— Вот дерьмо.
Он хватает кухонное полотенце, открывает дверцу духовки, вытаскивает почерневшую пиццу и бросает ее в раковину. Движением запястья он включает воду, и я двигаюсь, открывая все окна, надеясь проветрить помещение до того, как детектор дыма предупредит всю гору о том, что я паршивый повар.
Он кашляет пару раз и продолжает выгонять дым в открытое окно.
Я делаю то же самое кухонным полотенцем.
— Надеюсь, ты любишь тонкую и хрустящую пиццу с добавлением сыра?
— И угля.
У меня отвисает челюсть, и я упираю руки в бедра.
— Боже мой, Лукас… Ты что, пошутил?
Его губы дергаются, и он качает головой.
— Нет. Я говорил серьезно.
Даже его едва заметная улыбка заставляет мой желудок перевернуться.
Я притворно ахаю и указываю на него, ухмыляясь.
— Две шутки!
Он выключает воду и бросает полотенце на стойку, затем поворачивается, прислоняется к ней и скрещивает руки на груди. Это один из немногих случаев, когда я вижу, что он ведет себя комфортно, почти уверенно.
— Что теперь?
Я прикусываю щеку изнутри, чтобы сдержать улыбку.
— Хммм… Полагаю, раз уж твоя работа — позаботиться обо мне, нам лучше перекусить.
Он опускает руки и переминается с ноги на ногу.
— О, например… выйти?
— Ты боишься показаться со мной на людях или что-то в этом роде? — не то чтобы я его виню в этом. — Слухи полетят, и сплетники будут гудеть, не говоря уже о том, что это даст Сэм повод ненавидеть меня еще больше…
— Твоей подруге Сэм?
Вот черт.
— Э-э… — отмахиваюсь я, откладывая историю с Сэм на потом, боясь, что она его напугает. — А еще лучше, давай поедим в машине, а потом отвезем тебя домой.
Его глаза расширяются.
— Я все равно должна тебя отвезти, верно? Сегодня хорошая ночь, мы поедим в грузовике у реки. Это будет весело. Тогда мне даже не придется переодеваться. — Я подмигиваю и возвращаюсь в свою комнату, чтобы схватить ботинки и бумажник, прежде чем он начнет протестовать.
Я не могу объяснить эту непреодолимую потребность быть с Лукасом. Чем больше узнаю о нем, тем сильнее жажду узнать лучше. Во многих отношениях мы разные, но во всем, что имеет значение, мы так похожи друг на друга. Он сложен, потенциально опасен, и я становлюсь на его пути, сколько бы раз он меня ни отталкивал. А еще у меня есть желание защитить его. Странное притяжение, которое заставляет меня хотеть следовать за ним повсюду и держать его в безопасности. Я виню в этом сексуальную уязвимость, которой он обладает, таинственную задумчивость, которая взывает к потребности женщины успокоить и исцелить.
А еще есть Гейдж.
Человек, о котором я мало что знаю, кроме того, что он непостоянен. Если я хочу провести время с Лукасом, мне нужно действовать осторожно, чтобы не спровоцировать Гейджа. Это означает, что мне придется держать дистанцию, работать над тем, чтобы быть друзьями, пока Лукас не доверится достаточно, чтобы впустить меня.
Терпение никогда не было моей сильной стороной, но я готова попробовать.
Лукас
— Бургеры, мексиканские или?..
Мы стоим на красном светофоре, и Шайен наклоняется над рулем, чтобы посмотреть на все закусочные, которые сходятся на главном перекрестке города.
— О, есть китайские, но прямо на проезде? — она поджимает губы. — По-моему, это выглядит подозрительно. Удивительно, сколько мест появилось с тех пор, как я здесь жила. — Ее глаза встречаются с моими, и даже в тусклом свете кабины грузовика они практически сверкают. — Предпочтения?
— Нет. — Сердитый комок в животе предпочитает бутерброды с арахисовым маслом, но я держу рот на замке. Она знает о Гейдже и приглашает меня в свой дом, планируя, что мы поужинаем вместе наедине, а еще дружба. Она предлагает мне дружбу. Я съем все, что она захочет, чтобы не испортить все это.
Загорается зеленый свет.
— О. Здесь лучшие двойные чизбургеры в городе. — Она подъезжает на своем грузовике к зданию, которое я уже видел. Яркая красно-синяя вывеска и парковка, где девушка на роликах подает заказ прямо в машину. — Что выглядит хорошо?
