он стонет, зализывая рану.
Его Омега поддалась наслаждению, ее тело дергается и бьется в спазмах, но он бодр как никогда.
Узы соединяют их, и внезапно она оказывается повсюду.
Все, что осталось от его сердца, остатки его души переплетаются с ее душой, и он чувствует все.
Он видит ее жизнь, эмоции, которые она скрывает, и доброту в ее сердце. Ее печаль и страдание танцуют в его венах, и он видит, как в ней отражаются многие его собственные эмоции.
Когда он входит в нее, наполняя ее спермой до краев, он впитывает каждое украденное воспоминание и секреты, которые она все еще хранит.
Она не может спрятаться от него. Больше не сможет.
Также, как и он не может спрятаться от нее.
Его прошлое теперь принадлежит ей, и она задыхается, когда его эмоции вливаются в нее, а его душа сливается с ее собственной.
— Моя, — шепчет он ей на ухо, прижимаясь бедрами к ее бедрам. — Твоя душа — моя, Омега.
Он заглатывает ртом ее крики наслаждения, его язык глубоко погружается в ее рот, пробуя на вкус каждый сладкий дюйм ее рта.
Его Альфа рычит, обезумев от обладания и удовольствия.
Он хочет большего.
Кровь и слюна капают с ее плеча, когда он переворачивает их на бок. Его рука обхватывает ее горло, притягивая ее ближе к себе, и он раскачивает ее на своем узле.
— Ты больше никогда не будешь от меня убегать, правда? — он рычит на нее. — Ты больше никогда не заберешь у меня эту киску, правда, Омега?
Он шипит ей в ухо грязные требования, и она выдавливает из себя согласие.
И маленькой шалунье это нравится. Из ее влагалище течет, и настигает очередной оргазм, когда он доводит ее клитор до исступления. Он делает еще один толчок, пока его узел не становится таким большим и твердым, что никто из них не может пошевелиться.
Он отпускает ее горло, давая ей возможность насладиться кислородом, и посасывает ее шею.
Он продолжает свои ласки до тех пор, пока они оба не теряют сознание.
* * *
Ее течка такая же сильная, как и его гон.
Она просыпается в нужде, царапает его грудь, пока он не заставляет ее встать на колени и не вводит в нее свой член.
Эта поза совсем другая, и он клянется, что чувствует ее гребаное лоно, когда входит в нее, одной рукой хватая ее за волосы и заставляя откинуть шею назад.
— Моя маленькая Омега, — рычит он, и зверь внутри него вырывается на свободу. — Моя хорошая девочка. Тебе нравится, когда твой большой плохой Альфа трахает тебя?
Она лепечет какую-то чушь, и он с трудом верит словам, которые вылетают из его рта.
— Я буду трахать тебя, детка. Пусть моя сперма будет в тебе, пока ты не подаришь мне семью.
Она кричит, и ее стенки сжимают его с невероятной силой. Он отпустил ее волосы и крепко ухватился за оба бедра, входя в нее так глубоко, как только мог.
Когда она не может удержаться, он сажает ее себе на колени, пока она не начинает стонать.
— Альфа, — вздохнула она, и от этого звука его член дернулся.
— Смотри на меня, — огрызается он, двигая руками ее бедра вверх-вниз. — Смотри на меня, когда будешь кончать, Элли.
Ее глаза находят его, ее взгляд горит страстью.
— Это всегда была ты, — шипит он, насаживая ее на свой член. — И всегда будешь ты. Ты моя. Навсегда.
Он хрипло произносит последнее слово, и она замирает, высасывая каждую каплю спермы из его тела. Он рычит — первобытный, дикий звук, от которого сотрясаются стены.
Они падают вместе, его руки крепко обхватывают ее.
Они просыпаются и делают это снова.
* * *
Спустя несколько дней ее запах меняется.
Ее течка, наконец, начинает заканчиваться.
Он заботился о ней так, как только мог, когда его гон не был на взводе. Он кормил ее, мыл, укрывал как можно большим количеством одеял.
И, конечно, он трахал ее до потери сознания.
Но вот она наконец приходит в себя, ее прекрасное лицо больше не розовое от жара, и она слабо улыбается ему.
— Привет.
— Привет, — отвечает он, улыбаясь в ответ. Невозможно не улыбаться, когда его девушка находится в его объятиях, а ее душа навечно приклеена к его душе.
— Кажется, мы разгромили номер в отеле, — шепчет она.
Он смотрит на повреждения. В стене над изголовьем кровати пробита дыра, стол перевернут на бок, стула нет.
— Все в порядке, — пробормотал он, целуя ее макушку. — У них не просто так заведена карточка.
— Для "мистера Джонса", верно?
— Конечно. Джонс, Дэвис… кем бы Вы не хотели, чтобы мы были.
Она вырывается из его объятий и садится, наматывая на себя простыню.
— Ты сказал, что мы поговорим, — тихо произносит она. — Что это значит?
На мгновение его охватило беспокойство.
Она снова попытается уйти от него.
Ему придется действительно похитить ее.
— Это значит, что мы обсуждаем наши планы, — медленно произносит он. — Те, с которых мы начнем остаток нашей жизни.
Но, к его облегчению, она улыбается, и связь между ними вспыхивает от восторга.
— Ну, у меня осталось немного наследства…
— Нет.
Теперь настала его очередь сесть.
— Ты не понимаешь. Я могу купить этот отель, если захочу. Черт, да я бы купил тебе гребаный остров. Дело не в деньгах. Дело в том, чего ты хочешь.
Если только ты не хочешь уйти от меня, — это невысказанная угроза.
ГОД СПУСТЯ
Он держит ее за руку, когда она ведет их через ухоженное поле и останавливается под большим дубом. Дует легкий прохладный ветерок, обдувающий лицо, и она смотрит на могилы.
— Я не была здесь много лет, — пробормотала она, обернувшись, чтобы посмотреть на Эрика. Он успокаивающе сжимает ее руку.
— Я горжусь тобой, — шепчет он.
Она смотрит на него, и его темные глаза становятся ласковыми. Его волосы отросли и спадают почти до плеч, а щетина превратилась в полноценную бороду.
Он совсем не похож на то лицо, которое показывают по телевизору.
Так же, как она не похожа на Элли Уинтерс.
Если кто спросит, то это Одри и Натан Уилсон, молодожены, приехавшие из Канады. Они живут в тихом городке недалеко от границы, где Натан работает в IT-отделе, а Одри — домохозяйка.
Просто обычная пара, как и любая другая.
Элли чувствует, как Эрик гордится ею, гордится тем, что она нашла в себе мужество снова встретиться лицом к лицу
