— Ну во-о-от… я перерыл весь интернет, искал как женщина может забеременеть без участия мужчины. А тут Маша со своим тестированием. Вот тогда мне пришла в голову идеальная мысль. Я изобрел для тебя волшебный гель!
— Гель? — с ухмылкой спросила я. До меня все дошло, и я начинала закипать от злости.
— Угу.
— Волшебный?
— Да… — Фил увидел мое выражение лица и начал отодвигаться от меня по дивану. Я подвинула к себе вазу, вытащила из нее розы, перехватила их поудобнее.
— А сестричка Маша значит, курьером работала у тебя? — мой голос сорвался на визг.
Ну надо же, я весь день сама не своя, придумывала, как бы помягче сообщить любимому о том, что в моей беременности, возможно, виновата какая-то там дикая бактерия из джунглей Доминиканы! Да я уже оплакивала свою несостоявшуюся свадьбу и ненадёванное подвенечное платье!
— Крошка… ты это… ты потише бушуй… про нашего малыша не забывай, ладно? — ну вот, он уже вне досягаемости закатывается от смеха. За спинкой дивана. Ничего, хорошо, что у роз длинные стебли. — И Маша тут ни при чем, она не в курсе, что это за гель такой… Слышишь?
— Томилин! Твою ж каракатицу! Ну ты у меня сейчас получишь! — вскочила я с журнального столика и с букетом наперевес, расталкивая воздушные шары с милыми пожеланиями, понеслась вдогонку смеющемуся волшебнику.
Глава 51
Не очень-то Филипп уворачивался от моего гнева, просто отвернулся спиной и позволил мне выместить на ней мою обиду, содрогаясь от смеха. А когда я выдохлась, повернулся обратно и сграбастал меня в охапку.
— Гад ты, Томилин… вот за такую подставу, в наказание пойдешь со мной на роды. Понял? Будешь стоять рядом, и держать мою руку, — странно, молчит. Подняла глаза, а он бледный как стена. — Ты чего? Я тебе отбила букетом что-нибудь?
— Нет, крошка… представил роды. Жуть…
— Что? Страшно? А гели разные придумывать не страшно было? — я оттолкнула выдумщика, намереваясь пройти в кухню.
Пора бы и ужином заняться. Но Филипп не дал уйти. Он обхватил меня за талию и прижал спиной к себе. Мы стояли посреди гостиной на ковре, среди цветов и разноцветных шаров, и покачивались в такт музыке. Типа, танцуем. Вдруг шепот возле моего уха:
— Но ведь тебе понравился гель. Я помню, как ты скандалила с администратором отеля, требуя немедленно выдать тебе пару банок… — и смеется внезапно охрипшим голосом, все сильнее прижимая меня к себе.
Я вспомнила этот случай и тоже рассмеялась. У меня на душе цвели розы, я безумно счастлива, что у моего ребенка отец не бактерия, а мой любимый мужчина, аромат которого сейчас окутывает меня и заставляет волноваться сердечко. Я положила ладони на руки Филиппа, тем самым укрепляя его объятия. Голову откинула ему на плечо, чем он сразу и воспользовался. Впился губами в пульсирующую жилку, проводя по ней языком.
— Я так усердно тестировала твой гель… — прошептала прерывисто, боясь упустить хоть одно нежное ощущение от поцелуев. — Так старательно размазывала его там.
— М-м-мм… — просипел любимый, — это где же ты его размазывала "там"? Покажешь?
Его левая рука вовсю хозяйничала под моей футболкой, сдвинув в сторону чашечки бюстгальтера. Он дразнит меня, щекоча пальцами ребра. От его действий жаркая дрожь будоражит мою нервы, заставляя меня покрываться нежным румянцем. Легкое покалывание пронзает каждую мою клеточку, посылая сладкий сигнал вниз живота, и я вздрагиваю, закусив губу.
— Покажи-и-и… — шепчет мой искуситель, втягивая губами мочку уха.
