«Да», — подумала Миранда. Она обрадовалась, что он сел не совсем близко, чтобы нельзя было дотронуться до нее рукой, но и не так далеко — чтобы видеть, как улыбаются ее глаза, как глянцевеют мокрые волосы, как капельки влаги с шеи стекают на шелковистую грудь, откровенно прельстительную в полураспахнутом халате. Капли скатывались по желобку упруго-плоского живота и пропадали ниже пояса.
Коньячная рюмка жалобно звякнула, когда она поставила ее на столик. Поднявшись с кресла, Миранда сказала:
— Знаешь, о чем я подумала, — ее голос дрожал и был нервно звонок. — Все наброски, которые я сегодня сделала, погибли из-за дождя.
— Ну и что? — спросил Дэниел.
— Ничего. Просто придется сделать все заново, — огорченно произнесла она.
— Миранда, уверяю тебя, хватит и тех, что у тебя готовы. Ранфре будет доволен, увидев то, что… — он не успел договорить.
— Ты не будешь возражать, если я сейчас поработаю, — прервала она его фразу, стремительно подошла к письменному столу и взяла блокнот и карандаш.
— Я не буду возражать, — удрученно сказал Дэниел и внимательно посмотрел на нее, — если это действительно то, чем ты хочешь заняться.
Миранда села на прежнее место и улыбнулась. Теперь, когда ее руки были заняты, она почувствовала себя в полной безопасности. Именно теперь, именно здесь она вдруг испугалась назревавшей близости… «Почему? Почему? Я же так ждала его объятий, так мечтала об этом!..»
Миранда энергично работала карандашом. Нос, губы, волевой подбородок, шрам на виске. Линия, штрих, тень, линия… Прошло какое-то время, прежде чем Дэниел сказал:
— Миранда, послушай…
Она что-то буркнула, не поднимая головы. Под ее рукой рождался его портрет…
— Знаешь, чего бы я очень хотел? — спросил ее Дэниел.
— Чего же? — улыбнулась она, тщательно штрихуя виски.
— Я бы хотел тоже стать художником, — неожиданно заявил он.
— Было бы здорово! Мы бы вместе отправились завтра к Ранфре, — засмеялась Миранда.
— Я бы смог рисовать тебя, Миранда. Но если бы я был очень талантлив, то и тогда бы не сумел передать и сотой доли твоей красоты.
В наступившей тишине Миранда услышала биение своего сердца. Руки ее задрожали… Она подошла к письменному столу и положила блокнот и карандаш на прежнее место.
— Я думаю, что моя одежда уже высохла. Как позвонить горничной, Дэниел? — вдруг забеспокоилась она.
— Миранда, посмотри на меня! — настаивал Дэниел.
— Уже поздно. Софи будет беспокоиться, — произнесла она слабеющим голосом.
— Не будет. Я позвонил ей, пока ты принимала душ, — произнес он, не оставляя ей пути к отступлению.
— Дэниел, — взмолилась она уже совсем тихо, когда увидела, что он приближается к ней.
— Миранда, ты боишься меня? — сказал он, не сводя с нее глаз.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда в чем же дело? — Дэниел ласково заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, что я мечтаю любить тебя. Я надеялся, что и ты этого хочешь.
— Я… я… — Миранда безуспешно искала, что бы ему ответить.
— Можно я тебя поцелую? — он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. — Я мечтаю просто дотрагиваться до тебя. Но если ты скажешь, чтобы я этого не делал…
— Я этого не скажу… — прошептала она в ответ.
— В чем же дело, дорогая?
Она застонала, не разжимая губ. Сомнения, мучившие ее все это время, нахлынули с новой силой.
— Я не хочу, чтобы ты разочаровался, — шептала она. — Я не такая, как те женщины, которые… Я другая. И если ты поймешь, что ошибся…
— Ты маленькая глупышка, — нежно обнял он ее. — Ты же знаешь, мне никто не нужен, кроме тебя.
Он осыпал поцелуями ее лицо. Ловил губы.
— Я ночами лежу без сна. Мои губы помнят тебя. Запах твоей кожи, твоих волос тревожит меня, я сгораю от страсти. Милая! Моя дорогая! — страстно шептал он и обнимал ее все крепче.
— Дэниел, ты помнишь, как мы покупали платье? Помнишь, как ты посмотрел на меня в зеркале, будто заново увидел? — спросила Миранда.
— Взгляни на себя сейчас, — и он повернул ее лицом к зеркальной стене.
— Нет, это… — попыталась она что-то сказать.
— Миранда, взгляни! Посмотри на себя, — настаивал Дэниел.
Посмотрела. «Ну и что?.. Красавец Дэниел, который может осчастливить любую женщину, какую только пожелает, но не ее же, большеглазую, растрепанную, глуповатую какую-то в этом непомерном халате».
— Что ты видишь? Скажи мне, — спросил он.
— Себя и тебя, — произнесла Миранда.
— А я вижу другое, — сказал Дэниел, склоняясь и припадая губами к ее шее. — Я вижу самую прекрасную женщину. В жизни еще не встречал такую.
Она увидела, как его руки развязывают пояс халата, и сердце ее бешено забилось.
— Я любуюсь твоим милым лицом, — говорил он большеглазой девушке, отражающейся в зеркале. — Твои губы, дорогая, жаждут меня, — говорил он, обнажая ее плечи. — Твои колдовские глаза, милая, просто сводят меня с ума. — Миранда вздрогнула. — Твоя нежная, ласковая кожа такая желанная, а груди твои, какие они? Я хочу хотя бы прикоснуться к ним.
Миранда застонала, когда халат скользнул ниже талии, и она увидела в зеркале его любящие глаза.
— Ах, Миранда, какие у тебя прелестные груди! — Она не дышала, когда пальцы его коснулись их. Горячая волна нахлынула на нее, понеслась и вдруг остановилась где-то внизу живота…
— Дэниел, — рвался ее голос, — Дэниел…
— Что, дорогая? Скажи мне, чего ты хочешь? — шептал он нежным голосом.
«Она жаждет всего, что было… Он обнимает ее жаркими руками, он, содрогаясь, прикасается к ней всем своим мощным телом, он…
Халат, как белый сугроб! Ноги по колено в снегу, она сейчас потеряет сознание…»
Он все понял и не дал ей упасть. Прислонив к себе, поддержал своим телом, упругим и сильным. «Жива ли ты, Миранда?» Жаркие ладони ласкали ее груди, и она позвала его. — Дэниел, это ты? Ты рядом?
— Красавица моя, — целовал он ее волосы, — как я ждал тебя, желанная моя. Как мечтал прикоснуться к тебе, — говорил он, проводя ладонью по ее животу. Наконец его рука прикоснулась и к самому сокровенному…
И тогда волна, что притаилась внизу ее живота, всколыхнулась и понеслась, сметая все на своем пути…
Он повернул Миранду к себе, принимая на себя всю ее разрушительную силу.
— Миранда, Миранда! — шептал Дэниел ей. — Я с тобой. Я рядом. Скажи мне, чего ты хочешь?
— Тебя. Только тебя хочу, Дэниел. Люби меня, — ее слова потоком неслись на него, бурля и сбивая с ног.
И тогда он подхватил ее и понес прочь от зеркала.
— Да, дорогая, да, — говорил он, бережно укладывая ее на кровать. — Ты этого хочешь. Я знаю. Ты всегда этого хотела, я знаю.
Она открыла глаза. «Дэниел, любимый!» — буквально кричали они. Он снял куртку и переступил через упавшие брюки. Глаза застыли в изумлении, увидев необыкновенной силы мужскую стать.
