В его глазах вспыхивает вызов, пока он не обхватывает меня за талию со сдавленным стоном.
— Виолетта, — говорит он, и для меня все еще шок, когда он произносит мое имя. — Если ты станешь моей женой, я буду уважать тебя, почитать тебя. Не искушай меня жестоко отнять то, чего мужчина должен ждать.
Мой взгляд скользнул по нему. От жестокого монстра, перед которым я впервые преклонила колени на помосте, до сильного мужчины, сидящего сейчас подо мной, я вижу обе стороны Люциана — две стороны одной медали. Он защищает меня настолько, насколько позволяет его природа.
Я уже покорилась своим чувствам, но смогу ли я оставить все, что знала, — свою семью, мечты о танцах, всю свою жизнь, — чтобы рискнуть с врагом?
И еще один вопрос, который я боюсь даже озвучить: может ли мой враг когда-нибудь полюбить меня?
Я облизываю губы: растущая потребность быть ближе к нему и узнать хотя бы часть ответа заставляет меня храбриться.
— Тогда нам не обязательно проходить весь путь… — Осмелев, я провожу рукой по его груди и шее, впитывая ощущения от его шрамов и гладкой, покрытой чернилами кожи. В его объятиях я провожу большим пальцем по его нижней губе, слегка касаясь шрама, рассекающего его подбородок, того самого, на который я столько раз смотрела и гадала, каков он будет на ощупь на моих губах.
Я жду, что он выхватит мое запястье, остановит меня, но огонь в его ярких глазах провоцирует меня продолжать.
Смелость витает, между нами, заряжая воздух и притягивая нас друг к другу, как сила черной дыры, в которую нас обоих затянет. Но кто будет потерян?
— Ты так чертовски красива, что это меня убивает. — Его слова срываются с губ, прежде чем он впивается пальцами в мои волосы и прижимает мой рот к своему.
Глава 16
Богиня и Злодей
Люциан
У нее вкус соблазна и греха, рая и самого сладкого искушения. У нее вкус лаванды, ее бледно-лилового платья балерины и темных синяков, обещающих боль.
Я пытаюсь сдержаться и одновременно вырываюсь из кожи.
Мои руки в ее волосах, на ее теле, задирают вверх нежную ночную рубашку, чтобы завладеть каждым сантиметром ее кожи. Я позволяю ей возиться с моей рубашкой, сдвигая ее с плеч, чтобы она могла провести своими острыми ногтями по моей груди.
Я провожу языком по впадинке ее рта, вызывая у нее стон, который уничтожает мой контроль. Я думал, что проиграл битву, когда пожирал ее сладкую киску; ее рот опустошает меня, полностью уничтожая всякий смысл и разум.
Я провожу рукой по ее бедрам и добираюсь до попки, обхватываю мягкую плоть и насаживаю ее на свой бушующий член. Эти сексуальные бедра, которые я видел во время танцев, крутятся и раскачиваются, прижимаясь ко мне с такой охренительной силой, что я бормочу нецензурные ругательства между поцелуями.
Я чувствую, как ее жар проникает сквозь мои слаксы, и я, как одержимый, не могу ясно мыслить, позволяя ей протянуть руку между нами и расстегнуть молнию. Но, черт возьми, один только намек на то, что губы ее киски касаются моих трусов, кажется таким чертовски приятным, что я не могу остановить ее.
Когда ее тонкий пальчик проскальзывает между ширинкой, я томно стону ей в рот и обхватываю рукой ее запястье.
— Если ты меня вытащишь… — говорю я, наши тяжелые дыхания смешиваются, — и мой член коснется твоей влажной киски, я не смогу остановиться.
Я чувствую, как она прижимается ко мне, и это чистая, гребаная пытка. Я почти молюсь, чтобы она бросила мне вызов, и я смог наказать ее жестким трахом, но тут отрезвляющая мысль о ее девственности вскипает в моих жилах.
Забота об этой девушке может на какое-то время сдержать монстра, но не укротить его.
Я все тот же мужчина, который украл ее, и я все еще жажду ее криков так же сильно, как и удовольствия.
Должно быть, она чувствует мою внутреннюю борьбу. Убрав пальцы, она скребется о мой твердый ствол через трусы, получая достаточно удовольствия, чтобы ее янтарные глаза стали полузакрытыми. Боже, она такая опьяняющая, я просто пьянею от нее.
