Опять. Но теперь на относительно трезвую голову.
- За что?
- За пьяную рожу в твоей кровати.
Я уж думала, за признание в любви будет извиняться. Помнит ли он вообще, что говорил вчера? Наверное, будет проще и спокойнее, если он позабудет эти пьяные признания.
- Тебе не стоит пить, – отвечаю коротко.
- Знаю. Полежи со мной, Лекс.
Глаза выпучиваю. Это что ещё за предложения? Совсем спятил?
- Пожалуйста, милая. Я даже без рук, – показывает руки из-под пледа и заводит их за спину.
Я не должна. Нет. Сто раз нет.
Но я сдаюсь. Спускаюсь с кресла и ложусь совсем рядом с Каем, но все же выдерживая расстояние. Мы разглядываем друг друга в этой странной близости, кажется, почти не дышим от необычности момента.
Кай съезжает вниз по матрасу и устраивает свою голову в районе солнечного сплетения у меня.
- Я обещал без рук и не соврал, – ухмыляется.
Мое бедное, ещё вчера потревоженное сердце снова совершает немыслимые скачки внутри меня. Я боюсь даже единственное движение сделать, но интерес пересиливает. Поднимаю одну руку и кончиками пальцев дотрагиваюсь до Кая. Трогаю тёмные кудри, перебирая их руками. Хайер что-то мурчит себе под нос.
- Я вчера сказал, что люблю тебя?
Ну вот опять. Все-таки помнит, а я уж убедила себя, что это был бред пьяного романтика.
- Просто если не сказал, то дурак. И тогда сейчас скажу. Люблю тебя, Лекс.
- Ты говорил.
- Тогда лишним не будет.
- Кай…
- Ничего не надо отвечать. Просто знай. Если однажды захочешь ответить, я всегда приду по первому зову, поняла?
- Да.
- Молодежь, нечего там шушукаться, встаём чай пить! – слышим из-за двери голос бабушки. Она, конечно, все верно делает, только вот волшебный момент рассыпается на крошечные звёздочки, теряясь во времени.
Боюсь представить, кем считает меня бабушка после этого. Она помнит все цветы Кая и наши нечастые вечерние свидания. Помнит, как резко это оборвалось, и тогда Марат стал появляться рядом со мной все чаще и чаще. А теперь вот снова. Я не хотела метаться меж двух огней, да только эти парни сделали меня углом треугольника. Так странно…
Быстро завтракаем, я забираю Рокси на прогулку, а Кай, извинившись за нехороший вид перед бабушкой, спускается со мной.
- Меня Роберт дома ждёт, с ним тоже гулять надо, – говорит у подъезда, ковыряясь в телефоне. – Такси вызываю.
- Угу.
- Прости меня, крох, если праздник испортил.
Испортил? Нет, точно нет. Это был самый необычный Новый год. Но я не могу сказать, что Кай его испортил. Не то слово. Вот усложнил – правильное.
- Не надо извинений. Все в порядке.
Кай поднимает глаза и улыбается. И все же с улыбкой он совсем другой, чем когда хмурится. Сразу такой обаятельный молодой парнишка, а не строгий Кай с холодным сердцем.
- Давай съездим вместе с Рокси и Робом погулять в пикник-парк? В любой день на праздниках, когда захочешь.
Мнусь с ответом. Опять все с нуля начинать? Кому потом будет больнее всего?
- Давай.
Губы произносит за меня сами.
- Я напишу.
- Хорошо.
- Такси приехало. Спасибо, Лекс, за все.
Я только улыбаюсь в ответ, в то время как Рокси смотрит на меня и показывает своей мордой «ооо, мать, ты что-то поплыла».
Прощаемся с Каем медленно, словно в эту ночь случилось что-то, что изменит нас навсегда.
Такси уезжает. Телефон в это же время пищит в кармане, и я стягиваю перчатку, чтобы посмотреть, в чем дело.
Ну конечно, напоминалка.
«День рождения Янина».
Глава 40
Кай
Что я натворил? Мне стыдно. Не понимаю, как Дэв мог не остановить. Я же точно помню, что сказал ему, куда сматываю с загородной новогодней вечеринки футбольного клуба. Неужели Дэвид успокоился по поводу моих чувств к Лекс? Или решил, что бороться бессмысленно, раз я с сентября вбил в голову идею быть с ней? Вбил и отпустить не могу.
