— Убирайся к чертовой матери.
Глава 15
Дьявол и Ангел
Виолетта
Его приказ прокатывается по моему телу с дрожью, которая почти уничтожает меня.
Моя душа сотрясается. Может, с Люцианом и не так, как я представляла свое будущее, но теперь, после всего, что изменилось, я не могу представить себе будущее без него.
Я слишком много пережила. Слишком много знаю. Я не могу вернуться в свой мир невредимой. Я никогда не стану прежней.
— Ты меня бесишь, — говорю я, решив, что не уйду отсюда, не зная, что будет, между нами, завтра. Я живу в состоянии неопределенности с тех пор, как меня похитили, и это гораздо худшая пытка, чем угроза его насилия. — Это не то, чего я хотела, нет… но раз уж ты позаботился о том, чтобы у меня не было выхода, удерживая жизнь моего отца в качестве выкупа, то я готова… приспособиться. — Его смех безжалостен.
— Приспособиться? Звучит неприятно, Кайлин Биг.
— Я не маленькая девочка.
Значит, она попросила Нору или Мэнникса перевести для нее. Интересно, что еще они ей сказали.
— Этого хватит на одну ночь. Если мне еще раз придется приказать тебе уйти отсюда, ты уйдешь с красной задницей.
Его предупреждение греет мне лицо. Я боюсь остаться, но также боюсь упустить этот момент.
— Посмотри на меня, Люциан.
— Продолжай давить на меня…
— Через несколько дней ты станешь моим мужем, а ты даже не смотришь на меня. Поговори со мной. Прикоснись ко мне… только убедись, что это прикосновение не лишает меня удовольствия. А если ты смотришь в мою сторону, то в твоих глазах бушует презрение, а рука — жестокий кулак. Как будто мой вид вызывает у тебя отвращение.
Он ничего не говорит. Темная тень, падающая на его лицо, скрывает его черты. Я не могу понять, о чем он думает.
— Как мы можем пожениться в таком виде? Как мы можем… — Я тяжело сглатываю, пытаясь найти в себе силы.
— Я знаю, что ты хочешь меня. И я знаю, что ты ненавидишь мою семью, но ты хочешь меня больше. — Голубое пламя его глаз разгорается, пробуждая демона.
— Ты хочешь страсти? — недоверчиво спрашивает он. — Романтики? Любви? Этого не будет. Этот брачный договор — средство достижения цели. Не более того.
— Но это брачный договор, который ты собираешься скрепить, трахнув меня.
— Заключить брак — это план, да. А трахать тебя со всей мерзкой ненавистью, скручивающей мои кости, — это лишь награда.
— Значит, я должна повиноваться каждому твоему желанию и требованию. Но при этом мне отказано в праве найти кого-то для себя.
Он шагнул в лунный свет, обнажив ожесточенные черты лица.
— Ты принадлежишь мне. Ты моя. Это кольцо на твоем пальце связывает тебя со мной, и, да поможет мне Бог, Виолетта, если ты хотя бы посмотришь на другого мужчину, я распорю его своим ножом, пока ты будешь смотреть.
Боль пронзает мою грудь, его слова — жестокий удар, не оставляющий никакой надежды.
— В этом утверждении нет ни капли логики. — Я издевательски смеюсь. — Ты хочешь меня, но не настолько, чтобы пожертвовать своей ненавистью, и все же ты не позволишь никому другому получить меня. Неужели ты никогда не хотел быть с тем, кого любишь?
С его губ срывается горький смех, едва слышный за стуком дождя.
— Не будь такой наивной.
— Я почувствовала, как сильно ты хочешь меня, — говорю я, отбросив всякий страх. — Ты боишься. Ты самый боязливый человек, которого я когда-либо видела, Люциан. Думаешь, ты меня пугаешь? Что ж, ты боишься меня не меньше.
Его эгейские голубые глаза вперились в меня, дикие и горящие злобой.
— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — У меня перехватывает дыхание. Я заставляю себя произнести дрожащее:
— Да.
Какое-то тяжелое мгновение он просто смотрит на меня, и воздух вокруг нас заряжен, как атмосфера во время бури. Затем, как вспышка молнии, он двигается. Он пересекает комнату и сжимает мою шею своей сильной рукой.
Он заставляет меня опуститься на колени, и холодный мраморный пол впивается в мои коленные чашечки.