Я следую за ней, лаская пальцами киску между ее бедер, помогая ей сильнее прижаться. Я просовываю большой палец, между нами, собираю ее влагу и кружу вокруг клитора.
— Вот так, Кайлин Биг, — говорю я, и ее насмешливое прозвище превращается в ласку по мере того, как я теряю от нее разум. — Покажи мне, как ты трахаешь мой член.
От этих грязных слов она вздрагивает, ее кожа покрывается мурашками, а соски напрягаются сквозь ночнушку. Я беру один из них в рот, крепко посасывая и проводя языком по узлу через влажную ткань. Если я сниму это платье, все будет кончено — я не остановлюсь. Я пытаюсь быть порядочным человеком, но я не гребаный святой.
— А раньше мужчина заставлял тебя кончать? — спрашиваю я, прежде чем погладить ее грудь, грубой подушечкой большого пальца обрабатывая клитор.
Она качает головой, ее темные локоны спутаны и набрасываются на меня, ее запах вторгается в мои чувства и сводит меня с ума от потребности. Я откидываюсь на спинку кожаного кресла, выгибаю бедра и всаживаю свой член в ее влажные губы. Клянусь, я никогда в жизни не занимался сухим сексом и не испытывал ничего охренительно горячего, чем наблюдать, как эта девушка возбуждается от моего члена.
— Я заставлю тебя кончить, детка. Так сильно, что ты увидишь звезды.
Ее взгляд находит меня сквозь дымку похоти, и я притягиваю ее рот к своему, засасывая ее аппетитные губы между зубами и замирая от ее отчаянного, прерывистого дыхания. Я хочу поднять ее и прижать ее задницу к спинке стула, есть ее киску, пока она не кончит мне в рот, но я чувствую, как ее бедра прижимаются к моим ногам, как сжимаются мышцы ее живота, как она скачет на мне все сильнее, отчаянно трется своей киской о мой твердый член, и я знаю, что она уже близко.
Она почти у цели, и, черт возьми, она собирается забрать меня с собой.
Я углубляю поцелуй, наше дыхание становится единым, я провожу большим пальцем по клитору, и она стонет в моем рту. Ощущение ее набухшей, влажной киски, размалывающей мой член, — это смесь удовольствия и боли, которая кружит мне голову, и, если она не кончит в ближайшее время, я потеряю все шансы на жесткий контроль.
Она отстраняется ровно настолько, чтобы прижаться своим лбом к моему, ее горловой плач ласкает мою кожу и распаляет нервы.
— О Боже, Люциан… Не останавливайся…
— Черт. — Я сжимаю ее волосы в кулак и с такой силой насаживаю ее, что мой член начинает пульсировать.
Я чувствую момент, когда она сломается, ее бедра напрягаются, ногти впиваются в мои плечи, спина выгибается в безмятежной красоте, когда она откинет голову назад и закричит. Я так ухожу в себя, заманиваемый ее наслаждением, что мне едва хватает выдержки сдержаться еще секунду, прежде чем я чувствую, как мой член твердеет и пульсирует под ней, и горячая струя спермы заливает мои трусы вместе с ее сладкой влагой.
— Боже, ты прекрасна, — бормочу я, вбирая в себя ее слабые выдохи.
Пот покрывает нашу кожу, ее ночная рубашка влажная, Виолетта дрожит.
Когда она открывает глаза, я встречаюсь с ней взглядом. Мы молчим долгое время, не говоря ни слова, чтобы заполнить пространство. Я провожу рукой по ее влажным волосам, убирая пряди со лба, чтобы хорошо видеть ее лицо.
Я нежно целую ее в губы, обещая завтрашний день.
Это была мучительно долгая ночь, и я вижу, как усталость овладевает ею.
— Я отнесу тебя в постель. — Я подхватываю ее на руки и поднимаюсь с кресла.
Ее руки обвиваются вокруг моей шеи.
— Только если ты останешься там со мной.
Сейчас у меня нет сил отказывать ей в чем-либо. Эта девушка потрясла меня до глубины души.
Я не уверен, чего я больше боюсь — оставить ее или остаться.
В итоге я обнимаю ее всю ночь, запоминая каждый изгиб ее тела, а мои мысли заняты только одним. Работой, которую мне еще предстоит выполнить для дона Карпелла.
* * *
Кто-то однажды сказал, что перемены не происходят за один день.
