Она встала, вышла из-за стола, взяла руку Кэсси, крепко пожала ее.
– Что вы, дорогая моя, нынче не средние века. Каков бы ни был окончательный диагноз, ваша дочь будет жить полноценной, интересной, счастливой жизнью.
Ах, как бы хорошо поверить в это, думала Кэсси, сидя ночью в уютной детской, баюкая свою девочку и напевая колыбельную, которую ей никогда не услышать. Кого же будешь еще винить в этом, кроме самой себя?
Прошла неделя. Кэсси сидела в кожаном кресле напротив рабочего стола доктора, рассматривала висящие в рамочках дипломы. Ледяные руки она крепко сцепила на коленях. Все исследования ее дочери были уже сделаны. Сегодня будет вынесен вердикт. Кэсси от страха почти окаменела.
Пока она ждала доктора Грин, которая делала последние записи в истории болезни Эми, ей вдруг вспомнилось, что однажды она уже была в подобном состоянии ожидания и ужаса. Это было на суде, в тот день, когда ее приговорили к работам на отдаленных плантациях... Сейчас Кэсси молилась Богу, не зная, впрочем, верит ли в него, молилась за дочку, молилась, чтобы все обошлось.
– Кэсси, – наконец закончила писать Гэрриет Трин; она сняла очки и положила руки перед собой, – боюсь, что новости неважные.
Глядя в ее сосредоточенное, серьезное лицо, Кэсси чуть не лишилась чувств. Говорить она не могла, и доктор Грин продолжала:
– Наши опасения подтвердились. У Эми серьезное расстройство слуха неизвестного происхождения.
Значит, таков закон природы, что за счастье приходится платить несчастьями. За двадцать лет жизни Кэсси научилась всегда ждать худшего. И все равно сердце заходилось, застыла кровь. Она молча смотрела на врача, пытаясь осмыслить слова, прозвучавшие, как показалось сначала, где-то вдалеке.
И закрутилось в голове: что, неужели Эми никогда не услышит голос матери, никогда не побежит на свидание, не будет наряжаться на выпускной бал, не будет отмечать с друзьями свое шестнадцатилетие, не будет в ее жизни ни первого поцелуя, ни свадьбы с фатой и флердоранжем, ни малыша в колясочке? Неважно, что Кэсси самой не в чем было идти на школьный бал, и она не пошла туда, что не устраивались в ее доме праздники, что не было у нее свадьбы. Пусть.
Она только хотела, чтобы ее дочка жила иначе, жила радостно, интересно, спокойно и счастливо, лучше, чем она.
– Вы уверены? – удалось выговорить Кэсси, голос ее дрожал. – Бывают ведь и ошибки.
Например, взяли не те тесты для проверки или карточки в лаборатории перепутали...
– Все консультировавшие девочку специалисты подтвердили диагноз, Кэсси, – мягко произнесла Гэрриет Грин, – ошибки быть не может.
– Но ведь вы поможете ей? – с отчаянной надеждой спросила Кэсси. – Наверное, есть какие-то препараты. Или даже операция...
– У Эми нейрогенное поражение слуха. Это означает, что звуковые сигналы достигают внутреннего уха, но не достигают мозга. Боюсь, что это необратимо, не поддается лечению.
Кэсси обмякла в кресле, закрыла руками лицо. Этого не может быть. Это жуткий кошмарный сон, она сейчас проснется, и рядом будет веселая озорная Эми, она будет гулить, лепетать, громко смеяться, и они вместе с ней улыбнутся, какой глупый сон приснился ее маме.
– Все это не так страшно, как на первый взгляд, – сообщила доктор Грин, – с помощью специальных слуховых аппаратов Эми сможет слышать гром, например, звонок телефона, автомобильный гудок, даже громкий звук радио, возможно, что и усиленные голоса.
– А... говорить она сможет? – задала Кэсси вопрос, о котором все это время даже подумать боялась. Непроизвольно на ее глаза набежали слезы, однако она быстро смахнула их.
Доктор Грин улыбнулась, будто желая смягчить удар, который только что был нанесен Кэсси.
– Гарантировать стопроцентно полноценную речь я не могу, но начинать заниматься речевыми и голосовыми упражнениями надо обязательно. У детей с такими нарушениями важно заложить этот фундамент в первые три года жизни. Эми ведь обладает способностью кое-что слышать, мы выяснили это. Так что задача ваша если не облегчается, то сужается. Учитывая, что диагноз поставлен так рано, есть реальная возможность, что девочка говорить научится. Хотя вы должны понять, что нормально слышащие дети с младенчества начинают различать и воспроизводить звуки. Дети с дефектами слуха, соответственно, различий фонетических не ощущают. Но они умеют «видеть» звуки. Эми научится различать мельчайшие подробности движений ваших губ, по вашему дыханию будет улавливать ритм речи, интонацию. Но, несомненно, самые трудности будут с согласными.
Живи Эми в Оклахоме, с горькой усмешкой подумала Кэсси, никто и не заметил бы ее недостатка: в тех краях у каждого второго «трудности с согласными», да и с гласными тоже. Но каково жить без речи, уже всерьез испугалась Кэсси. Если Эми не научится общаться, она навсегда замкнется в бессмысленном молчаливом мире. Кэсси даже мысли об этом допустить не могла. Просто у них с дочкой вышло недоразумение. Досадное недоразумение, которое изменит немного их жизнь, даже усложнит ее, но не более.
Все эти проблемы будут преодолены. Преодолела же Кэсси все свои прошлые несчастья.
– Я сама училась правильной речи, размеренному дыханию, – вспоминая ночи, проведенные около радиоприемника, сказала Кэсси. – Я буду заниматься с Эми.
– Понимаю, прекрасно понимаю ваше стремление, дорогая, – доброжелательно сказала доктор Грин, – материнская любовь, помощь будут незаменимы для Эми. Но все же я рекомендую – как врач, да и как мать – поместить дочку в специальный интернат, где с ней будут заниматься профессионалы-дефектологи.
– Нет, ни в интернаты, ни в санатории я дочку не отдам, – вырвалось у Кэсси. Ей невыносима была одна мысль, что на ее малышке поставят клеймо «С отклонениями».
– Что вы, жизнь в специальном детском интернате будет для нее полезной, там она быстрее научится ориентироваться в мире, который в домашних условиях может быть страшным, непонятным ей. И уж, конечно, это не говорит о недостатке вашей любви к ней, – уверяла Гэрриет Грин. – Могу порекомендовать просто отличные заведения такого рода.
Как могла объяснить Кэсси, что груз вины, который свалился на нее, и так непосилен?
– Я сделаю сама все необходимое, – твердо сказала Кэсси. – Я научусь помогать своей дочери.
Выживание в этом мире всегда имело для Кэсси первостепенную роль, и теперь она ужаснулась тому, что Эми трудно будет усвоить необходимые жизненные навыки. Жуткие картины – Эми переходит улицу и не слышит автомобильного гудка, сирены скорой помощи, Эми гибнет в огне, не услышав вовремя предупредительного противопожарного сигнала – так и мелькали у Кэсси в глазах, наподобие фильма ужасов.
