рядам, называю коды с бумажек, прибитых на мебель строительным степлером.
Когда я заканчиваю, он удивленно называет кубатуру — мне удалось процентов на восемьдесят забить один сорока пяти футовый контейнер и то только благодаря Индонезии.
— Прости, больше ничего не приглянулось, — сухо комментирую его удивление.
Мы выходим к машинам.
— По поводу цен, Паш, — произношу тоном, не терпящим возражений. — Я дам за большие предметы не больше восьмидесяти евро. За мелкие тридцать пять самый край.
Паша смеряет меня недовольным взглядом.
— Ты чего-то борзая больно стала, — отвечает колюче и недобро. — У меня такса вообще-то выросла. Сто двадцать и шестьдесят пять евро. Такая теперь история.
Так я и знала, что он начнет кочевряжиться! Придется идти ва-банк.
— Давай тогда начистоту, Паш, — говорю тяжелым голосом, каким врачи сообщают пациентам о неизлечимой болезни. — Наши с Тимуром дорожки разошлись, и сейчас я работаю на человека, который играюче перемелет в труху таких, как вы с Тимуром. Меня и подавно. Я уже пообещала, что достану мебель по низкой цене. Вернусь с пустыми руками — мне конец.
Паша ухмыляется, мол, это не его проблемы. Его-его!
— Ты чего думаешь, тебе будет хорошо, если мой наниматель запишет тебя в список врагов? — цепко заглядываю ему в глаза. — Лучше предложения не будет. Или потом все за бесценок отдашь и еще приплатишь, чтобы тебя оставили в покое. Так что ты выберешь? Влиятельного врага или живые деньги уже сегодня вечером?
Паша не мигая смотрит на меня несколько долгих тягучих секунд. Осмысляет. Взвешивает, могу ли я говорить правду. Взвесь, Паш, как следует взвесь.
Уверена, у Германа найдутся связи и контакты, кто сможет устроить этому сборщику веселую жизнь. Паша уже и не рад будет, что мне отказал, но окажется поздно сожалеть. Я ни секунды не сомневаюсь, что Герман прокатится по нему, как каток. Не остановится, пока не раздавит.
— Ты ведь свою мебель видел, Паш? — включаю в себе Германа и давлю аргументами. — Там реставрации на сто евро за штуку. Я тебе предложила единственно возможную цену, по которой я возьму твой товар.
Он мнется. А я с нового ящика отправляю ему пустое письмо.
— Если деньги нужны, соглашайся и не наживай себе врага, — добавляю для пущей весомости. — Я тебе письмо отправила, в ответ на которое жду предложение.
Паша не двигается. Бегает взглядом между мной и Катей, которая испепеляет его ненавидящим взглядом. Наверняка потом выскажет ему, с какой тварью он связался.
— Ты меня без маржи оставляешь, — тянет он хнычущим голосом. — Как дальше крутиться-то?
— А как хочешь, Паш, — отвечаю холодно. — Если планируешь продолжать крутиться.
Наседаю по полной. Надо его дожать, как ни жаль предавать приятельскую связь. С другой стороны, если все пройдет гладко, я продолжу подбирать у него мебель для Германа.
Паша наконец несколько раз кликает по экрану телефона.
— Предложение с ценами уже у тебя, — добавляет подавленным голосом. — И мы расходимся краями, так?
— Не совсем, — рассматриваю полученное письмо. Цены правильные. — Если мы сработаемся, я приеду снова. И у тебя появится состоятельный внутренний покупатель.
Наверное, это больше похоже на угрозу, но мне плевать. Что нужно я сделала.
Мы прощаемся и расходимся. Георгий сажает меня в машину, но теперь я ощущаю, что от него веет уважением. Такое чувство, что он до этого видел во мне просто позершу, которая ничего из себя не представляет. Возможно, я не единственная, кого Герман поручал ему катать, но очевидно первая, кто его впечатлил.
Подъезжая к Москве, пишу Герману сообщение: «Поездка прошла средне, но контейнер мебели я набрала. У меня коммерческое предложение. Когда можно встретиться обсудить?» От Германа почти сразу приходит ответ: «Встретиться не выйдет. Перешли его мне», и адрес электронной почты, который кажется мне смутно знакомым.
Одергиваю себя. Не время сейчас ловить дежа вю. Пересылаю письмо.
Новое сообщение от Германа приходит минут через десять, подозрительно быстро. «Все устраивает. Запроси реквизиты для оплаты. Саша снимет склад. Пусть твой человек доставит мебель до конца недели, и займешься реставрацией».
То, насколько быстро Герман принимает решения, восхищает меня. Нет сомнений, он умный и прозорливый стратег, знает, что делает. Тимур трясся за каждый евро, и французы уже наперед знали, что я буду душно торговаться по каждой позиции. С Германом совсем другая картина. Она мне нравится.
Не успеваю доехать до дома, от Германа приходит еще сообщение: «Контейнера мебели хватит, чтобы заполнить весь салон?» Сжимаюсь, но отвечаю честно: «Нет. В идеале набрать еще один». Жду ответного сообщения и не получаю. И что мне делать? Искать еще мебель? Но других вариантов у меня пока нет. Паша был последней надеждой.
В тот вечер Герман снова уезжает по делам.
Паша подтверждает оплату в четверг. В пятницу начинает готовить отгрузку и обещает, что тентованная фура приедет к нам в воскресенье вечером. Саня объявдяет, что снял небольшой склад в пределах МКАД. Мне это мало что говорит, но, наверное, это хорошо.
Вроде все идет по плану, но меня не оставляет тревожное предчувствие, что Паша заложил меня Тимуру. Страшно, вдруг он что-нибудь выкинет?
Да ну что он может выкинуть? Разве что надавить на Пашу, чтобы тот не отгружал мне мебель? Не станет же он следить, куда поедет машина, чтобы потом устроить поджог? Пытаюсь убедить себя в этом, но уже ни в чем не уверена.
Утром субботы просыпаюсь от громкого стука в дверь моей спальни. Смотрю на часы — двадцать минут восьмого?! Герман, как я уже успела убедиться, стучать бы не стал.
— Виктория! Виктория, просыпайтесь, — из-за двери раздается голос Марты. — Вас ждут внизу.
Не слышу беспокойства в голосе, это немного успокаивает, но она не называет имени собеседника. Почему? Хочу спросить, кто меня ждет, но Марта уходит. Раздаются ее шаги вниз по лестнице.
В душе мгновенно вскипает липкая тревога. О том, что я тут, знают только приближенные Германа! Тимур не мог… ну просто не мог прознать этот адрес.
Поспешно умываюсь и привожу себя в порядок, пытаясь гнать от себя паранойю. А если все же прознал? Проследил? Нанял сыщика? Марта же не знает Тимура в лицо. Вдруг он прикинулся покупателем или консультантом по антиквариату. Если Паша ему сказал о том, что я ищу мебель, он ведь запросто может ввести Марту в заблуждение. Что делать, если сюда заявится Тимур? Вызывать полицию? И почему-то первое, что всплывает в голове при мысли об этом — Герман, наверное, рассердится. Или расстроится. Ему определенно будет неприятно.
Перебарывая мандраж
