дверь калининской квартиры совсем не для того, чтобы разбудить его кофе в постель, а чтобы поднять по тревоге. Ведь он был пока единственным офицером на заставе с личным оружием, которое за мной и Ливановым еще не закрепили. И только Роман мог быть старшим тревожной группы.
Глава 12
Генеральское воспитание
– При учебном нарушителе застава была поднята по команде «В Ружьё».
– Да знаю я, – громче, чем следовало, произнесла Вика.
Я тяжело вздохнула и продолжила отвечать на волнующий Куркову вопрос.
– При поиске нарушителя по следу, тревожной группой был задержан учебный нарушитель. – Куркова скрестила руки на груди и шумно задышала, я продолжила: – По возвращении в подразделение тревожной группы и сдаче оружия в КХО дежурный недосчитался одного магазина.
– Студент! – закричала Виктория и взмахнула руками. – Дима, пожалуйста, объясни мне по-русски, что говорит эта… – Рыжая скосила на меня недовольный взгляд, только мне было все равно, я думала совершенно о другом.
Вот тебе и первые дни службы. Естественно, пока мы с Ливановым не ознакомились должным образом с территорией, формально за все ответственность нес только Калинин. Хоть сутки напролет пропадай он на заставе, никому из начальства до этого дела не будет.
И, если сейчас пойдет проверка, мало не покажется всем: начиная с Куркова, который умудрился потерять магазин (до сих пор не представляю, как такое могло произойти), продолжая мной, которая ставила вчера приказ подчиненным без личного оружия, и заканчивая Калининым, который, по сути, всю эту ситуацию допустил, потому что пошел спать. Нет, я, конечно, его понимаю, но… как же много было этих самых но.
Не зря говорят: чем дальше от Москвы, от начальства, тем больше беспорядка в системе.
– Вика, ты только не переживай, – принялся успокаивать соседку Студент, – Антон, он…
– Что? – закричала Виктория.
– Магазин потерял он! Вот что, – не сдержалась я.
– И что теперь будет? – существенно сбавив тон, произнесла девушка.
– От строгача до тюрьмы. Последнее маловероятно, но в нашей системе может быть все, так что не спрашивай глупостей, Вика.
– Глупости? – Девушка затрясла своей рыжей гривой. – Дима, ты её слышал? Глупости…
– Вика, товарищ лейтенант, скорее всего, имела в виду, чтобы ты не расстраивалась по пустякам. Все будет хорошо.
Конечно, хорошо. Обязательно.
Бесит. Как же все бесит.
Не обращая внимания на девушку, которая вот-вот заплачет, я вышла на улицу: мне требовался глоток свежего воздуха. В семь утра было даже прохладно. Я приобняла себя и попыталась успокоиться. Вика не виновата, да и Курков тоже, наверное, не виноват в том, что мои планы полетели к чертям.
Ведь я за сегодняшнюю ночь распланировала все свое дальнейшее будущее с Романом – вплоть до того, кто будет крестным нашего третьего ребенка. Дура. Конечно, дура. Сама знаю. Но каждый раз, стоило мне только увидеть Калинина, мой мозг превращался в кашицу или бурлящую жижу. Затуманивались реакции, а поведение становилось неадекватным. Вот и сейчас – надо бы посочувствовать, поддержать, а я не могла. Потому что из-за её мужа все пошло наперекосяк.
Дежурный нарушитель уехал сразу же на следующую заставу. А вся наша тревожная группа во главе с Калининым после того, как сдала оружие, отправилась обратно в лес – искать потерянный магазин. Бесполезное, на мой взгляд, занятие.
Мы и кота-то найти не смогли, пока тот сам не пришел, что уж говорить о магазине.
Бесит.
А каким бы замечательным могло быть сегодняшнее утро. Я бы сварила кофе и принесла его Роману в кровать. Он бы выпил его, наелся бы своих любимых конфет, потом приподнял бы одеяло, и я забралась бы к нему под теплый бок. Для того чтобы сразу же уснуть в его крепких объятиях после ночи дежурства. Мои мысли и планы были невинны. Почти…
Но кого это волнует теперь… Калинину и тому вдруг стало внезапно не до меня. Нет, я, конечно, его понимаю… хотя кого я обманываю? Не понимаю я его. Не хочу. Я, оказывается, привыкла к тому, что все его внимание сосредоточено на мне, а сегодня осознала: так будет не всегда.
К десяти мужчины вернулись, злые и недовольные. Пропажу не нашли.
– Рома, – позвала я Калинина.
Он даже не посмотрел в мою сторону, лишь бросил на ходу: “Настя, давай позже” – и пошел в Досы.
Спустя какое-то время мужчина опять показался из-за горизонта, в сменной одежде. На нем был маскхалат, судя по его потрепанному виду – старый. К нему присоединились Аяс с собакой, Курков, старшина и Праздников. В таком составе они и скрылись из вида. Почти всей заставой пошли искать… Ну что же, возможно, и правда найдут.
– Ох, бедные Тошенька с Викой, – за спиной послышался женский голос, и я обернулась. Это была Любовь, жена старшины. Я ни разу с ней не общалась, да и сейчас не сильно-то и хотелось.
– Как вы думаете, найдут или нет?
– Понятия не имею, Любовь.
– Ко мне можно просто Люба, – захлопала она своими намалеванными ресницами. Я только сейчас заметила, какой ужасный слой косметики красовался на женщине. Брови были толщиной чуть ли не в палец, а ресницы как будто прогибались под тяжестью туши. Она бы еще щеки себе красным раскрасила – и точно получилась бы Дуся-Марфуша. Я кивнула, типа я её услышала, но что мне было ей ответить? Чтобы ко мне она обращалась на “ты”, я однозначно не хочу. Это не Вика, да и далеко этой странной – то ли слишком развязной, то ли слишком отсталой – женщине до Виктории. Кстати, последнюю нигде видно не было. Идти к ней домой я как-то побоялась. Все же я была с ней груба утром… сейчас могла опять сорваться ни за что ни про что на человека.
Ближе к ужину я услышала крики Курковых, соседи ругались. А это значило, что Роман вернулся на заставу. Я тут же переоделась в спортивный костюм и пошла к нему. Дома капитана не было, и я с легкой нервозностью пнула дверь. Потому что меня опять начинало все бесить. Ну вот где носит этого мужчину?
В дежурке и канцелярии Романа также не было. Дежурный, которым сегодня был Дамиров, лишь печально буркнул мне, что никто ничего не нашел, и посоветовал поискать Калинина в столовой.
Только вот и там Романа не оказалось, зато был готов ужин. Я приподняла крышку большой сковороды. Выглядело весьма аппетитно: макароны с тушенкой, правда без зажарки, но мяса было много, наверное несколько банок.
Взглянула на дверь, потом на макароны, потом
