— Что? — донеслось до меня восклицание Люка. — Никого. Нет. Я один. Потому что я собирался принять душ, но выключил воду. Ладно, ладно, ты победила: я приеду прямо сейчас и не пойду в душ. Довольна? Хорошо. Можно мне наконец положить трубку? — Он вздохнул, положив мобильный. — Извини, — сказал он, заходя в ванную и открывая кран с холодной водой. — Она постоянно меня достает, как ты, наверное, успела заметить.
— А почему ты сказал, что один?
Он плеснул себе в лицо холодной воды, а потом взял полотенце.
— Потому что не хочу раздражать ее. Если она поймет, что у меня женщина, то просто сойдет с ума.
Я вздрогнула, будто получила пощечину.
— Несмотря на то, что сама от тебя ушла?
— Да.
— И несмотря на то, что у нее есть приятель?
— Да. — Он взял одежду.
— А тебе не кажется, что это как-то несправедливо?
— Кажется. Но Магда в принципе несправедлива, а еще у нее неустойчивая психика, если не сказать — невменяемая. — Он сунул ноги в шорты, затем натянул джинсы. — Если я буду ей докучать, она сократит мое время с Джессикой — она постоянно мне этим угрожает. — Он надел вчерашнюю футболку. — Или приложит все усилия, чтобы настроить дочь против меня…
— Она опустится до такого?
— Если я выведу ее из себя, то да. Ее очень легко вывести из себя, поэтому я из кожи вон лезу, чтобы не раздражать ее.
— Ее вещи до сих пор лежат в ящичке в ванной, — тихо сказала я. Сердце до сих пор не могло успокоиться после того, как я их там увидела.
— Да? — Он пригладил волосы пальцами. — Честно говоря, я этого даже не заметил — голова вечно забита. — Люк надел ботинки. — Она их или забыла, или никак не соблаговолит забрать после своего ухода. В общем, я побежал. — Он поцеловал меня и на миг обнял за талию. — Прости, что сорвал завтрак. — Я испытала внезапное разочарование — есть флорентины в постели с Люком было бы просто райским наслаждением. — Угощайся всем, что найдешь на кухне, и не забудь закрыть дверь вот этим запасным ключом, а потом положи его на место. Поговорим позже. — Он снова поцеловал меня и ушел.
Находиться в доме Люка в полном одиночестве было как-то странно. Подняв с пола свою блузку, я взглянула на фото его родителей — они были точно такими, какими я их помнила, — его сестры Ким, переехавшей в Австралию, и Роки, его старой собаки. Дверь гардероба была открыта, и я подошла, чтобы закрыть ее, но не устояла и заглянула внутрь. Там висели пиджаки Люка: в основном на каждый день, но были и три элегантных — наверное, с тех времен, когда он работал в «Кристис». Рядом — рубашки в строгую полоску и тонкую клетку, а одна набивная от «Либерти». Теперь такие вошли в моду у мужчин. Я так и видела, как Люк красуется в них. На ней был такой классический рисунок в стиле ар-нуво, исполненный в красно-бирюзовых тонах. Но когда я ее вытащила, оказалось, что она совсем не мужская. Я почувствовала себя так, словно мне на грудь плеснули кислоты.
Теперь было видно, что рядом висело черное тяжелое коктейльное платье из сатина, за ним — бархатный пиджак восьмого размера и бледно-зеленое шелковое платье в стиле сороковых с ландышами. Затем я посмотрела на пол гардероба. Там стояло три пары туфель на высоких каблуках. У нее миниатюрные ножки. Я почувствовала, что ненавижу ее за это и за то, что прошел почти год с тех пор, как она оставила Люка, а ее вещи до сих пор повсюду развешаны. Я едва смогла побороть желание сорвать их с вешалок и засунуть в мусорную корзину. Зато у меня не получилось противостоять мазохистскому искушению поискать дальнейшие следы присутствия ее в квартире. Оказалось, что найти их несложно.
На камине в китайской вазе, в которой он хранил свои запонки, я нашла две пары хрустальных сережек, большую брошь со стразами и нитку жемчуга. На полке над кроватью стоял «Дневник Бриджит Джонс», венгерско-английский словарь и «Руководство по уходу за козами». В нижнем ящике комода лежали две шелковые ночные рубашки, куча колготок и, к моему ужасу, кружевные трусики. В ночной тумбочке, по всей видимости, на «ее» стороне, лежали четки, щетка для волос, лак для ногтей малинового цвета и маленькая кожаная сумочка. Куда бы я ни взглянула — она наследила везде, всюду оставила свой скользкий блестящий след слизнячка.
Я бросилась на кровать; у меня колотилось сердце, а к горлу подступила тошнота. Почему здесь до сих пор так много ее вещей — вплоть до самых личных? Может быть, они с Люком до сих пор вместе?.. Я сделала глубокий вздох, заставляя себя мыслить разумно. Потом отдернула шторы. На небе ни облачка. Нет, не может быть. Потому что если бы они «до сих пор», он не стал бы ухаживать за мной.
— Она его бросила, она переехала, она нашла другого, — твердо сказала я сама себе. Но даже так я чувствовала себя запутанной и разочарованной. Однако когда надевала юбку, то увидела нечто, удивившее и успокоившее меня. На стуле у окна сидел Уилки, мой мишка. Я взяла и обняла его, вдыхая запах ветхости. Его замшевые лапы были потерты и блестели, а зеленый свитер, который мама связала для него, когда мне было пять лет, сильно изношен, но сам он сохранился неплохо. Я подарила его Люку, когда он выздоравливал после удаления аппендицита, потому что хотела, чтобы у него было что-нибудь, что я очень любила. Он сохранил его и, судя по всему, дорожил им. Немного успокоившись, я ушла.
Моему спокойствию было не суждено продлиться.
— Привет, Том, — сказала я, когда пришла на работу пару часов спустя. Он был погружен в чтение газеты. — Доброе утро, — попыталась я еще раз. Он меня не слышал. — Ты слышишь меня, масса Том?
— О-о, Лора… грм… извини. — Он выглядел так, словно мое присутствие его смущало.
— Что-нибудь случилось?
— Ну… — Теперь я удостоверилась в том, что именно мое присутствие его и смущало. А также, как мне показалось, и Дилана, и Сару, которые все время пытались куда-нибудь улизнуть. Даже Нэрис как-то странно посмотрела на меня, когда я пришла, только я тогда решила, что, может, она заметила, как у меня блестит кожа, потому что после постели я не сходила в душ.
Том отложил газету и провел левой рукой по волосам.
— Боюсь, случилось кое-что, что тебе не понравится. — Он вручил мне газету. В колонке слухов под говорящим названием «Инкогнито» красовалось мое огромное фото, снятое, судя по всему, вчера, где я иду по Портобелло с выражением замешательства на лице.
Статья называлась «Квик показывает коготки».
— Что-о?
«Лора Квик, которая на «Четвертом канале» ведет шоу «Что бы вы думали?!», претендующее на оригинальность, наверное, хорошо постаралась, чтобы блестяще провести свой дебют на прошлой неделе, однако на вечеринке в Ноттинг-Хилле в конце недели поведение всезнайки буквально шокировало присутствующих. По словам одного из очевидцев, она вела себя как «завзятая алкоголичка и дебоширка». Есть информация, что у Квик проблемы на личном фронте — ее муж Ник Литтл, глава благотворительной организации, три года назад вышел купить молока и решил больше не возвращаться. "Но следует ли удивляться этому факту?" — задается вопросом «Инкогнито»…»
