клуб и ни хрена. Меня тянет домой, меня тянет к ней, к ним обеим, когда они вместе. У меня полная иллюзия семьи, и я не хочу ее разрушать.
Пишет мне, что соскучилась и у меня током все тело прошибает, как будто по спине струится огонь и я знаю, что в эти слова вложено намного больше смысла. Это всегда означало, что она ждет меня, что она хочет меня. И эта горючая смесь сводила с ума. Мне хочется стиснуть челюсти так чтоб заболели зубы. Я реагирую на нее как хищник, который готов терзать и рвать свою добычу едва учуяв ее запах. Я мчался домой. Я летел туда на всех парах, чтобы подольше быть с ней. И у меня всегда вертелось вот это «я скучаю по тебе, Влад». Вертелось и обжигало. Я представлял себе ее влажные глаза, ее приоткрытые губы, ее руки, которые обнимут мой затылок пальцы, которые взъерошат мои волосы.
Никогда не думал, что меня настолько будет подхлестывать все, что она говорит, пишет мне, шепчет в телефон. Всегда относился к словам как к пустому звуку, а теперь стал зависим от них. Жаждал услышать и сатанел как подросток, взбудораженный ее «я хочу тебя, Влад». Она всегда говорила мое имя. Всегда произносила его. И я понимал, что теперь люблю его, свое долбаное имя, потому что она его вот ТАК говорит. Блядь, как я жил без нее все это время?
Как работал без смсок, как не заглядывал в свой сотовый в ожидании сообщений от нее. Фото, каких-то картинок, которые она считала смешными. Я забыл, как я ее ненавидел. Я даже не хотел об этом вспоминать…Прошло. Может быть, я был не прав. Может быть, все было именно так как рассказывала Алина.
- Займись делом, Макс. Я домой.
- Домой?
- Да. Все. Хватит на сегодня.
- Но…
- Хватит. Я устал, и я голоден.
- Я закажу еду в офис… я думал ближе к ночи поедем с пацанами в клуб, у Быка днюха. Ты давно с нами не выезжал. Девочки заждались!
- У меня дома сырный суп с креветками и две девочки, которые меня ждут.
- Охренеть! Ты еще скажи, что бежишь к своей…
Резко повернулся и зыркнул недобрым взглядом на Макса.
- Алина – мать моей Поли. Отзывайся о ней уважительно, если хочешь находиться рядом со мной и не вылететь к такой-то матери.
Макс судорожно сглотнул слюну, так что дернулся кадык.
- Я думал у тебя там телки…реально, Ферст. Ниче такого.
- У меня там Алина и моя дочка. Они меня ждут. Насчет жениться…черт его знает может и женюсь.
СПУСТЯ МЕСЯЦ
Они нас сделали! Эта гребаная Вендикта! Сука!
Меня трясло от ярости, меня корежило от нее и выворачивало наизнанку. Куча проделанной работы, подставные покупатели, искусственно поднятые цены, а потом резко сброшенные вниз, чтобы перебить конкурента и потеря почти всех объектов по этой гребаной низкой цене и тут же их появление на рынке по иной стоимости. Салток падает в позициях, рушится, стремительно летит вниз. Проклятый Беляев. А ведь делал вид, что готов сотрудничать. Ублюдок.
Пальцы отстукивают по столу…и в мысли врываются протяжные стоны, запах секса и воспоминания о том, как сегодня на этом столе Алина извивалась подо мной и царапала ногтями мою шею до кровавых отметин. Сучка…не дает даже думать о работе.
- Я привезла твою машину, как и обещала.
Крутит на пальце ключ и соблазнительно улыбается, я хватаю ее в охапку, сметаю все со стола и …Бляяядь, я бы прямо сейчас повторил еще раз.
Повернулся на стуле и посмотрел на папку. Ее досье. Ничего нового Конь не нарыл, но посмотреть можно. Не досье. Там нет ничего нового, а полюбоваться на ее фотографии. Остыть немного. Прийти в себя, разглядывая снимки, где она на выпускном в школе, где она со своей мамой и двоюродным братом, где она на море.
Остановился. Что-то неприятно поскребло в затылке. Холодными щупальцами, так что мурашки пробежали по телу. Холодные, колючие, как занозы. Еще не понимаю, что насторожило. Замер. Смотрю в никуда, не моргая. Потом снова на фотки, на каждый из снимков, останавливаюсь напротив того, что с мамой и братом. Хватаю дрожащими руками и подношу к лицу.
Мне еще не холодно. Нет. Этот холод овладевает моим телом постепенно. Сначала кончиками ногтей на ногах, потом ползет все выше и выше, замораживая нервы, мышцы, мясо, кожу. Послойно. Замораживая так, что я не могу пошевелиться. Мне трудно дышать. Я хочу вздохнуть и не могу. Именно так ваш мозг уже складывает пазл, уже видит общую картинку, но вы не хотите верить. Не можете верить потому что это на хер вас убьет. Вы не хотите умирать. А я умирал. Я разваливался на куски, на гнилые ошметки, которые тут же покрывались червями лжи.
Там… с фотографии на меня смотрел Беляев. Уже тогда на коляске. Уже тогда инвалид. Ее брат…твою ж мать. Хозяин Вендикты ее брат…Вендикты.
Открываю компьютер, нервно набираю пальцами «Вендикта – это…»
МЕСТЬ. Вот что означает это гребаное слово, которое казалось мне ужасно странным. Гребаная месть на латыни.
Схватил сотовый набираю ЕЕ номер. Я уже знаю, чувствую, что не ответит. Не понимаю почему, но чувствую. И да, длинные гудки. Потом автоответчик. Снова автоответчик. Набираю охрану. Всего трясет. Просто тело ходуном ходит так что не могу даже руками пошевелить.
- Где…где они? – выдавливаю из себя хрипло.
- Уехали…сказали на встречу с вами…
- Твою мать!
Ору, как бешеный, хватая ключи от машины, через ступеньку вниз по лестнице. Лечу как больной. Меня всего корежит, выворачивает. Я чувствую, что …чувствую, что меня наебали. Не просто наебали, меня сейчас на хер уничтожили. И продолжают давить, продолжают жать в грязь, топить в болоте, окунать в самую мерзкую и вонючую трясину.
Поворот ключа в замке …вспомнил, что забыл документы, рывок в сторону здания, а потом оглушительный звук, от которого что-то взрывается внутри. Меня подбрасывает на несколько метров и, кажется, рвет на части. Я падаю на асфальт под адский звуки, скип, вопли. Я еще не понимаю, что произошло. Мои глаза смотрят на пылающую в огне
