Валери была удивлена не меньше. Она слышала, что Джек Адамс ловелас еще тот, что он легко меняет женщин, но на нее он не произвел такого впечатления. Он показался ей похожим на большого плюшевого медведя — правда, с чувством юмора и храбрым сердцем. Возвращаясь на такси домой, Валери, как и Джек, думала об одном и том же: как же это здорово — неожиданно обзавестись новым другом! Вчерашние события связали их некой крепкой связью. Оба пережили то, что не могли представить себе даже в самом страшном сне.
Из такси Валери позвонила дочери и сказала, что именно прислать завтра из ресторана Джеку Адамсу. Эйприл удивилась, что мать не дома, но Валери объяснила, что хотела лично поблагодарить Джека. По мнению Эйприл, мать поступила правильно. Благородство Валери ничуть ее не удивило: мать всегда была добрым и отзывчивым человеком.
Закончив разговор, Валери задумалась, как быть с его приглашением вместе поужинать в ресторане Эйприл. У Джека, наверное, куча всяких дел, да и женщины наверняка давно выстроились в длиннющую очередь на свидание с ним. Но надо признаться, что Джек ей понравился и она была бы рада его звонку. Будет интересно поужинать с ним. Ну а если он ей не позвонит, что ж, она все равно ему благодарна. Джеку она обязана жизнью — ему и ребятам из антитеррористической группы, участвовавшим в штурме, а также многим другим людям. После того, что она пережила, каждая секунда жизни обрела для нее смысл и значимость. Окружающий мир словно заиграл яркими красками и стал как никогда прежде привлекательным. Оставив водителю щедрые чаевые, Валери вышла из такси, приветливо улыбнулась швейцару у дверей и поднялась к себе в квартиру. Кстати, собственная квартира тоже показалась ей чудесной. Раньше она будто не замечала этого. Валери теперь как будто смотрела на все другими глазами. Пережив вчерашний кошмар, она поняла: судьба даровала ей новую жизнь. Ощущение такое, будто ей снова пятнадцать, независимо от того, какой год рождения указан в ее водительском удостоверении. Цифры больше не имели никакого значения. Она осталась жива.
Утром накануне Рождества Валери посетила церковную заупокойную службу в память о погибшей Мэрилин. Такие же службы состоялись и в память о тех других, кому в отличие от нее и Джека не повезло в тот роковой день. Печальное подтверждение того, что недавние события — не страшный сон, а жуткая реальность.
Джек не смог посетить заупокойную службу в память Нормана Уотермана, молодого помощника продюсера, который погиб при захвате заложников. Правда, он послал сердечное письмо его родным. В нем Джек писал, каким прекрасным человеком был Норман, как он сам восхищался им и как тяжела для него эта утрата. Возвращаясь домой, Валери с грустью думала о Мэрилин — боже, как же ее будет не хватать! Трудно поверить, что людей, которых ты хорошо знал и любил, больше нет. Это горестное событие надолго омрачило ее жизнь.
К великому удивлению Валери, Джек позвонил сразу же после того, как его выписали из госпиталя. Это произошло утром, а он позвонил ей днем: поздравил с Рождеством, а заодно поблагодарил за еду, которую ему присылали из ресторана Эйприл. Он рассказал ей, что из колледжа на каникулы приехал его сын и что за ним самим пока ухаживает сиделка. Он все еще ходит на костылях, но быстро идет на поправку. Джек пригласил ее на ужин в ресторан на следующий после Рождества день. На всякий случай он поинтересовался, может, она предпочтет какое-то другое место, но Валери вполне устраивал ресторан ее дочери. Оба согласились, что для дружеского ужина это самое подходящее место. Здесь царит приятная, расслабляющая атмосфера, а это как раз то, что им нужно. Джек также сказал, что надеется увидеть ее через два дня: заедет за ней, чтобы отвезти в деловую часть города. Выяснилось, что они живут всего в нескольких кварталах друг от друга. Джек пообещал заехать за ней в восемь вечера. Положив трубку, Валери почувствовала себя счастливой.
Каково же было удивление Эйприл, когда в сочельник, за три часа до того, как ее семья должна была собраться за праздничным столом, ей позвонил Майк. Это сколько же неожиданных поводов для торжества набралось к концу этого года!
— Не сочти мои слова за резкость или грубость, — сказал Майк, как ей показалось, со смущением в голосе, — но праздники повергают меня в депрессию. Мне, скорее, нужна простая домашняя еда.
Его забота и моральная поддержка в тот страшный день, когда ее мать была в опасности, приоткрыли дверь в отношениях между ними. Майк не знал, как ей сказать об этом, но помимо обещанной домашней еды ему хотелось кое-чего еще — удостовериться в ее дружеских чувствах.
— Хочешь, чтобы я тебе что-то прислала? — спросила Эйприл и улыбнулась. — Чего бы тебе хотелось?
— Знаешь, я тут подумал о твоем приглашении поужинать вместе с твоей семьей. Я непременно приду, если ты угостишь меня обещанными блинчиками. — Эйприл облегченно рассмеялась и сказала, что будет рада видеть его на ужине. — Хочу познакомиться с твоей мамой, особенно после того, как мы вместе весь день переживали за нее. Как ты думаешь, твои родные не будут против моего присутствия?
— Вовсе нет, — заверила его Эйприл, она не собиралась признаваться, что ее близкие жаждут увидеть отца ее будущего ребенка, не пожелавшего, однако, взвалить на себя эту ответственность. Ситуация была непростая. Видимо, надо будет сказать родителям, что не стоит говорить ничего такого, что могло бы поставить Майка в неловкое положение. Эйприл оценила его решение прийти на праздничный ужин — это была немалая смелость с его стороны. Конечно, дело, несомненно, не в еде, во всяком случае, блинчики здесь были ни при чем. Встреча с родителями женщины, которая от тебя забеременела, — щекотливое дело. И все же его звонок взволновал Эйприл. Ей не давал покоя вопрос, каковы его истинные намерения. — Так ты не шутишь насчет блинчиков? — уточнила она, все еще неуверенная в серьезности его слов.
— Нисколько не шутил, — ответил он. — В сочельник я обычно сворачиваюсь в клубок на диване и остаюсь в такой позе до самого Нового года. Аля меня это отмена прежних традиций. Я не собираюсь подрывать основы моего жизненного уклада поглощением стандартных рождественских блюд, так что не трать на меня усилия. Ненавистник Рождества — это я. Блинчики — это будет небанально и здорово!
— Ваше слово для меня закон, мистер Стейнман. Горка блинчиков обязательно будет на вашей тарелке. Никаким рождественским пудингом я вас пичкать не буду, обещаю вам! — нарочито серьезным тоном произнесла Эйприл.
— Отлично. Тогда во сколько?
