Джесс пристально смотрела на эту женщину, удивляясь злобности бурного монолога, завершенного мерзкой ухмылкой. Но ее, Джессику, запугать непросто, и эта тощая американская шлюха вряд ли способна заставить ее молчать. И неужели такая штучка была любовницей Оливера? Просто не верится. Не ею ли он пренебрег в распорядке вчерашнего дня? И не она ли напрасно прождала его вчера, оставшись без ужина с роскошным любовником? Одна из многочисленных женщин, рассеянных по всему свету, которых он навещал во время своих поездок? Весьма вероятно. Даже скорее всего так оно и есть. После ночи любви Джесс не сомневалась, что они с Оливером обрели нечто такое, чего он никогда не испытал бы с этой костлявой блондинкой.
– Да, он говорил что-то вроде того, что у него, как у моряка, в каждом порту по девке. Ведь Нью-Йорк порт, не так ли? – Спросила она небрежно. – Впрочем, – добавила она, пренебрежительно пожав плечами, – это и неважно. Порты, города, административные центры… Кого это, в сущности, может волновать? Истина заключается в том, что нынешнюю ночь в его постели провела я, а не вы.
– Как вы смеете! Как вы смеете!запинаясь и как-то беспомощно запротестовала блондинка, ничего не соображая от ярости.
– Ну, я-то как раз смею, – невозмутимо ответила Джесс. – Я не нахожу приятным просыпаться от воя воздушной сирены, так что, думаю, лучше вам отсюда поскорее убраться, если вы не враг себе. Да, кстати, извольте оставить ключ от этого номера на столе. Вам он больше не понадобится.
Договорив, Джесс победоносно взглянула на незваную гостью.
Венеция, кем бы она там ни была, не оправившись еще от первой атаки, была совершенно вышиблена из колеи, покраснела и широко открыла глаза, обретя такой вид, что Джессика даже пожалела это существо, которому в жизни, судя по всему, пришлось всего добиваться самостоятельно, часто падая и разбивая лоб и коленки. Встреться они в другой ситуации, сердце Джесс могло бы и расположиться к этой девушке, ибо ей и самой приходилось попадать в весьма щекотливые положения, но сейчас Джесс все еще была во власти жаркой ночи, проведенной с Оливером. Она все еще продолжала ощущать его присутствие, нежные прикосновения и страстные объятия, словом, все то, что и делало эту ночь особой и ни на что не похожей.
– Как… Откуда вы знаете, что у меня свой ключ? – спросила блондинка, внезапно воспрянув для нового тура борьбы.
– Ну, для взломщицы вы не кажетесь достаточно сообразительной и ловкой, добродушно сказала Джесс, вскинув подбородок.
Про себя она должна была с большой неохотой допустить, что ключ блондинка получила от самого Оливера и скорее всего потому, что они и действительно были близки. Но думать об этом сейчас она не хотела. Нет, еще нет. Она протянула руку ладонью вверх и договорила:
– Так что отдайте его мне. Журналистки никогда не вызывали у меня особого доверия.
– Ах ты сучка, – прошипела блондинка, ковыряясь в стильной красной сумочке от Гоцци. – Ты еще пожалеешь о своих словах. Я раздую такую историю из того, что позволяет себе богатейший и влиятельнейший в компьютерном мире парень. Озаглавлю статью примерно так: «Магнат принимает в своем номере женщину легкого поведения».
Нет, не похоже, что эта мегера – его давнишняя любовница, разве что в своих мечтах. Как бы то ни было, Джессику ее последние слова довели до предела, у нее не осталось больше сил терпеть присутствие этой Венеции, но она все же импульсивно собралась оправдываться, дабы защитить себя и Оливера… А потому, подойдя к блондинке, сузив зеленые глаза и нарочито растягивая слова, саркастически произнесла:
– Сделайте так, Kpoшкa, сделайте. Почему бы и нет? Но только, прежде чем отдавать свою статью в набор, хорошенько посоветуйтесь с юристами. Я женщина не настолько легкого поведения, как вы полагаете, и не сомневаюсь, что богатейшему и влиятельнейшему в компьютерном мире парию совсем не по вкусу придется подобное оскорбление, так что вы учтите это, милочка!
Глаза Венеции вспыхнули, когда она шлепнула карту-ключ в протянутую ладонь Джесс. Губы ее скривились, и она прошипела:
– Только не держите меня за дурочку, милочка!
В последнее слово она вложила весь яд своего сарказма, отчего сознание Джесс опять заволокла ярость. Она засунула карточку в карман халата и сжала ее в кулаке, пытаясь успокоится и не выказать своих чувств, но это ей плохо удавалось.
– Немало я перевидала такого сорта журналистов, как вы! И о всех их трудах можно сказать лишь двумя словами: дешевое чтиво для идиотов.
Сказав это, Джесс подумала, что она переступила черту, которую переступать не следовало. Какие бы журналисты ни были, задев их . профессиональное чувство, ты сильно рискуешь за это поплатиться, особенно если тебе не безразлична собственная карьера. Венеция взъерошилась от негодования, совсем как угрожающая противнику кошка. Джесс даже отступила от нее на шаг, опасаясь, что та вцепится ей в волосы.
– Да как вы смеете! Как смеете!..опять забормотала гостья как-то беспомощно.
Джесс даже подумала, что для – журналистки эта дамочка, пожалуй, слишком нервна и прямолинейна. Она слишком быстро теряла контроль над своими чувствами, а для выражения гнева не могла найти пары-тройки свежих слов и выражений.
– Ну, благодарю, как говорится, за визит, мисс Флоренция Кроссворд…
– Венеция Кросслэнд! – яростно завопила журналистка. – Запомните это имя, Венеция Кросслэнд! Вы еще услышите его!
– Искренне надеюсь, что нет, – пробормотала себе под нос Джесс.
Блондинка, повернувшись на высоких каблуках, направилась к выходу. Джесс последовала за ней, чтобы убедиться, что та точно ушла.
Короткая прогулка через весь номер позволила журналистке подумать и перевести дыхание. Поэтому, когда у самых дверей она повернулась к Джесс, лицо ее было спокойно, а эмоции под контролем.
Она сладенько улыбнулась:
Еще минутку, мисс Великобритания.
– Мой вам последний совет. Не рассчитывайте, что заняли в его жизни устойчивое положение. Вы, может, и были с ним сегодняшней ночью, но завтра в его постели может оказаться кто-то совсем другой. Возможно, это снова буду я, поскольку мы близки с ним достаточно давно. – Она помолчала, оглядев Джесс сверху донизу, и неодобрительно заметила: – Вы не его тип, детка. Через пару лет, если не раньше, вы растолстеете. Да и вообще он любит утонченность и изысканность, чем вы явно похвастать не можете.
Джесс обязательно хотела оставить последнее слово за собой, хотя понимала, что лучше бы ей промолчать. Смешно реагировать на булавочные уколы этой стервы. Но все-таки не сдержалась, а гнев не позволил ей хотя бы обдумать свои слова, так что с уст ее сорвалось первое, что пришло в голову:
