— Не знаю, — покачала головой Валери. — Павел живет с сыном. Может быть, когда Тай на выездных играх. Я поговорю об этом с Павлом завтра, — мать принялась стягивать широкие браслеты. — Не возражаешь, если он заглянет в среду вечером и посмотрит вместе с нами игру? Мне грустно думать о том, что он там один-одинешенек только лишь с огромным телевизором.
Фейт спросила себя, почему мать не может пойти в своему любовнику?
— Вообще-то, я не возражаю, только если вы не будете вести себя как подростки и не станете включать «Сексуальное исцеление».
— Павел так увлекается игрой, что его не оттащишь от экрана, — отмахнулась Валери.
Тем не менее на следующий вечер парочка направилась в спальню Валери во время первого перерыва.
— Чем они там занимаются? — поинтересовался Джулс, заходя на кухню и протягивая руку к нарезанным полутораметровым сэндвичам, которые Фейт принесла из ближайшей кулинарии.
За гулким ударом в стенку последовал низкий смех и приглушенное хихиканье.
— Лучше тебе не знать, — покачала головой Фейт и откусила маринованный огурчик. — Мы с матерью соблюдаем правило «Не спрашивай, не говори». — И, глотнув «Маргариту», направилась обратно в гостиную. — По крайней мере я пытаюсь приучить Валери к его соблюдению. — Пебблс, задрав кверху лапы, лежала на диване на месте Фейт. — Но мама, как и ее собака, не очень-то слушается.
Джулс сел возле Пебблс и свободной рукой почесал собаке живот:
— Тем вечером ты пропустила хорошую игру.
Примостившись на подлокотнике дивана, Фейт через плечо посмотрела в зеленые глаза своего ассистента.
— Я пошла на благотворительный вечер. — Она подумала о Лэндоне и нахмурилась: — К сожалению, я больше не смогу часто посещать подобные мероприятия. Лэндон и его друзья превратили меня в персону нон-грата.
— Если хочешь поучаствовать в благотворительном мероприятии, — заметил Джулс, жуя сандвича, — ты должна сыграть этим летом в благотворительном матче по гольфу, который проводит фонд «Чинуков».
— Никогда не слышала о фонде.
— Они ежегодно проводят благотворительную игру в гольф. Уверен, парни будут тебе рады, и это будет весело.
Большая грудь не сочетается с гольфом.
— Нет, спасибо. Мне привычнее председательствовать на заседаниях и подписывать чеки.
— Я знаю, что фонд проводит и другие мероприятия по сбору средств. Если хочешь, узнаю о них побольше.
Может, ей действительно понравится. Во всяком случае, это то, с чем она знакома.
— Хорошо.
— Дарби уже говорил с тобой?
— Нет. — Фейт бросила взгляд на экран телевизора, где шли последние минуты второго перерыва. После двух сыгранных периодов «Чинуки» вели на одно очко, но оставался третий, в котором могло произойти что угодно. — О чем? — спросила она.
— Он хочет, чтобы ты дала интервью репортеру местной газеты, Джейн Мартино, — ответил Джулс.
Фейт слышала о Джейн. Читала ее колонку в рубрике «Жизнь» в газете «Пост Интеллидженсер».
— Разве эта журналистка пишет не о жизни в Сиэтле?
— Да, но когда-то Джейн работала спортивным обозревателем в «Сиэтл Таймс». Так она познакомилась со своим мужем, Люком Мартино. Не знаю, помнишь ли ты, но Люк был вратарем «Чинуков», пока не закончил карьеру несколько лет назад.
У Фейт возник только один вопрос:
— Когда встреча?
— Как только Дарби договорится. Возможно, на следующей неделе — чтобы совместить интервью с появлением билбордов с твоими и Тая фотографиями.
— А какое фото собираются взять?
— Точно не знаю. Но узнаем завтра на встрече с пиарщиками.
Валери и Павел вернулись в комнату, и, чтобы заполнить неловкое молчание, Джулс спросил:
— Что думаешь о Доминике Пизани?
— Питтсбургском защитнике? Скоростной игрок, может сделать неплохую подачу. — Парочка уселась на двухместный диванчик, и Павел, положив руку на спинку, принялся поглаживать волосы Валери. — А почему спрашиваешь?
— Если будем играть в финальном круге с Питтсбургом, нашим нападающим туго с ним придется.
— Это точно. Ты как, Фейт? — спросил Павел, разглядывая ее голубыми глазами, так сильно похожими на глаза Тая.
— Насчет Пизани?
Павел отрицательно покачал головой:
— В последний раз, когда мы виделись, ты только что вернулась из Сан-Хосе из-за плохого самочувствия.
О да. В тот день, когда она увидела Павла голым. После того, как целовалась с его сыном в «Марриотте».
— Лучше, спасибо.
Из огромного динамика грянула песня «Кто выпустил собак», и Фейт переключила внимание на выходивших вразвалочку из тоннеля игроков. Неуклюжие движения спортсменов становились плавными и грациозными в ту же секунду, как коньки касались льда.
Тай вышел на арену одним из последних. Фейт видела его впервые с момента поцелуя и почувствовала непонятное легкое покалывание в груди и странные спазмы в животе. На экране камера приблизила изображение Тая, когда он и капитан «Акул» оказались лицом к лицу в центральном круге.
Капитаны посмотрели друг на друга из-под шлемов и заняли свои позиции на точке вбрасывания. Их губы шевелились, словно соперники разговаривали. Каждый улыбнулся и кивнул, но Фейт почему-то сомневалась, что хоккеисты обсуждали погоду. Она поднесла стакан к губам:
— Как думаете, о чем они там говорят?
— Да так, обмениваются любезностями, — ответил Павел, а Джулс засмеялся.
* * *
— В чем дело? — спросил Тай уставившегося ему в глаза капитана «Акул». — Месячные прихватили?
— Заткнись, Саваж, и трахни меня, — засмеялся противник.
— Смешно. То же самое мне сказала твоя сестра, когда мы виделись в последний раз.
Рефери вкатился в центральный круг, и все внимание Тая сосредоточилось на шайбе в руке судьи.
— Я слышал, что новая хозяйка превратила вас всех в милашек, — съязвил соперник.
Теперь была очередь Тая рассмеяться, но тут арбитр вбросил шайбу. Капитаны вступили в борьбу за нее, и третий период начался прорывом к воротам «Акул».
Тай отыграл трехминутную смену, прежде чем подъехал к скамейке запасных и взял свою бутылку с водой. Его взгляд поднялся к ложам владельцев команд в «Эйч-Пи Павильон». Фейт не путешествовала с командой. Слава богу.
Вытерев лицо, Саваж повесил полотенце на шею. После поцелуя прошло уже четыре дня, а он не мог перестать думать о миссис Даффи. Не мог перестать вспоминать малейшие подробности. Он вспоминал давление ее нежных губ и ее вкус. Она была так хороша на вкус: как пиво и жаркая страсть, и сладкий секс. Тай привлек ее тело к своему, прижал ее грудь к своей и был близок к тому, чтобы потерять свой чертов разум. С Фейт, должно быть, случилось то же самое, поскольку она не особо возражала. Она целовала его шею и просила прикоснуться везде, и, Боже, Тай хотел этого. Все внутри него побуждало забрать карточку-ключ из пальцев миссис Даффи и втолкнуть ту в комнату. Повалить на кровать и зарыться лицом в ложбинку между грудей. «Я хочу облизать твою татушку», — прошептала Фейт так страстно и сексуально, что будь Тай проклят, если он не захотел позволить ей провести обжигающими губами по своей коже.
