Аппетита после беседы у барбекю у меня нет, но я, боясь обидеть папу, заставляю себя съесть целый стейк. А после ужина выхожу посидеть на плетеном диване на террасе.
Накидываю на плечи мамин палантин и устремляю взгляд на сад. С этого места открывается изумительный вид. При его планировке на это и был упор. Мама любит сидеть здесь вот так по вечерам. Думать о своем и смотреть на сад.
За время моего отсутствия он разительно изменился. Отцвели жасмины и розы. Настала пора гортензий. Объемные кусты, усыпанные белыми и розовыми шапками, придают вечернему саду помпезности и тихой торжественности.
Нереальное зрелище.
На деревянный пол террасы падает желтая полоска света и вскоре рядом со мной на диван, с бокалом вина в руке, опускается мама.
Запахивает на груди теплую накидку и пригубляет свое любимое Коста Гранде.
– Ты разочаровала меня, Анна.
Я знаю. Разочаровала и опозорила. Наверняка, испортила многолетнюю дружбу с Коганами. Для меня это не секрет, но слова ее все равно ранят.
Мне обидно, что даже сейчас мама думает о себе, своей репутации и неоправданных надеждах. Мои чувства вообще в расчет не берутся! Никого не волнует, что творится у меня в душе. Каково мне в этой ситуации!
Всем плевать! Маме, папе и… даже Матвею…
– Ты любила когда–нибудь, мам?..
– Я?..
– Ты. Знаешь, что это за чувство?..
Мама тихо усмехается и поворачивает ко мне голову. В глазах усталое снисхождение и тоска.
Она уже захмелела и расслабилась. Сняв маску железной леди, не держит лицо, и от того выглядит значительно старше, чем обычно.
– Думаешь, у меня кусок льда вместо сердца? Думаешь, что я чувствовать не умею?..
– Не знаю… поэтому и спрашиваю…
– А я умею! В моей жизни тоже была… эта чертова любовь…
Сделав большой глоток, мама запускает пальцы в свою укладку и начинает ворошить волосы.
– А сейчас ты его уже не любишь?
– Кого?..
– Папу…
Она смотрит на меня, как на дурочку и вдруг начинает смеяться. Только как–то невесело, с надрывом.
– При чем тут твой отец?
Глава 21.
Я теряюсь. Никогда раньше мы с мамой не говорили на подобные темы. В нашей семье вообще не принято обсуждать чувства, делиться сокровенным. Тем более, таким…
– Дурочка… – почти ласково выговаривает она, – наивная девочка…
– У тебя был кто–то до папы?..
Она резко замолкает, и будто закрывается. Отвернувшись, устремляет взгляд в сад.
– После папы…
– Что?!
– Это было пять лет назад, – начинает мама, – я тогда еще в районном суде работала…
Притихаю и неосознанно двигаюсь к ней ближе, потому что впервые она делится со мной личным.
– Он был лейтенантом тогда… следак из РОВД…молодой… младше меня на четыре года… – понижает голос и тихо добавляет, – женатый…
– А как же папа?..
– Да что ты заладила, папа–папа! – раздражается она, – твой папа – величина постоянная, был, есть и будет!
Залпом допивает вино и со звоном ставит бокал на стеклянную столешницу ротангового стола.
– У вас был роман?.. – осторожно спрашиваю маму, опасаясь, что сеанс откровений окончился, так и не успев начаться.
– Был… Я пыталась держаться, правда!.. Но какой там! – прикрывает глаза и начинает мечтательно улыбаться, – красавец!.. Дерзкий! Нахальный!.. Самомнение через край!.. Плевать на жену, на то, что я замужем… В общем, сорвалась я в омут с головой!
– И чем все закончилось?
– Мы встречались полгода… а потом я забеременела…
Онемев, большими глазами смотрю на маму. Она же опускает плечи и закрывает лицо руками. Выглядит настолько уязвимой, что мне хочется обнять ее, прижать к себе и сказать что–нибудь утешительное.
Но, нельзя… она не простит такого к себе отношения.
– И? Ты сделала аборт?..
– Сделала! – выкрикивает она, – сделала аборт и рассталась с ним!
– Почему?..
– Потому что думать надо головой, а не тем, то между ног! Ясно?! А он дурак! Жену бросил, развелся! Думал, я тоже все брошу и к нему прибегу… в однушку в пригороде!..
