теперь потребуется поменьше, смогла немного расслабиться и наконец-то уделить время своей жизни. Служебный роман длился уже несколько лет, но все предложения съехаться мама отвергала, не хотела отвлекать дочь от учебы и себя от зарабатывания денег.
Проработав практически все лето вожатой в лагере, Кет в сентябре начала учиться в институте. Жила недалеко, в общежитии.
И ей все нравилось. Пока что предметы были общей направленности, разделение по специализациям предстояло только на третьем курсе. А некоторым из студентов, и ей в том числе, предложили летнюю практику в одном из посольств. И это было невероятно круто. Дни летели незаметно, и уже почти не ощущалась боль.
И по ночам снилась обычная лабудень, а не Кот, трахающий блондинку на той же кровати, где Кет спала с ним. И не Кот, целующий ее нежно и сладко, так, что пальцы на ногах поджимались, целующий только затем, чтоб в следующую секунду оттолкнуть. Не Кот, глядящий на нее жарко и откровенно, раздевающий взглядом, а через минуту отворачивающийся равнодушно.
Кет училась, с удовольствием ходила на лекции, думала о будущем. О таком, каким она и планировала его. Интересным. С путешествиями, с замечательной работой.
И вроде бы даже радовалась.
Вот только не оставляло ощущение суррогата. Как-будто она пластиковая кукла, как Барби, например, живет своей пластиковой розовой жизнью, и будущее у нее понятно и красиво. Тоже пластиковое.
Весной Кет поймала себя на том, что уже не особо радуется учебе. И прекрасной летней практике. И внимание со стороны ее куратора стало напрягать. И вообще, может, зря она все это затеяла.
И мама перестала говорить про Кота. Совсем. Словно его и не было.
Кет ужасно хотелось съездить в родной город, хотя бы на дверь квартиры посмотреть, где она была так счастлива когда-то. Но приходило понимание, что это не нужно, никому не нужно.
Пустая блажь.
Кет усиленнее начала учиться, погрузилась в процесс, надеясь, что это просто весенняя хандра, и скоро она излечится.
Она и в самом деле излечилась.
Появился Кот и излечил.
А потом и вовсе, наглый, как и все коты, пробрался в ее жизнь, и поменял полностью. Весь мир.
Кет улыбнулась, вспомнив, как он безапелляционно заявил на исходе третьих суток возобновления их отношений, что роспись будет через два дня. Он уже все устроил.
Кет попыталась возражать, что торопиться-то теперь некуда, что она и так с ним, но Кот был непреклонен. Он вообще не хотел ее выпускать из дома без гарантий, что теперь она его, что никуда не денется. Одного раза ему явно хватило за глаза.
Он развил бешеную деятельность, беззастенчиво напряг своего начальника, и их в самом деле расписали в конце недели. Кет выдали больничный задним числом, чтоб не ставили прогулы в институте.
Кет оставалось только подчиниться стихии. С удовольствием.
И вот уже месяц она была Князевой.
И с уверенностью могла сказать, что это явно лучший месяц в ее жизни.
И даже ревность Кота ей нравилась.
Правда, иногда он перегибал палку, особенно, когда, что-то выяснив у руководства про место ее учебы, стал очень серьезно уговаривать перевестись.
И не говорил, почему.
Кет, не добившись от него ничего путного, все списала на ту же ревность. И даже разозлилась, решив, что он вообще не хочет, чтоб она училась.
Ревнивый Кот!
Вот и теперь он сидел, смотрел на нее, и уж кому бы промолчать про трах глазами!
- Домой поехали, - наконец пробормотал он, - а то прямо возле твоего любимого института вые*у.
В лифте Кот привычно уже полез целоваться и раздевать ее, а Кет упорно убирала его настойчивые руки, памятуя о парочке не очень приятных ситуаций, когда их встречали соседи по лестничной клетке. Впрочем, после того, как она кричала по ночам, да и днем тоже, ее репутацию было уже не спасти. Похоже, все соседи совершенно серьезно думали, что он ее бьет и мучает, и случай с вызовом полиции повторялся еще два раза. И за каждый Кет было безумно неудобно. Особенно при воспоминании, что предшествовало вызову.
Кот же, бесстыдник, только ржал.
Несмотря на сопротивление и увещевания, в квартиру Кет ввалилась уже в полуодетом состоянии, и дальше коридора опять не ушла.
Явившийся на шум Дом только протяжно зевнул, вильнул обубком хвоста и утопал сразу на кухню. Привык уже.
Василий привычно развернул ее и ухватил за высокий хвост, наматывая пряди на кулак. Выгибая до ломоты в пояснице. Жестко, ударом, входя. И тут же набирая бешеный темп.
Всхлипывая сладко от сильных толчков, Кет царапала обои, цеплялась за ручку двери, ведущую в ванную комнату, пока Кот не перехватил ее горло, прижимая спиной к себе и не впился болезненным, но таким нужным укусом в шею, кончая.
Уже в постели, Кот сыто и лениво ворчал, что нахер этот институт, что скоро лето, что он договорился про отпуск, и, хоть он и невыездной, но и у нас есть красивые места, и можно бы на машине проехаться, и вообще, может, задуматься про перевод в другой институт, а то тут требования, и хмыри всякие ходят, за ручки хватают…
Кет поглаживала его по мощной груди, наслаждаясь теплом кожи, облизывала губы, обдумывая одну аферу, после которой Кот окончательно разомлеет и успокоится насчет нее.
Пальчики скользнули к паху, Кот резко замолчал.
Кет раньше не делала этого, и теперь хотела попробовать. Она мягко лизнула сосок, услышала шумный вздох, улыбнулась. Да, правильная тактика.
Спустилась поцелуями ниже. Обхватила член ладошкой, погладила. Кот, не привычный к такой ее ласке, вздрогнул, но ни слова не сказал. Словно спугнуть боялся.
А Кет, увлеченная открывающейся перспективой, мимолетно подумала, что тактику она выбрала верную. Даже если она сейчас что-то сделает неправильно, Коту все равно понравится и запомнится этот ее первый опыт.
И, может, он на время хотя бы забудет о своих претензиях к институту.
Потому что сегодня вечером Кет сама даст ему еще один козырь, чтоб не пускать ее