Я пытался. Целый месяц делал вид, что мне нормально одному. Хотелось вместе с Робертом грызть землю зубами от тупой боли внутри.
Нет, я сильный взрослый парень. Малолетка какая-то не в состоянии выбить почву у меня из-под ног, но черт, именно это она и сделала.
Я напился в новогоднюю ночь так дико, как даже первого сентября не делал, хотя тогда и давал себе обещание не бухать больше. Теперь только ещё раз убедился – ни-ни. Вообще ни-ни. Яблочный сок или газировочка – вот мои напитки в компании.
Притащился к Лекс, валялся у неё в ногах, на пьяную голову признавался в любви. А, на трезвую тоже. Потому что это правда – я люблю ее. Если это не любовь, то что? Зависимость? Мой личной сорт азартной игры, где я каждый раз повышаю ставки?
Что это?
Эта история – оффсайд моего сердца. Чувства «вне игры». Мне больно и стыдно за эту слабость одновременно. Говорят, любовь делает сильнее. Бред. Меня она только слабее сделала.
Лекс меня не сломает, я знаю. Если не подпустит к себе, я переживу. Справлюсь уж как-нибудь, но в любовь больше не поверю.
Так, к чему это я? Я что-то рано руки опустил, ведь наша встреча, обещанная утром у подъезда, только сегодня. Мне кажется, там кроха должна будет понять, чувствует ли она ко мне что-то месяц спустя или не скучала даже минуты, пока меня не было в ее жизни.
Второе января – странный день. Все выспались, доели «прошлогодние» салаты, выложили в инсту новогодние подарки и готовы феерить дальше. Поэтому уверен – в парке, куда мы поедем, народу будет дофига. Впрочем, я не интимную атмосферу ищу, а просто хочу немного побыть с Лекс.
Забираю ее и сразу думаю, что двум собакам в одной тачке слишком тесно. Мой Роберт с сентября до нового года знатно вымахал, теперь габариты Рокси его ничем не удивляют. Да у меня в любом случае лабрадор, который и не мог быть маленьким – все эти декоративные собаки не для меня. Я за то, чтобы пёс был под стать хозяину. Роб в этом плане идеален.
Он остается со мной впереди, Лекс и ее вечно недовольная мной Рокси устраиваются сзади. Теперь я удваиваю контроль за дорогой, потому что стоит на секунду задуматься, и вот я уже высматриваю в зеркале малышку. В этот раз она одета так, как и нужно для прогулки зимой на улице, а то мне уж казалось, Лекс не знает, что такое «одеваться по погоде».
На ней милая пушистая шапка белого цвета, вступающая в контраст с чёрными волосами. Натуральными, волнистыми! Мне так нравится, когда она не борется с природой и не выпрямляет кудри. Люблю видеть такую настоящую Сашу.
- Правда не сердишься за Новый год? – спрашиваю, пока мы быстро проезжаем дорогу проспекта.
- На тебя – нет.
- А на кого тогда?
- На себя.
- И почему?
- Потому что хотела бы встретить праздник с родителями. Знаю, что это невозможно, но все равно хочу. Стыдно, что веду себя так глупо.
- Лекс, ты не должна расстраиваться, это же их выбор.
Ерунду сморозил. Саше от моих слов не становится легче, а я уже сомневаюсь, что я вообще в состоянии успокоить человека. Кажется, она ждет чего-то другого. Сочувствия? Или чтобы с ней поговорили, как с маленькой? Не бойся, Сашенька, ты не виновата, что мама и папа разошлись? Да ну. Хотя я не понимаю ее. Мне казалось, я хорошо ее чувствую, но я сильно ошибся.
- Я расстраиваюсь, я же о другом мечтала…
Ну я тоже, Лекс, я тоже… Например, поговорить о нас с тобой, а не слушать о семейной драме. Да, понимаю, сам хотел, чтобы она мне доверяла, была готова делиться всем, но в эту секунду у меня двоякие ощущения. Мне казалось, быть может, что к зиме ей полегчает и она станет мыслить более позитивно, а у нее все еще трагедия на уме. Да и я вас умоляю, ну развелись родители, где трагедия? Отец с ней носится, так переживает за нее, чего ей не хватает? Я не понимаю, где «корень зла» ее волнений, поэтому слушаю молча, не комментирую. А она с надеждой смотрит в мою сторону.
Или это не надежда, а взгляд в духе «вот такая я проблемная, наблюдай и думай, нужна ли такая?».