— Хочешь почувствовать, каково это — быть желанной и тронутой извергом? — Я сглатываю, борясь со спазмом в горле, и слова застревают. Я нахожусь на уровне глаз с серебряным черепом на его поясе. — Я покажу тебе, какова моя любовь. — Он расстегивает пряжку и вырывает кожаный ремешок из петель пояса. Затем он опускает молнию, и этот звук, в угрожающий тишине комнаты, заставляет меня вздрогнуть. Его брюки провисают, обнажая твердую выпуклость, сдерживаемую трусами, и между моих бедер разливается влажное тепло.
Он сдвигает трусы вниз, чтобы освободить свой член. Твердый, покрытый венами, он выпрямляется, и его шелковисто-гладкий кончик задевает мои губы. Его рука запутывается в моих волосах и захватывает их, откидывая мою голову назад, так что я вынуждена смотреть на него сверху, а его член упирается мне в подбородок.
Его грудь вздымается, тяжелое дыхание заполняет то малое пространство, между нами.
— Возьми меня в рот, — приказывает он.
Момент изменился так быстро; я не знаю, чего хочу, боюсь потерять себя для него, но еще больше боюсь не знать, чем рискую, не узнав. Дрожащей рукой я тянусь вверх и обхватываю пальцами основание его толстого члена. Стиснув зубы, он издал шипение, заставив меня замереть в нерешительности.
— Хочешь моих прикосновений, Кайлин Биг, соси, блять, — мрачно приказывает он.
Моя грудь болит и тяжелеет от его грязных слов, соски напряжены. Я опираюсь на колени, мои бедра сжаты вместе, чтобы компенсировать болезненную пульсацию в глубине моего центра.
Я облизываю губы, и у него вырывается придушенный стон, когда я нежно прижимаюсь губами к сверкающему кончику и втягиваю его в рот.
У меня нет опыта, и я уверена, что он может это заметить, но я не позволяю этому помешать мне показать Люциану, как сильно я хочу этого, как сильно я хочу его. Я лижу языком его твердый ствол, его гладкая кожа легко скользит по моему влажному языку. Он направляет мою голову, глубоко погружаясь в мой рот.
Он так глубоко, что я боюсь, у меня начнется рвотный рефлекс, но он отступает и снова погружается в мой рот. Я подстраиваюсь под ритм, провожу языком по мягкой головке, а когда он входит глубоко, сильно втягиваю. Это похоже на танец — самый эротичный, вязкий танец между любовниками.
У меня все сжимается в груди, и, несмотря на страх перед тем, что он может подумать обо мне, я задираю ночную рубашку и тянусь между ног, чтобы потрогать себя.
Он отстраняется, оставляя меня неудовлетворенной и болезненной. От унижения у меня защемило в груди, когда он уставился на меня со смесью шока и ярости. Он опускается, и обе его руки обхватывают мои бицепсы. Затем он подтягивает меня к себе, как будто я ничего не вешу.
— Ты меня, блять, убьешь, — говорит он. — Если хочешь сосать мой член, не трогай себя. — Я быстро моргаю, пытаясь подавить острый приступ обиды, как будто я сделала что-то не так. — Мне принадлежит каждая часть твоего тела, — говорит он, отталкивая меня к стене. — Я единственный, кто прикасается к тебе. Скажи это.
Я сглатываю.
— Ты единственный.
Мои лопатки ударяются о твердую поверхность, выбивая воздух из легких. Он обхватывает рукой мою шею, его лоб прижимается к моему. Наши дыхания сливаются в электрическом токе, проходящем, между нами.
Его похотливый взгляд темнеет, когда его рука пробирается под мою ночную рубашку. Он удерживает меня на месте, не позволяя или не желая сдвинуться ни на дюйм. Грубые подушечки его пальцев прочерчивают пылающий след по моему бедру, когда он ищет нуждающуюся часть меня, и, касаясь меня, он произносит грубое проклятие.
Но я слишком возбуждена, чтобы переживать, пока он разводит влагу вокруг моего клитора.
— Это мое, — говорит он, его голос гортанный, собственнический.
По моей коже вспыхивают искры, а его пальцы разрушают мой рассудок. Я трусь о его руку, мое тело требует физически того, о чем я слишком взволнована, чтобы просить словесно. Когда его палец скользит между моими губами, я дрожу, мои нервы расшатаны и разрушены.
