глаза, таращится на меня.
– Чего, блин? Ты ж женишься… или заливал? Хотя какое заливал, приглашалку же прислал…
Затягиваюсь ещё раз.
Это всё и усложняет.
Леся, ребёнок, Илона и деньги.
На кону нашего брака дохреналлиард денег.
В обычной жизни о браке с Илоной я почти не думаю. Отношений между нами нет, лишь бизнес. Хорошая сделка двух взрослых людей, которые давно устали от одиночества. Жить вместе в классическом понимании “семьи” у нас всё равно не выйдет. В верности до брака я ей не клялся. Обет безбрачия на себя тоже не накладывал. Секс я уважаю. С молодыми красивыми девушками тем более. Единственное, о чём мы договорились с Илоной: не унижать знанием о любовниках друг друга в глазах общественности.
– Женюсь. В марте.
– Хрена се, Санта-Барбара. А Леська в курсе?
– Да.
– И чего?
– И ничего, Герман. Я пока думаю.
– Хочешь совет? – брат кладёт руку мне на плечо и доверительно заглядывает в глаза. – Думай быстрей.
Богдан
Весь ужин поглядываю на двустворчатые двери на входе в ресторан. Жду, когда они в очередной раз откроются и зайдет Леся. Но её всё нет. На ужин вышли все сотрудники, кроме Земцовой.
Отдыхает? Неголодна или просто специально избегает именно меня?
Германа и Даньку не избегала, вполне комфортно им было всем вместе.
Нервно постукиваю пальцами по коленке.
– Пап, а мы в баню пойдём? – спрашивает с набитым ртом сын.
Он сегодня на удивление очень болтлив. Забросив свой гаджет, общается с Германом весь вечер, не забывая уплетать за обе щеки картофельное пюре с котлетой.
– Собирались. Ты плаваешь в бассейне, окей?
– Окей. Планшет возьму… а Лесю позовём?
– Видишь, даже пацан шарит, – хмыкает Герман, сосредоточенно разделывая ножом свой стейк.
В кармане начинает вибрировать мобильный. Несколько секунд смотрю на экран и решаю не отвечать. Илона знает о корпоративном выезде моей фирмы. В начале октября, когда эта поездка только обсуждалась, я подумывал и её пригласить. Это было бы логично и правильно.
Только вся логика и все правила полетели к чертям собачьим, когда Олеся сообщила мне о своей беременности.
Смотрю на сообщение от клиники, в котором говорится о моём отцовстве, и встаю на ноги.
Герман и Данька синхронно поднимают головы, с удивлением глядя на меня.
– Ты куда?
– Салат не будешь?
Брат не теряется и двигает ближе к себе мою тарелку.
– Нужно позвонить. Отведёшь Даньку в номер?
– Без проблем.
Поднимаюсь на третий этаж и быстро нахожу нужную комнату. Заношу кулак и несколько раз стучусь. За дверью гробовая тишина, к которой я напряжённо и слишком внимательно прислушиваюсь, чуть ли не припав к полотну ухом.
Уехала? В ванне лежит?
Земцова постоянно ходит на обеды с одной и той же девушкой из отдела Левского, живёт тоже, наверное, с ней. Можно спросить у неё, куда делась Олеся, но для этого нужно опять спуститься вниз. Стучу ещё раз и, не получив ответа, хочу пойти на поиски этой Айсель, когда вспоминаю о телефоне.
Идиот.
Упираюсь рукой в стену и набираю номер Олеси, слушая длинные гудки и грохот собственного сердца. Из номера по-прежнему не доносится никаких звуков, но потом я слышу шорох и стон.
– Леся? Открой!
Дергаю несколько раз за ручку и стучу кулаком по деревянному полотну. Надо будет – вышибу к чёрту эту дверь.
Но этого не требуется.
Она распахивается, и на пороге, кутаясь в длинный светлый кардиган, появляется Олеся. Сонно прищурив глаза, пытается сфокусироваться на моём лице. В ответ ощупываю её взглядом с ног до головы. Цела.
Коса съехала набок, около лица так вообще растрепалась. Леся поднимает руку и пытается пригладить лезущие в рот пряди. Заостряю внимание на её алых приоткрытых губах дольше, чем нужно, представляя, как раскрываю их языком, а потом врываюсь в её теплый влажный рот…
Какого…
Скольжу взглядом ниже. Под кардиганом у неё тонкая маечка. Грудь, не скованная бельём и чуть больше, чем в моих воспоминаниях, быстро опускается и поднимается. Стройные ноги упакованы в чёрные лосины, а на ногах розовые носки в красный горох.
На ужин выходить она явно не собиралась. Сжимаю кулаки, возвращаясь взглядом к её лицу. Леся смотрит на меня внимательно и слегка настороженно.
– Что случилось? Ты чего ломишься? – спрашивает тихо.
– Ты не пришла на ужин.
– Я уснула…
– Я вижу.
– Прилегла на секунду отдохнуть и думала, сейчас встану, переоденусь и спущусь, а потом уже ты звонишь и стучишь, – говорит она и, потянувшись, зевает, прикрыв рот ладошкой.
Её майка задирается вверх, и я вижу полоску бледной кожи, россыпь родинок на её пока ещё плоском животе и аккуратный маленький пупок.
Твою мать…
– Есть хочешь?
– Чаю хочу, – говорит девчонка и, отвернувшись, щёлкает рукой по выключателю.
В номере загорается мягкий свет. Олеся, бесшумно ступая, уходит от двери, продолжая кутаться в свой кардиган. Смотрю на её спину до тех пор, пока она не скрывается за углом.
В глубине комнаты слышится звук льющейся воды, затем щелчок и тихий шум электрического чайника.
Она не приглашает меня войти. Снуёт где-то там внутри, что-то двигает, покашливает и зевает. Я стою несколько секунд в абсолютно пустом коридоре. Внутри меня происходит борьба. Она жива и здорова, ей не нужна помощь и уж точно не требуется моя компания. Мне лучше свалить от этой девчонки подальше и набрать своей невесте, звонки которой я игнорирую весь день.
Только вместо того, чтобы уйти и присоединиться к брату и сыну, я оглядываюсь по сторонам и захожу в номер, аккуратно прикрыв за собой дверь и провернув несколько раз замок.
Я не могу оставить эту девчонку в покое, хотя должен сделать именно это. Нас ничего не связывает, кроме ребёнка, растущего и развивающегося в её теле, который должен родиться не раньше, чем через шесть месяцев. Каких-то полгода, и моя налаженная жизнь изменится. Да что там – она уже неуловимо изменилась. У меня будет ребёнок. Он уже есть. Я буду заботиться о его матери, буду ждать его появления, буду участвовать в его жизни. Только сейчас меня здесь быть не должно. В номере отеля, где мы наедине, где комнату озаряет лишь тусклый свет прикроватного бра и светильника из коридора.
Я должен быть с Данилой и Германом. Удостоверился, что Земцова в полном порядке, и могу уйти. Только не ухожу.
Засунув руки в карманы джинсов, прохожу в номер и смотрю на девушку.
Леся молча наливает себе чай и устраивается в кресле, подбирая под себя ноги. На
