быстро. Видимо, отсутствие шейха обеспокоило не ее одну.
Рация выдала писк с какими-то помехами, похожими на шум счетчика Гейгера. Но ответа не последовало.
Группа ничем не выдала своего беспокойства, повторяя раз за разом попытки связаться. Кира отошла в сторону.
Включая ее саму — семь человек. Столько же уехало вместе с Висамом. Две мили — большое расстояние, чтобы услышать звуки борьбы и шум мотора. Но — тишина. А помехи в радиовещании странные. Здесь нет воздушных трасс, приборы исправны. Создавалось впечатление, что сигнал кто-то намеренно глушит. Но командир этого не подтвердил. Возможно, не хотел ее пугать.
Странное предчувствие с каждой минутой заставляло сердце женщины биться сильнее, и списывать это на «поцелуй пустыни» [8] уже было невозможно. Это было именно ощущение надвигающейся беды, крик интуиции, который в столь жестких условиях дикой природы становится особенно настойчивым и громким. Почему его не слышали остальные? Возможно, просто умело скрывали свои эмоции.
— Мы едем навстречу второй колонне, — принял решение оставшийся за главного солдат. — Шейха, прошу вас сесть в машину.
— Дайте мне оружие, — как верная жена, Кира ни за что бы не стала спорить на людях, тем самым подрывая авторитет супруга. — Вам, должно быть, неизвестно, но мой муж и господин научил меня стрелять и драться. Я не смогу остаться в стороне.
— Скорее всего, угрозы нет, и вам нет необходимости брать в руки оружие.
— Но помехи?
— Мы считаем, это электростанция в поселении. Повторяю, пока не о чем переживать.
Настаивать — значило, нарваться на конфликт. Не пояснять же посторонним мужчинам, что у нее предчувствие. И так относятся к ней, как к неженке. Вот если бы увидели в деле!
Спорить Кира не стала. Забралась в «Хаммер», скрывая свое волнение за тегельсмутом. Только светлые глаза сверкали гневом и тревогой.
Шейха Амани всегда верила в нее. Вот потому и отпустила, хоть и с тяжелым сердцем, благословив. Скорее всего, просто надеялась, что Кира проявит чудеса дипломатии там, где Висам знает лишь язык силы. Но отсиживаться в машине храбрая Аблькисс не собиралась. Она знала, что вступит в схватку и не будет знать пощады, если на то будет воля Аллаха.
Колонна свернула с пути, направляясь к обозначенному на навигаторе поселению. Чтобы не поддаваться панике, Кира смотрела, как облака на небе подсвечивает красным закатом. Это было невообразимо красиво. Но сейчас в них также было нечто зловещее…
Все произошло на половине пути к поселению, когда тревога уже достигла критической точки, и только чудом не выплеснулась на сидящего рядом водителя с требованием немедленно отдать автомат. Хотя даже оружие в ее холеных руках мало что могло бы изменить…
Грохот неведомой силы отозвался во всем теле адской болью. Она была похожа на волну. А затем — тишина и нарастающий звон в ушах, темнота, ощущение, что катишься кубарем в какой-то непонятный портал. Но тело чувствовало соприкосновение с остовом перевернувшегося автомобиля. Темнота отступила. Кира ощутила, как руки водителя расстегивают ремни безопасности, помогая ей выбраться. А ведь она никогда не любила их пристегивать, если бы не обещание самой себе сохранить авторитет мужа и убавить дерзость…
Водитель внедорожника разбил себе лоб при падении. Кровь заливала ему глаза, но он настойчиво тащил Киру прочь из, как потом оказалось, горящего «Хаммера». Она упала в песок, с трудом подавив тошноту.
Без звука, с саундтреком в виде звона в ушах картина напоминала адский постапокалипсис. Нечто среднее между дикими нравами пустыни и так любимой ею в детстве серией фильмов про Безумного Макса. Шейха из последних сил пыталась отползти подальше от внедорожника, понимая, что он может взорваться в любой момент. В какой-то миг тащивший ее солдат потерял сознание, упав лицом в песок, тотчас же окрасившийся кровью.
А из песка, из безжизненных секунду тому барханов, как в жутком кино, восставали закутанные в темное, вооруженные фигуры с твердым намерением не оставить в живых никого из уцелевших.
Кира не слышала автоматных очередей, настолько сильно шумело в ушах от недавней контузии. Она их видела. Как яркие быстрые вспышки, от которых люди замертво падали в песок. Иногда пули задевали машины и отскакивали прочь.
Она не слышала криков. И, наверное, это было к лучшему. Ужас отступил, а на смену ему пришло незнакомое прежде хладнокровие.
Когда-то Кире Аль Махаби уже пришлось заглянуть в глаза своей смерти, и куда более страшной, чем смерть от автоматной очереди. Смерть по варварским законам чести, которые чтил ее покойный свекор. Если тогда она не могла даже здраво мыслить перед ужасом быть сожженной заживо, то сейчас застыла, осторожно, почти незаметно двигая руку к перевязи упавшего без сознания солдата. Пистолет вытащить у нее должно получиться. Пока напавшие заняты перестрелкой…
Слух, вернее, его временное отсутствие как раз и подвел Аблькисс. Пока она пыталась, тщательно зажмурив глаза, наощупь добраться до перевязи, ее маневр был замечен. Но упорства шейхе было не занимать. А может, ей просто хотелось верить, что солдаты дали отпор пустынным разбойникам, и теперь все закончится. Откуда ей было знать, что в пустыне творится полное беззаконие, и что вооружение и подготовка бедуинов может быть равноценна подготовке элитных войск?
Кира по-прежнему ничего не слышала, но шестым чувством ощутила, что пули пронеслись близко над ее головой. И когда подняли фонтан пыли в дальнем бархане, — осознала, что действовать надо быстро. Почти достала пистолет, но воспользоваться им не успела. Когда справилась с предохранителем и подняла глаза, первое, что увидела — нацеленный ей в грудь ствол «Узи».
Не надо было думать, на чьей стороне преимущество. Кира подняла глаза, встретившись с темными, ухмыляющимися глазами туарега. Возможно, он что-то говорил — она не расслышала. Но пояснить ничего не успела. Замахнувшись, бандит опустил приклад, ударив ее прямо в живот.
Боль на какой-то момент вернула слух. Лучше бы этого не происходило: Кира услышала крики умирающих, выстрелы и громкие переговоры на незнакомом ей языке. А затем на ударившего ее мужчину буквально набросился другой, повыше. Видимо, он занимал высший ранг, потому как первый безропотно позволил себя избивать. Когда все закончилось, Кира увидела протянутую ладонь.
— Я вас не слышу, — сказала по-арабски, не услышав собственных слов. Но, поколебавшись, протянутую руку приняла.
В голове помутилось, когда она встала на ноги. Мужчина ненавязчиво коснулся ее руки, отобрав пистолет, и жестом велел следовать за ним.
Кира обвела взглядом место трагедии. Машина, в которой они ехали, продолжала полыхать. Кругом валялись тела солдат колонны. Среди них были и трупы нападавших, но хватило
