Да ещё по совместительству убийца и отравитель. Как таких земля носит? И не боится же гад кары небесной.
Я не боюсь, бог видит от какого дерьма хочу землю избавить.
Стоит Стёпка на сцене машет ручками как дирижёр, наслаждается минутой славы.
Я встал, поправил пиджак и двинулся медленно по направлению к сцене. Не торопясь так, давая себя рассмотреть.
Степан увидел меня, заикаться начал. Взглядом вперился. Потом дергаться стал, но всё ещё говорит приветственную речь. Дрогнули поджилки, сильно дрогнули. Заволновался Стёпа Николаев.
Я приближаюсь. Тот не знает, что ему делать, моргает на партнёров, как дурачок.
Два уверенных лёгких шага, и я уже на сцене. Подхожу к делегации, немного отодвинул Стёпку от микрофона.
— Прошу, представьте меня публике, — говорю в микрофон.
— Э… о… друзья, прошу поприветствовать нашего большого друга… Андрея Волкова, — смотрит пугливо и лицемерно улыбается.
Не знает чего от меня ожидать. Немного расслабился, когда я спокойно сложив впереди руки, встал рядом. Пусть видит, нет у мен ни автоматов, ни пистолетов.
— Спасибо, спасибо Степан Эдуардович. Очень рад, что вы представили главного разработчика, пусть и не архитектора, но этот комплекс для меня почти как ребёнок. Когда я его создавал несколько лет назад, совсем не ожидал, что дело дойдёт до грандиозной стройки и такого феерического завершения…
Партнёры ничего не поймут, глазками моргают, пересматриваются. Пожимают плечами. Смотрят на меня как на пугало огородное, выскочившее из неоткуда. Они же меня в глаза ни разу не видели, только моя фамилия иногда им встречалась в документах.
— Андрей Волков, внёс самые важные изменения в конструкцию здания, и теперь оно вот такое, — подсказывает Степан, пытаясь отодвинуть меня от микрофона, но он слабак.
— Друзья! — продолжаю, не сдвинувшись с места, — в этот исторический день, я приготовил вам сюрприз. Мне очень приятно, что вы собрались отметить такой важный день нашей со Степаном Николаевым работы. И конечно это день должен быть запоминающимся. Прошу всех пройти на балкон, ровно через, — я посмотрел на часы, — пять минут, вас ждёт поистине грандиозное зрелище. Прошу.
Я указал в сторону окон с дверями на балкон.
Начался всеобщий гам. Гости повставали и двинулись к балконам. Никто не хочет пропустить грандиозного зрелища. Любопытство, на самом деле, большой порок. Оно портит людей, превращая их в толпу, которая с искаженным лицом радуется в предвкушении неизвестного. Как это всё отвратительно.
— Я рад, что ты всё правильно понял. Просто я не мог поступить иначе, понимаешь, — полушепотом проговорил Степан мне на ухо.
— Да, я знаю. Иди, посмотри на мой сюрприз, это будет интересно, — пригласил я.
Он удивлённо и насторожено приподнял брови, повернулся медленно и пошел на балкон.
Все ринулись к окнам и выходили наружу в ночь. Сейчас эта ночь покажет им все свои прелести.
— Идите, идите, это все для вас! — подгоняю я с улыбкой.
И в этот момент, в зал вошли полицейские, а с другой двери ребята в черных балаклавах.
Я отошёл назад к третьему входу и пока меня ещё не заметили в этой суете, выскользнул из зала. Несколько рассчитанных шагов и я на пожарной лестнице третьего этажа отеля.
Выбрался на коридорный балкон, не хочется пропустить своё единственное шоу.
Глянул сверху на балконы второго этажа, где собралась вся эта праздничная тусовка.
Смотрите, любуйтесь! Восхищайтесь!
Я глянул на часы, стрелка отсчитывает последние секунды.
Три… два…
Бабах!
В темноте ночи освещённый огнями города рушилось то, что стало причиной моего падения, стало причиной смерти моей жены.
Многоэтажное здание развлекательного центра пропадало в небытие на глазах у изумлённой публики.
Пусть летит к чертям собачьим.
Жаль не вижу глаза Николаева. Не могу испытать истинного удовольствия, глядя на агонию, которая сейчас происходит в его голове, душе и сердце. Жаль не могу почувствовать его мучение, его боль и его сожаление о том, что он когда-то сделал, к какому результату пришел.
