может быть, он стал моим проклятьем.
Радовало лишь то, что больше мы не встречались. Лишь виделись издалека в университете, но каждый раз он равнодушно скользил по мне взглядом, словно и не знал. И если раньше я абсолютно не обращала на него внимания, то теперь словно чувствовала Игната — если он находился в толпе, я легко могла его отыскать. Как он и обещал, Шленская больше не подходила ко мне. Ее мы со Стешей тоже видели издалека, и каждый раз подруга вжимала голову в плечи, словно боясь, что увидит нас.
Бессонные ночи и постоянная нервотрепка сессии закончились в конце июня. И когда в моей зачетной книжке появилась последняя оценка, подтвержденная размашистой подписью преподавателя, я почувствовала, как с плеч спадает груз. Выйдя с зачеткой за дверь аудитории, в которой проходил экзамен, я облегченно выдохнула и тут же попала в объятия девчонок, которые еще не заходили внутрь. Они решили, что пойдут в последней пятерке, а пока сидели под дверью и с нетерпением ждали, когда выйдут другие.
— Сдала? — радостно спросила Окс, отпуская меня.
— Сдала, — кивнула я.
Рита вырвала зачетку из моей руки и выдала рифму:
— Как обычно — на «отлично»! Черникова, поздравляю! Ты проставляешься! И не отмазывайся!
— Без проблем. — Я устало улыбнулась. Хотелось домой и спать. Несколько дней я спала по три — четыре часа.
— Валил? — деловито спросила Настя, имея в виду препода.
— Да вроде бы нет. Я ответила на оба вопроса, он задал один дополнительный и отправил. Девочки, я не верю, что это все, — призналась я.
Неужели действительно впереди лето?
Только вместо отдыха на море, куда мы привычно ездили с мамой и Оксаной каждый год, меня ждет свадьба и ненормальный сводный брат. Однако я тут же попыталась выбросить эти мысли из головы.
— Впереди еще практика, — занудно напомнила Настя.
— Да это фигня, — фыркнула Рита. — Отработаем несколько недель и полная свобода!
Отдав девчонкам конспекты и шпаргалки, которые я делала не для того, чтобы списывать, а чтобы лучше запомнить материал, я ушла на улицу. Захотелось подышать свежим воздухом в ожидании Стеши, которая должна была отвечать через пару человек после меня. Я опустилась на нагретую июньским солнцем скамью во дворе неподалеку от главного входа. Небо было ярким, сапфирово-синим, и ветер разгонял по нему облака в дымчатые перья. Едва уловимо пахло горьковатыми цветами, что росли в клумбах неподалеку, отовсюду доносились голоса и смех. Всюду царила особая атмосфера облегчения, радости и предвкушения свободы — такая бывает лишь в университете, в преддверии каникул.
Щурясь, я смотрела в небо, чувствуя себя довольной кошкой, которая греется под летними лучами. И думала о том, какой подарок подарить маме и Косте на бракосочетании, когда вдруг мне почудилось, что на меня смотрят. Я повернула голову ко входу и увидела Игната. Он стоял не один — а с какой-то хрупкой девушкой с удлиненным пепельным каре, которая была одета в короткое нежное платье. Его рука по-хозяйски покоилась на ее тонкой талии, а она трогательно прижимала голову к его плечу. Рядом с ними стояли несколько парней, среди которых я узнала Сержа. Видимо, компания что-то бурно обсуждала.
Бедная Шленская, еще одна конкурентка. Она с ума сойдет, когда узнает! Или для нее привычно, что Игнат меняет девушек, как перчатки? Впрочем, я так и не знала точно, встречаются они или нет. Яна с легкостью могла обмануть меня — она кажется помешанной на Елецком.
Девушка с пепельным каре потянулась к лицу Игната, и тот поцеловал ее в губы, положив ладонь на щеку. Выглядело это романтично и мило, но я вдруг почувствовала злость. Она будто попала в мои легкие вместе с воздухом и моментально, точно яд, распространилась по телу. Глядя на Елецкого и его подружку, хотелось что-нибудь разбить или порвать, но я сдерживалась. Просто сидела, выпрямив спину, и смотрела на них.
Девушка с нежностью погладила Игната по волосам, что-то сказала, и он улыбнулся, а я сжала пальцами подлокотник скамьи, на которой сидела. Злость внутри росла с каждым вдохом. И я не совсем понимала, откуда она взялась.
Серж, который стоял рядом с ними, вдруг повернулся в мою сторону и поймал мой взгляд. Я вдруг почувствовала себя застигнутой на месте преступления и отвернулась.
В это время из корпуса выбежала Стеша. Она увидела меня и радостно замахала, всем своим видом показывая, что сдала экзамен и тоже закрыла сессию. Сев ко мне, подруга стала рассказывать о том, как ей ловко удалось списать второй вопрос, который она не знала, а потом вдруг спросила:
— Что с тобой, Яра? Ты какая-то не такая.
— Все в порядке, — ответила я.
— Нет, не в порядке, я же знаю. — Глаза Стеши за стеклами очков блеснули. — Иногда ты невольно посматриваешь в сторону Елецкого. И хмуришься. Даже не отрицай!
— Может быть. Он меня бесит, — неохотно сказала я. — Вмазала бы ему по наглой морде, да жаль бить и без того обиженных жизнью.
— Ты ревнуешь, — вдруг выдала Стеша.
Я ушам своим не поверила.
— Что?..
— Ты ревнуешь, подруга, — повторила она. — Тебе не нравится, что Елецкий обжимается с той девчонкой.
— Нет, Стеша. Мне на него плевать. Он полный придурок.
— То, что полный придурок, согласна. Но не согласна, что плевать, — покачала головой она. — Яр, скажи честно, ты на него запала?
— Нет, — быстро ответила я и только потом поняла, как резко это прозвучало.
Ревность. Возможно, я действительно ревную. Но… Так быть не должно! Это неправильно! Он мне никто, и я ему — тоже. Ревнуют тех, кто нравится, а я его… ненавижу?
Стеша словно прочитала мои мысли и с сочувствием похлопала меня по плечу. А я сердито скрестила руки на груди. И тут же поймала себя на том, что снова смотрю на Елецкого. Он склонился к самому уху своей подружки, сказал ей что-то и она обняла его за шею. Потом они всей компанией двинулись в сторону парковки. Игнат все так же небрежно обнимал девушку с пепельным каре за талию, которая что-то щебетала ему.
Когда они проходили
