Примерно через добрых двадцать минут я замечаю огни впереди.
— Это что, ярмарка? — спрашиваю я, заметив верхушку колеса обозрения.
— Да, Принцесса. Что ты на это скажешь?
— Я говорю, черт возьми, да, — визжу я, уже снова чувствуя себя ребенком.
Единственное, что мы делали каждый год всей семьей — это ходили на ярмарку, когда она была в городе. У меня остались невероятные воспоминания о том, как мы ели сладкую вату с Зейном и Харли, пока нас всех не тошнило, и до смерти пугали самих себя на американских горках, которые, оглядываясь назад, были чертовски банальными.
— Слава Богу за это, потому что есть пара человек, которые ждут нас.
Я смотрю на него, и широкая улыбка на его лице заставляет что-то петь внутри меня. Знание того, что я являюсь частью причины, по которой это происходит, и что Кейн выглядит по-настоящему счастливым и расслабленным прямо сейчас, очень много значит для меня.
— Я так взволнована, — говорю я, подпрыгивая на своем сиденье, более чем готовая выйти и выпустить свою внутреннюю маленькую девочку на свободу.
— Ты даже не знаешь, кто там.
— Считаешь меня идиоткой, Кейн?
— Точно нет. Тогда можешь просто притвориться взволнованной, когда увидишь их, ладно?
— Я очень взволнована.
Парень смотрит на меня, все еще улыбаясь, прежде чем положить руку мне на бедро и нежно сжать.
— Я не заслуживаю тебя.
— Ты прав, я далеко не в твоей лиге, — невозмутимо говорю я.
— Именно это я и хотел сказать.
— О, да ладно, ты смотрелся в зеркало в последнее время? И, несмотря на недавние разоблачения, ты чертова «Пантера» из «Мэддисон Кингс». Стартующая «Пантера». Это ставит тебя прямо на первое место в списке кандидатов.
— Был «Пантерой», — печально бормочет он.
— Нет, я отказываюсь признавать, что это конец. Мы найдем способ, Кейн. Ты заслуживаешь своего места в этой команде.
— Я люблю тебя.
Его слова бьют меня прямо в грудь, как и в предыдущие разы, когда он их произносил, но, несмотря на то, как трепещет мое сердце, я не могу произнести этих слов. Ещё нет. Слишком много всего произошло между нами, слишком много вещей нужно исправить, чтобы я могла сразу погрузиться в это, как он.
— Приехали. — Кейн глушит двигатель, и я понимаю, что мы остановились на стоянке.
Как только выхожу из машины, вижу Харли и Кайла, ожидающих нас у входа.
Кейн берет мою руку в свою, мы вдвоем подходим. Харли улыбается нам, как будто это лучший день в ее жизни. Кайл выглядит счастливым, но немного менее встревоженным. И мне физически больно сохранять невозмутимое выражение лица.
— Не могу поверить, Харли Хантер. Ты солгала мне. Заманила в ловушку, — говорю я, тыча ее в грудь, как только мы оказываемся лицом к лицу.
— Я… эм… — Она смотрит на наши соединенные руки, нахмурив брови. — Разве у тебя не было хорошей ночи?
— У тебя чертовски большие проблемы, — предупреждаю я, прежде чем улыбка расплывается на моем лице, и я притягиваю ее к себе свободной рукой. — Спасибо, — шепчу я ей на ухо.
— Не за что. Не сомневаюсь, что ты сделала бы то же самое для меня, если бы мы с Каем все испортили.
— Я всегда прикрою тебя. — Я подмигиваю и отпускаю ее.
— Ну, что готовы повеселиться? — спрашивает Кайл. — Хочу притвориться, что я снова ребенок, у которого нет никаких забот в этом мире.
— Черт возьми, да, — соглашается Кейн, и мы вместе платим за вход и проходим, чтобы присоединиться к счастливой толпе внутри импровизированного забора.
Мы переходим от аттракциона к аттракциону, от игры к игре. Ребята становятся все более и более азартными с каждой новой попыткой, хотя, к нашему большому удовольствию, они в лучшем случае довольно дерьмовые. Кейн побеждает Кайла в играх-стрелялках, что только подтверждает все то, что он делал последние несколько лет, о чем мне, вероятно, не следовало бы знать. Но я знаю. Я хочу знать все. Каждую темную и грязную часть загадки, которой является Кейн Ледженд.