Наверняка, у него голове происходит сейчас не это. Скорее всего, там зреет огромная, лютая, безусловная злость и ненависть ко мне. Она и так была, та ненависть, зависть к моим достижениям. Я мог то чего он не умел, как ни старался.
В эти секунды падения и разрушения всей его работы, он наконец уразумел, как плохо поступил.
Или не уразумел, не знаю. Теперь это не так важно для меня. Главное, что он получил эту боль. Она не сильнее моей. Нет. Не сильнее. Но он её получил…
Что я чувствую?
Облегчение?
Я бы так не сказал. Ничего не чувствую. Ничего.
Устал. Хочу покончить с этим. Уехать сегодня же. С Лизой.
Стою на краю крыши смотрю на столб пыли, поднявшийся от взрыва и понимаю, как я устал от этого мнимого, ненастоящего геройства. Его не было на самом деле. Была только одна жгучая и нетерпеливая месть. Больше ничего.
— Волков руки за голову!
Я обернулся. Из двери на крышу вышли несколько человек в черном и начали быстро рассредоточиваться по периметру, окружать. Наставили на меня дула автоматов.
— Поймайте меня сначала, ребята! — усмехнулся я, снова посмотрел на стройку, которая теперь зияла тёмным пятном…
И… прыгнул с края крыши.
Решетка пожарной лестницы задребезжала, я сделал несколько шумных шагов. В те секунды пока спецназ бежит к краю, обман слуха для них, а для меня слуховое окно мужского туалета, которое я предварительно открыл.
Я нырнул в него, вскочил на ноги и тут же закрыл окно на зажим.
В следующий момент, вошел в кабинку. Услышал, как пробежали по пожарной лестнице несколько пар ног.
— Бегите, бегите, — зло усмехнулся я.
Открыл бачок унитаза, достал пакет. Рванул скотч, достал Макаров завернутый в балаклаву. Скинул смокинг. Приподнял и заправил брюки в армейские ботинки. Хорошо, что охрана на входе не посмотрела вовремя на мою обувь. Дернул рубашку, под ней чёрный свитер, на голову балаклаву.
Снятое запихнул в пакет и кинул за сливной бочок.
Выдохнул, успокоился и пошел к двери. Прислушался, вроде никого. Дверь приоткрыл, вышел. Торопливо к лестнице. Там охранник, пугливо наставил на меня автомат.
— Удрал гад! — говорю, наставив на него пистолет и парень автомат опустил.
— Вот сука, — проговорил он.
Я пошел дальше, к другому выходу. С черного входа на парковку, к машине.
Когда я заводил, из двери здания показались полицейские.
Кажется, меня заметили, потому что они ринулись к полицейским авто.
— Черт, — я выжал педаль и машина рванула с места.
Уже на первом повороте я понял нужно добавлять газу. Вдавил педель, и машина понеслась по ночным улицам города.
Вой сирен позади, подстёгивал и не давал расслабиться ни на секунду.
Вот она жизнь — погоня. Без конца погоня.
Адреналин мутит, не позволяет рассуждать здраво, гонит на всей скорости вперёд, в бездну. Влупиться бы сейчас и всё закончится. И для них, и для меня.
Миг равнодушия к собственной жизни… и следующий, заставляющий не отчаиваться и бежать, бежать.
Вцепился в руль, смотрю на дорогу. Хорошо уже почти никого нет. Ночь загнала людей в их норы. Подальше от меня, от Волка, что рыщет и ищет случайную добычу.
Возможно кому-то в этой погоне не повезёт.
Давлю на газ, кручу руль. На поворотах с трудом удерживаю сцепление с дорогой. Чтобы не перевернуться, не встать на дыбы.
Вой сирен подгоняет, накрывает мой слух.
Всё, или не всё? Конец, или ещё побегаем?
По мосту нас почти заносит. Вижу в зеркало, одну машину подбросило и перевернуло. Другая несётся за мной. Не сдаётся. Вот же настырные.
Гоню за сто сорок. Вроде бы. Не смотрю на панель, смотрю, чтобы кто-то не попался мне под колесо. Проскакиваю на красный. Хорошо, на пешеходе никого.
— Мать твою, — выругался и глянул в зеркало.
Вроде отстали, остановились. На красный или кто-то пошел переходить улицу?
