- Иди сюда. - Шатен подхватывает девушку снова, чтобы расположить её у себя на коленях. – Сейчас. Только Кира наберу. Надо же поздравить именинника.
* * *
- Мам? Папа злится?
- Уже нет, котёнок.
Мама сидела напротив зеркала, медленно и задумчиво расчёсывая свои длинные светлые волосы, что волнами спадали на её лицо и плечи. Они были такими блестящими и невероятно мягкими. Антон очень любил перебирать их своими маленькими пальчиками.
- Он вчера кричал. – Мальчик катал на полу две маленькие гоночные машинки, которые на днях привёз ему отец из очередной командировки. – Громко. Я слышал.
- Мы тебя разбудили? – Вставая и опускаясь на пол рядом с сыном. – Прости меня, мой хороший.
- Я не спал. – Проезжаясь одной из машинок по маминой руке, вверх до плеча. – Надя читала мне. А потом я услышал, как папа кричит. И хлопает дверью. Он злился на тебя?
- Нет, Антон. – Женщина наклонилась к мальчику и прикоснулась губами к чёрной макушке. – Просто папа очень устаёт на работе. Это всё усталость.
Антон чувствует, как мама глубоко вздыхает и вздрагивает. Прижимает крепко, заставляя выпустить машинки из рук и обнять её в ответ. Такая тёплая. И пахнет мама всегда приятно. Очень.
- Давай погуляем, а? – Отодвигая от себя сына и заглядывая в большие тёмные глаза. – Там такая погода сегодня!
- Да, да, да! – Мальчик вновь хватает игрушки и подскакивает на ноги. – Я одеваться!
Он не отдаст ей сына. Ни за что. Он это ясно дал ей понять.
- Я убью тебя, слышишь? – Сжимая пальцы на тонкой шее, и приблизив своё лицо почти вплотную. – Если я узнаю, что ты надумала сбежать, да ещё прихватив с собой Антона… Я сравняю тебя с землёй, сука. – Шипит ей в открытые губы, которые пытались поймать кислород. – Я посажу тебя на цепь, как псину, и ты будешь вылизывать мне туфли. А сына посажу рядом и заставлю смотреть на то, какое ничтожество его мать! Ничтожество и шлюха! Ясно тебе?! – Встряхивает, не ослабляя хватки. – Ясно тебе, дрянь такая?!
Ясно. Куда уж яснее.
Женщина рано утром собрала небольшую сумку и отдала её Надежде.
- Надюша, ты всё запомнила?
- Конечно, Наташенька. Всё помню. Привезу туда. Ключ оставлю у соседки. Раиса Сергеевна её зовут.
- Спасибо тебе, Надюша. – Сжимает синими пальцами мягкую руку няни.
- Что вы, ей Богу! Наташа, беги от него. Он ведь и правда убьёт, и рука не дрогнет. Совсем бешеный стал, прости Господи!
Смотрит в опустевшие глаза молодой женщины. Слёзы крупными градинами сползают вниз по щекам.
- Я позабочусь об Антоне. – Гладит её тонкие плечи. - С ним всё будет хорошо. Вы же знаете, Виталий Юрьевич в нём души не чает. А как всё немного устаканится, так и сына заберёте. Уедете подальше. Сам чёрт не сыщет!
- Да. Не сыщет… - Повторяет за Надеждой и вытирает лицо трясущимися ладонями. – Езжайте…
* * *
- Мама, ты уезжаешь?
Мальчик слышал часть разговора. Стоял за дверью, прижимая к груди свою шапку. Абсолютно не понимал о чём речь, но тревога забилась где-то в районе груди, готовая раскрошить детские рёбра.
- Что ты! Маленький мой! – Она присела рядом с ним на корточки, сжимая ладоням его немножко пухлые щеки. – Кто тебе сказал такую глупость?
- Я слышал. – Испуганно взирая на любимую женщину. – Надя сказала, что ты уедешь подальше!
- Чшшш! – Прикладывая палец к его губам. – Шшш… Не так громко, малыш! – Прижимаясь к его ушку. – Мы же с тобой собирались гулять. Помнишь?
Антон резво закивал головой и вцепился в женскую руку. Он всё неправильно понял? Мама никуда не собирается?
Она уверяла, что нет. Что всё хорошо. И они всегда будут рядом.
Но прошли буквально два часа, и он бежит за автомобилем. Он чувствовал. Он понимал, что она поехала не по магазинам. То, как она его обнимала и целовала... Ему тогда показалось, что так обнимают, когда прощаются. Когда человек уходит надолго. И за ней приехала машина с шашечками. Они раньше никогда не ездили на чужих машинах. И как только дверь автомобиля захлопнулась, он всё понял. Но было так поздно. Он кричал. Он просил, чтобы она не уезжала. Он толкал Надю и бежал за матерью.