– А счастье?..
– Господи! Да при чем здесь счастье?! – вдруг резко хватает меня за руку и дергает на себя, вынуждая меня смотреть в глаза, – Счастье для меня, это статус… имя… репутация… положение в обществе… деньги… А ты дура малолетняя, этого не понимаешь!..
Отбросив мою руку, резко встает. Пошатываясь, направляется в сторону входа в дом.
– Ты не в меня! Ума ноль!.. Вся в отца и его мать… такая же квашня…
Даю себе десять минут на переваривание услышанного и только потом покидаю террасу.
Ошарашенная мамиными откровениями, я совершенно забываю у нее спросить, знает ли обо всем этом папа. И если знает, то откуда у него взялись силы простить ее.
Я бы не смогла…
Приняв теплую ванну, ложусь спать. Но расслабиться не получается, держит внутреннее напряжение, слишком много впечатлений за день. Хороших и не очень.
Стоит только мне перестать думать о маме, как в голове всплывают обрывки разговора с Матвеем. Где он сейчас?.. Поехал ли домой, как и обещал, или распивает вино с Аллой?..
Измученная нерадостными мыслями, домыслами и подозрениями, засыпаю далеко за полночь.
А просыпаюсь от ощущения холодного скольжения по коже. Распахнув глаза, откидываю одеяло в сторону, и вижу в постели черную змею! Извиваясь кольцами, она подбирается ко мне все ближе.
От ужаса цепенею. Страх сковывает тело, вымораживает внутренности. Даже пошевелиться не могу, глядя, как блестит в лунном свете ее кожа.
Она шипит и встает в стойку, подбираясь к моему лицу. Я отклоняюсь назад и начинаю кричать.
– Мама!.. Мама!.. – надрывая горло, захлебываюсь хрипами, но не слышу ни звука.
Выбрасываю руку, чтобы ее от себя оттолкнуть, но она оказывается быстрее. Делает молниеносный выпад и жалит меня в лицо.
Я хватаюсь за щеку и не успеваю опомниться, как змея вновь нападает. На этот раз вонзает клыки в грудь. Ее укусы ядовиты, яд, проникая в кровь, посылает по телу болезненные спазмы.
Больше не пытаюсь кричать, машу беспорядочно руками, но эта тварь точно знает, куда жалить. Бедра, руки, ноги, шея и живот… все кровит и пульсирует от невыносимой боли. Тело крутит, кости выламывает… Даже глоток воздуха приносит с собой нечеловеческие страдания…
Обхватив живот руками, сжимаюсь в комок, моля небеса, чтобы скорее все закончилось. Кажется, на мне уже не осталось живого места, а гадюка все жалит и жалит!..
Чувствую, как каждая рана сочится кровью, что горячими струйками заливает все тело.
Я умру… Я и мой малыш… От боли и потери крови…
С трудом втягиваю в легкие воздух и делаю еще одну попытку, последнюю…
– Мама!!!
Мой хриплый голос разрезает тишину, и я… просыпаюсь…
Сон!.. Слава Богу, это сон!..
С гулко бьющимся сердцем и взмокшей спиной, сажусь в кровати. Не могу успокоиться, страх не отпускает и предчувствие беды…
А еще это странное чувство липкости на бедрах…
Дергаю за шнурок ночника и откидываю одеяло.
Кровь!.. Повсюду кровь… Очень много крови… Пижамные шорты, мои ноги, постельное белье… все в моей крови… И это ни черта не сон!!!
– Мама!!! – ору я в ужасе и чувствую, как тело скручивает боль.
Хватаю воздух ртом, дышу часто, как при схватках. Смотрю себе между ног, как через ткань белья из меня продолжает сочиться кровь.
Мой малыш!.. Он умирает! Умирает внутри меня!!!
– Мама!!!
Дверь распахивается и на пороге появляется Наталья. В длинной трикотажной ночной рубахе и в бигудях.
– Наташа, кровь! – визжу я, – помоги мне!
Она зажигает яркий свет и встает надо мной, как вкопанная. Глядя на реки крови, заметно бледнеет и начинает беззвучно хлопать ртом.
– В чем дело? – глухим ото сна голосом спрашивает мама.
Решительно входит в комнату, но увидев меня всю трясущуюся в крови, резко останавливается.
– Наташа, неси мой телефон. Быстро!