— Ты счастлива? — спрашивает он меня, когда мы, наконец, идем к колесу обозрения в задней части парка. У меня под мышкой плюшевая собачка, а в руке сахарная вата.
— Ты шутишь? — спрашиваю я, поднимая оба предмета. — Я сейчас на небесах.
— Не буду принимать это близко к сердцу, — бормочет он с ухмылкой. — Думал, что я единственный, кто доставляет тебя туда.
— Так ты и привел меня сюда.
Парень заливается смехом, и я не могу не присоединиться к нему.
Оторвав немного розовой ваты, подношу к его губам.
Кейн раздвигает их, но наклоняется вперед так, что, когда обхватывает губами вату, то захватывает и мои пальцы. Его язык ласкает мои пальцы, посылая жар прямо в мою сердцевину.
Его глаза темнеют, когда он смотрит на меня, полные порочных идей и грязных обещаний.
— Кейн, — предупреждаю я. — Вокруг дети.
— Только не говори мне, что тебе никогда не нравились темные уголки ярмарочной площади, Скарлетт Хантер.
Мои щеки пылают, когда я вспоминаю один раз с Райли. Это было как раз перед тем, как мы переехали, и я все еще цеплялась за идею, что мы сможем заставить работать междугородние отношения.
— Так я и думал. Расскажи мне все, — требует он, кладя руки мне на бедра и ведя меня назад, пока я не натыкаюсь на стойку для бейсбольных бросков.
— Ты действительно хочешь знать? — спрашиваю я, приподнимая бровь.
— Просвети меня.
— Райли… — Веки Кейна опускаются при упоминании его имени. После всех этих лет стало ясно, что он не справился с этим. Это только подтверждает мои вчерашние мысли о том, что у него не было возможности оплакать кого-либо из них. — Мы не прошли весь путь до конца или что-то в этом роде, но…
— Я скучаю по нему, — тихо признается Кейн.
Протянув руку, я обхватываю его челюсть.
— Я знаю. Он был хорошим человеком. Мир без него стал еще хуже.
— Это действительно плохо, что я не чувствую себя виноватым перед ним? Ты была его первой, — говорит он, при этом его губы касаются моих.
— Он был бы счастлив, что мы наконец нашли свой путь друг к другу, — признаюсь я.
— Да, мне нравится так думать. Но если Райли сейчас смотрит на нас с небес, наверное, лучше, чтобы он отвел взгляд.
Я смеюсь над его глупостью, но Кейн использует мои приоткрытые губы и захватывает их в ослабляющем колени поцелуе.
Когда мы, наконец, выходим из-за стойки для бейсбольных бросков, мое тело горит от его поцелуев, и я отчаянно хочу утащить его куда-нибудь, чтобы закончить начатую им работу, хотя, к сожалению, у него, похоже, другие идеи.
— Пошли, я хочу шептать тебе на ухо милые глупости на вершине колеса обозрения.
Крепче сжимая мою руку, парень тянет меня ко входу.
— Милые глупости? Когда ты шептал нечто подобное? — шучу я.
— Хорошо, ладно, — говорит он, останавливаясь позади меня в очереди. Обнимая меня за талию, он касается губами раковины моего уха. — Я хочу шептать тебе на ухо все порочные вещи, которые хочу сделать с тобой, пока ты не будешь ерзать на своем сиденье и едва сможешь сдерживаться от того, как сильно тебе нужен мой член внутри тебя.
— Кейн, — выдыхаю я, уже чувствуя последствия его грязных слов.
— О, смотри, мы следующие, — говорит он, как будто последних нескольких секунд на самом деле не было.
Парень тащит меня вперед на трясущихся ногах, и мы садимся в кабину, прежде чем нас медленно поднимают в воздух. Перед нами открывается вид на океан, на колышущихся волнах которого отражается послеполуденное солнце. Звуки ярмарки под нами начинают отдаляться, пока мы не остаемся вдвоем.
Я делаю долгий вдох, когда во мне поселяется удовлетворение. Кейн притягивает меня к себе и обнимает за плечи, крепко прижимая к себе.
— Мы можем просто остаться здесь навсегда? — шепчу я в тишину.
Кейн на мгновение напрягается, мы оба более чем осознаем, что завтра все снова изменится.
— Может быть, он ничего не сделает, — предполагаю я, надеясь, что, произнеся эти слова вслух, они сбудутся.
