Телефон на тумбочке у кровати зазвонил, она подошла снять трубку. Раздался голос девушки, работавшей за стойкой:
– Сеньора Моррисон?
Розмари заколебалась, услышав слово «сеньора», а затем робко произнесла:
– Да?
– Сеньор Моррисон просил передать, что вернется рано. В восемь вечера.
Розмари посмотрела на часы. Было полвосьмого.
– Спасибо. Он будет в восемь, я правильно поняла?
– Si, gracias.
– Gracias.
Розмари повесила трубку и улыбнулась своему отражению в зеркале. За кого они ее принимали? За жену или, Боже сохрани, мать? А-а, плевать. Накрашивая губы и внимательно рассматривая себя со всех сторон, она ясно сознавала, что ей нравится чувство принадлежности ему. Втянув живот, она не без грусти вспомнила о молодых годах, когда эту часть тела удавалось сохранять плоской без особых хлопот. Отвернувшись от зеркала, она взяла сумочку, вышла из комнаты и направилась к лифту.
Остановившись на первом этаже, она едва не столкнулась с входящей в кабину Бетси. Девушка, несомненно, недавно плакала, но силилась подавить всхлипы.
– С вами все в порядке?
Встревоженная Розмари хотела взять ее за руку, но Бетси, резко отвернувшись, нажала на кнопку. Двери закрылись перед носом у Розмари прежде, чем та успела сказать еще хоть слово. На мгновение она тупо застыла у лифта, а затем пошла в холл.
Бен стоял у стойки и разговаривал по телефону. Увидев ее, он поднял руку и махнул в сторону бара. Привычной улыбки не было и в помине, и она странным образом, совершенно необъяснимо, почувствовала себя неловко.
Джерри вырос перед ней с бокалом вина в руке.
– Дорогая леди, посидите со мной. Сегодня я за распорядителя. Что будете пить?
– Поскольку мы в Испании, я бы отдала предпочтение хересу.
Розмари заставила себя вслушиваться в хорошо поставленный, актерский голос Джерри, который рассказывал ей о сложностях и радостях съемочного дня. Бен подошел к ней, держа в руках довольно измятый и изрядно исчерканный карандашом текст. Все такой же хмурый, он наклонился и поцеловал ее в щеку, явно думая о своем.
– Все в порядке, Рози?
Прежде чем она успела поздороваться с ним, он продолжил:
– Я отнесу сценарий наверх и приму душ. Жди меня здесь. Ты взяла ключ?
Она отдала ему ключи.
– У тебя все хорошо, Бен?
Он кивнул и похлопал ее по руке.
– Джерри, будь другом, закажи мне пива. Я ненадолго. Развлекай Рози вместо меня.
– Конечно, дорогой мальчик. Очень приятное поручение.
Бен тут же встал. Он шел быстро, не поднимая головы и хмурясь по-прежнему.
Стараясь не глядеть ему вслед и не слишком задумываться как о причинах его быстрого ухода, так и о расстроенном виде, она с улыбкой повернулась к Джерри. Как хорошо воспитанная женщина, она лучилась неискренним дружелюбием, хотя жаждала сейчас только одного – быть с Беном.
– Неудачный день, Джерри? Это у всех так?
– Бена трудно вывести из себя, дорогая леди, работать с ним очень приятно. Нет, нет, все неприятности исходят от дурака-режиссера и идиотов-ассистентов. Я имею в виду, конечно, испанскую команду.
Засмеявшись, он склонился к ней, словно желая поведать какую-то страшную тайну, и заговорил почти шепотом:
– Маленький моторчик, моя дорогая. У Бетси что-то не ладно. Весь день ревет. Очень тяжело работать с людьми, которые не умеют держать себя в руках.
Осушив свой бокал, он поднял руку, чтобы привлечь внимание бармена.
– Еще хереса, дорогая леди?
Розмари замотала головой, накрыв свой стакан рукой, и спросила:
– Бетси не заболела? Я едва не налетела на нее несколько минут назад. Она выглядела совсем подавленной.
Джерри пожал плечами.
– Явно поссорилась со своим мужиком, вернее, надо говорить о мальчике. – Он засмеялся. – Ведь она сущее дитя, дорогая моя. Всего лишь двадцать два. Вспомните, как мы терзали себя в ее годы. Она переживет. Неприятно, что нам приходится отдуваться за нее, в этом все дело. – Он выпрямился и повысил голос. – Во время съемок такое всегда происходит, моя дорогая. Все томятся от скуки и спят друг с другом. А теперь скажите мне, куда собирается отчалить с вами сегодня вечером Бен?
Муки Бетси не заслуживали внимания, и Розмари перестала о них думать. Это ее не касалось. Она любила посплетничать, но предпочитала делать это в женской компании. Мужчины редко проявляли должную заинтересованность, разве что гомосексуалисты или же когда тема затрагивала их лично. Фрэнсис сказала как-то во время особенно долгого и чисто женского ленча:
– Утонченный эгоизм мужчин проявляется в их полном равнодушии к делам других людей.
Розмари попыталась оспорить это утверждение, вспомнив своих приятелей-геев, но Фрэнсис убежденно произнесла:
– Поверь мне, ангел мой.
Через полчаса Бен присоединился к ним, и Розмари с облегчением увидела привычную улыбку на его лице. Поцеловав ей руку, он мягко притянул ее к себе и, пока Джерри ходил за пивом для него, шепнул:
– Мне тебя недоставало.
Улыбнувшись, она погладила его по щеке.
– Неудачный день? – спросила она. – Джерри сказал мне, что кое у кого сдали нервы.
Вернулся Джерри. Вместо ответа Бен взял свой стакан и чокнулся с ним.
Потом они ужинали в рыбном ресторане недалеко от гостиницы.
– Так я заказываю? – спросил Бен, держа ее за руку через стол.
– Где ты научился так здорово говорить по-испански? – спросила она, когда им уже принесли вино и они ждали первого блюда.
– Я говорю на каталанском, – ответил он, отвернулся и стал смотреть, как усаживаются за столик только что вошедшие люди.
– Ну, хорошо, – сказала удивленная Розмари. – Где же ты научился говорить по-каталански?
Он повернулся к ней и уставился на стакан, который держал в руке. Из-за внезапно наступившей паузы банальная реплика Розмари приобрела особую значимость.
– Моя мать из Каталонии. А отец англичанин.
Розмари увидела, как на лице его появилось выражение, уже замеченное ею прежде – совершенно непроницаемое, можно сказать, безучастное.
– Они живы? – спросила она, на мгновение заподозрив, что коснулась трагического воспоминания, упомянув родителей, настолько напряглись у него теперь мышцы лица и шеи.
– Они живут в Испании, – сказал Бен. – Мать приехала сюда три года назад, чтобы ухаживать за умирающей бабушкой, и в Англию они уже не вернулись.
Впервые он коснулся в разговоре своей семьи.
Она быстро произнесла, желая воспользоваться этой внезапной откровенностью:
– В Испании, но где? Ты к ним поедешь, пока снимаешься тут?
Бен налил себе еще вина. Она терпеливо ждала. Торопить его было бы неразумно.
– Они здесь.
Розмари смотрела на него во все глаза, с трудом сознавая смысл его слов.