Она говорила, что скоро вернётся.
Но так и не вернулась.
Это был кошмар наяву.
Мальчик так сильно плакал. Каждый день. А папа злился теперь на него. Злился и ругал за слёзы. Кричал. Говорил ужасные вещи про маму. Что она их бросила. Что она… что нашла себе другого мужа, и что они ей больше не нужны.
Но он не верил. Огрызался в ответ и твердил, что мама вернётся.
Но прошёл месяц. Два. Три. А она так и не возвращалась.
Получается - папа прав?
* * *
Грохот с улицы проник в его голову и заставил парня открыть глаза. Размытые силуэты сновидения всё ещё мелькали в сознании. Что это было? Мама? Он что-то вспомнил? Морщит лицо, пытаясь поймать фрагменты, выскользающие ежесекундно. К чёрту.
Первое, что попадается на глаза – это письменный стол и магнитная доска с фотографиями.
Варя.
Разогнав туманы в в мыслях, брюнет стонет, и принимает сидячее положение. Выспался? Кажется. Почти.
Взлохматив волосы, Горькийт медленно поднялся с неудобной кровати и подошёл к открытому окну.
Мусоровозка, будь она неладна.
Широко зевнув и развернувшись, Антон снова натыкается взглядом на фотографии.
Что-то новое? Подходит ближе и внимательно рассматривает. Эти он уже видел. А эти?
Зима. И бенгальские огни в руках. Это недавно. Чёрт! Новый год. Варя в компании своих друзей. Ну а рядом? Конечно же, этот мудила. Снова скалится, будто у него кол в очке.
Брюнет фыркает и срывает фотографию. Нахер. Комкает и засовывает к себе в карман. Он заставит её сфотографироваться с ним и распечатает фотографию. Большую. На всю это хренову доску.
- Ты проснулся? – Её голос застаёт врасплох, и парень вздрагивает, оборачиваясь. Вот она. В этом же сарафане, который вызывает одно лишь желание: стащить эту тряпку и… - Ты проспал пять часов. – Девушка мнётся на пороге и поглядывает на него с опаской.
Он что-то сделал? Хотя, нет. Конечно же, нет. Иначе бы, она не стояла здесь. Перед ним. Уже давно бы смылась, оставив его наедине с самим собой.
- Кхм. – Парень откашливается. Прочищая горло после сна. – Да. Это много. Для меня. Спасибо. – Делает к ней пару шагов, а сам ждёт, что девчонка в любой момент побежит от него, как от прокажённого.
- Не за что. – Сжимая пальцами край сарафана.
- Варь. – Делает ещё один широкий шаг, и мгновенно хватает её за тонкое запястье. Несильный рывок и Горький притягивает к себе девушку. Срывая с её губ резкий вдох. – Я скучаю по тебе. – Шепчет прямо в её губы и ловит её тихие, рваные выдохи. Тянет носом, и запах корицы бьёт по его обонянию. Блять.
- Ты же здесь. – Она пытается отвернуться, но брюнет ловит пальцами её подбородок.
- Мне всегда тебя мало. – Пытаясь взять в плен её соблазнительно-дрожащие губы. Но она снова отворачивается, заставляя его брови сойтись на переносице.
Так дело не пойдёт. Варя.
Сжимает вторую руку на тонкой талии и снова тянется к ней.
- Антон! – Девушка выставляеткулачки, упираясь в его грудь. – Прости. – Сжимает губы, пряча улыбку. Что это? В самом деле, улыбка? С чего вдруг он её удостоился?
- М? Что? – Всё ещё хмурясь.
- У тебя ужасно пахнет… изо рта. – Тихо хихикнув и, воспользовавшись его замешательством, выскользнула из на миг ослабших тисков.
- Что? – Опешивший парень сморгнул наваждение и закрыл рот. – Ужасно пахнет? – Всё ещё не веря в происходящее. Наблюдая, как Варя уходит в сторону кухни. – Варя!
- Я дам тебе щётку, Антон. – Оборачиваясь возле ванной. – Новую.
Брюнет видит снова её улыбку, и нервная усмешка касается его губ. Ну, надо же. Она улыбается. Ему. По-настоящему.
- Мне и твоя подойдёт… Варя.
Глава 26
Он и сам не понял, как ноги привели его к этой двери. Сначала потерял рыжую макушку из виду, как сквозь землю провалилась. Была рядом с братом, но когда Игорь спустился, девчонка растворилась.