Я смотрю в меню, но ничего не вижу. Страх попробовать что-то новое действует мне на нервы, и, хотя я знаю, что со мной, скорее всего, все будет в порядке, боюсь выбрать что-то такое, от чего меня стошнит.
— Что бы ты ни выбрала. Пожалуйста.
Секунду она изучает меня прищуренными глазами, пока в динамике не раздается треск и статический голос.
— Добро пожаловать в «Соник». Могу я принять ваш заказ?
Шайен высовывается из окна, и мои глаза сразу же прослеживают очертания тонкой талии, переходящей в женственные бедра. Ее футболка немного задирается, обнажая кусочек оливковой кожи, безупречной и, вероятно, мягкой на ощупь.
— Два двойных чизбургера, картошку фри и две колы. Она падает обратно на свое место, лишая меня обзора. — Звучит нормально?
Я киваю, и она разворачивает грузовик, чтобы расплатиться. Достаю из бумажника двадцатку и протягиваю ей.
Она машет мне рукой.
— Нет, это за мой счет.
Я сую ей деньги.
— Это не очень правильно. Позволь мне.
Ее глаза сужаются.
— Если ты заплатишь, это будет похоже на свидание. — То, как она смотрит на меня, с вызовом приподнимая бровь, заставляет мое сердце громыхать в груди.
Я хочу, чтобы это было свидание, поэтому протягиваю ей деньги, и она берет их, мягкий румянец окрашивает ее щеки.
— Благодарю.
— Не за что.
Я отворачиваюсь, чтобы спрятать лицо, когда жар ползет вверх по моей шее. Она прочищает горло, и в кабине грузовика воцаряется неловкое молчание. Я никогда не ужинал с женщиной и никогда не был так близок к такой хорошенькой и заботливой, как Шай. Теперь могу немного расслабиться рядом с ней без намека на угрозу со стороны Гейджа, что уже прогресс.
Секунды тикают, но кажется, что проходит гораздо больше времени, когда наконец окно открывается, и появляется женщина в рубашке в тон вывеске и козырьке, больше похожем на головную повязку.
— Четырнадцать пятьдесят… Эй, подожди… — она кладет локти на подоконник, чтобы рассмотреть поближе. — Я тебя знаю.
Я думаю, что она разговаривает с Шайен, если бы ее глаза не были прикованы ко мне. Взгляд Шайен мечется между нами.
— Нет, мэм.
Взгляд напряжен, и ей удается высунуться еще больше, так что голова практически находится внутри грузовика.
— Конечно, знаю. Ты же новенький. Девушки из салона красоты только и говорят о тебе. — Она подпирает подбородок ладонью. — Все до смерти хотят узнать твою историю. Ты не женат?
Мое сердце бешено колотится, и я изо всех сил пытаюсь найти вежливый ответ.
— Кхм! — Шайен машет рукой перед лицом женщины. — Я вообще-то сижу прямо здесь. — Она поворачивается всем телом, превращаясь в человеческий барьер.
Я в шоке смотрю на затылок Шайен.
Она защищает меня.
Моя грудь расширяется от вздоха облегчения.
Женщина застенчиво отмахивается с улыбкой.
— Никакого неуважения, дорогая. Просто спросила. — Она несколько раз моргает и улыбается. — Шайен Дженнингс, это ты?
Она вздыхает, ее плечи опускаются.
— Да.
Любопытная женщина прижимает ладонь к груди.
— Мэри Бет Стюарт. Мы вместе изучали историю и химию.
— О, да. Ты выглядишь так… по-другому. — То, как Шай говорит это, не означает что-то хорошее, и мне приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться.
Мэри Бет приглаживает кончики своих волос до плеч.
— Спасибо, я старалась оставаться молодой. — Она обхватывает руками грудь. — Купила их в прошлом году и…
— Ладно-ладно… — Шай сует женщине деньги. — Этого должно хватить.
— А, точно! — Мэри Бет улыбается и берет деньги.
Шай поворачивается ко мне, шок окрашивает ее лицо.
Она схватила свои сиськи!
Битва проиграна. Смех срывается с моих губ, звук настолько шокирующий, что я отворачиваюсь, чтобы приглушить его рукой. К тому времени, как мне удается взять себя в руки, я обнаруживаю, что она смотрит на меня так мягко, как и чувствую в моей груди. Наши взгляды встречаются, и на мгновение я оказываюсь в ловушке этой интенсивности.
