Я выгибаюсь дугой и кричу. Каждая моя клеточка стала гиперчувствительной: я готова. Аудитория ширится, подходят еще люди. Мужчины и женщины. Они ласкают меня глазами, как Роберт ласкает руками и ртом. Его язык продолжает играть со мной, сначала двигаясь медленно, потом все быстрее и быстрее, пальцы погружаются в меня, делая впечатление полным.
На этот раз я провожу рукой по его волосам, я вцепляюсь в его волосы, когда неодолимое желание сотрясает мое тело. Бедра поднимаются ему навстречу; приходит оргазм, я слышу, как зрители шепчутся, щелкают фотоаппаратами, когда я взрываюсь, не в силах сдерживаться ни минутой дольше.
А потом Роберт отрывается от меня и улыбается… Шезлонг, на котором я возлежу, теперь становится шире и устойчивее. Он садится на меня верхом, ложится поверх меня, прижимает свое копье к моему лону… но не входит, еще нет.
Он заглядывает мне в глаза, пока я молча молю его о пощаде, и зрители замирают затаив дыхание. Они разделяют со мной предвкушение, потребность, и, когда он рывком входит в меня, я чувствую их одобрение.
Я двигаю бедрами в едином с ним ритме. Ногти впиваются в его нежную кожу, я чувствую его крепкие мускулы, чувствую, как он все глубже и глубже проникает в меня.
Он закидывает мою ногу себе на плечо и входит еще глубже. Его глаза не отрываются от меня. Я ощущаю его дыхание, аромат его лосьона после бритья впитывается в мою кожу.
Я едва сдерживаюсь; страсть слишком велика, но он удерживает меня, прижав мои руки над головой, как он иногда это делает, вынуждая меня получать удовольствие в чистом виде, пока весь мир смотрит на нас.
И вот уже каждая частичка моего тела вибрирует, пока он ведет меня в эротическом танце двух тел.
– Роберт. – С моих губ со стоном срывается его имя, единственное слово, которое я способна сейчас произнести, единственное слово, которое приходит на ум.
Он улыбается и увеличивает темп. Мне требуется последний толчок. И вновь моя спина выгибается дугой, голова мечется из стороны в сторону, соски тянутся вверх, трутся о его грудь, и я снова кричу, но на этот раз не одна – мы кончаем с ним вместе, прямо на палубе его яхты.
Люди смотрят, но не могут дотронуться до нас. Мы слишком могущественны, чтобы их интерес заботил нас. Мы вообще не обращаем на них внимания, стараясь отдышаться, крепко обнимая друг друга, обливаясь потом.
Люди смотрят, и они видят меня, видят ту женщину, которую видит Роберт, видят животное, его силу и уязвимость. Но я их не вижу. Весь мир для меня сжался в одну точку, а в ней – мужчина, который лежит на мне, тяжело дыша. Он заглядывает мне в глаза, и я знаю, что мы в безопасности.
Ознакомительная версия.