Он удерживает меня в вертикальном положении, продолжая покачивать нас в такт музыке, которая для меня звучит где-то за краем сознания. Все мое внимание сосредоточилось на горячих губах и требовательных руках. Почти неосознанно кладу ладошку на его большую кисть правой руки и, руководя ею, медленно веду вниз…
На моем животе ненадолго задерживаемся, оглаживая напрягшиеся мышцы вокруг впалого пупка. Я снова веду его пальцы вниз. Натыкаясь на неожиданное препятствие на поясе, пытаемся расстегнуть пуговицу, устраивая драку пальцами, отталкивая друг друга при этом. Эта игра заводит не меньше его поцелуев, которые я чувствую уже в уголке губ. Поворачиваюсь немного, чтобы открыть больше доступа к своему лицу.
Странно, но именно в этот момент я чётко прочувствовала, что забеременела всё-таки от Филиппа, но, тем не менее, на следующее Узи иду с ним. Мне всё равно страшно. Сегодня суждено узнать пол ребёнка, и я боюсь, что в моем чуть округлившемся животе живёт девочка. Это значит, что тогда переживать мне еще до теста на отцовство. Ведь женщина может родить только женщину….
— Да перестань, — гладит мою руку Филипп. Он перебирает каждый мой пальчик, будто удостоверяясь, что их всё так же десять. — Если даже девочка, то моя! Я знаю!
Знает он. А у меня поджилки трясутся. Мы ждали до двадцати недель, чтоб наверняка увидели, кто там спрятался, у меня под сердцем. Сидим на лавке возле кабинета Узи. Прижалась к родному плечу и смотрю в любимые ласковые серо-голубые глаза, успокаиваюсь.
— Томилина! — выглядывает врач и смотрит на меня. Я не сразу понимаю, что это меня вызывают. Не привыкла еще к другой фамилии.
— Мы! — встает Фил со скамьи и тянет меня за руку.
Затаив дыхание укладываюсь на кушетку, задираю кофточку. Посмотрела на мужа и чуть не рассмеялась. Ох, любит он ласкать мой растущий живот, оберегает его и целует. А сейчас смотрит за действиями врача, будто с ревностью.
— Пол вам интересен? — спрашивает врач, и мы разом отвечаем — «Да!» — Ну что же, это… это…
Я уже хочу вскочить и потрясти доктора за грудки, за ее медлительность!
— Ма-а-льчик… Да, точно мальчонка! — выдает наконец доктор и я всхлипываю от облегчения.
— Филюшик, мальчик… — шепчу я мужу, сжимая его руку.
— Да, крошка, у нас сын!
Может, доктор и не понимает нашей радости, но улыбается.
Ну вот, теперь нужно имя нашему мальчонке придумать! Знали бы мы, как это непросто!
Эпилог
Три года спустя…
Нашел своё семейство на пляже. Лия и Эрика загорали на лежаках, наблюдая цепким взглядом за малышнёй. Постоял, полюбовался своей крошкой. Такая красивая! И бутуз наш, совершенно голенький, так похожий на меня, сыплет белый Доминиканский песок прямо подружке на черноволосую головку. Ну, сейчас крику будет!
— Дарюшик, нельзя песочек на головку Сабине сыпать! Малыш, не надо хулиганить… — подскочила и уже хлопочет вокруг детишек Лия.
Меня еще никто не заметил, я притаился за стволом пальмы. Люблю наблюдать за любимой и нашим карапузом. Лия оказалась сумасшедшей мамашей, даже салон свой забросила. Всё свое дневное время посвящает ребёнку, ночи же мои…
— Дарюшик, ну не надо есть песок! — снова верещит моя крошка и отбирает у малыша лопатку, которая служит ему ложкой в данный момент. Тот куксится и сморщивает личико, собираясь задать ревака. Но тут Дарёнок замечает меня и моментально меняется в лице.
— Папа! — бежит ко мне, забавно подскакивая.
— Ох, ну наконец-то! Пойдем уже малышню уложим… — поднимает Эрика свою дочурку, отряхивает ее загорелые щечки от песка и смачно целует. — Папуля нас ждет дома, радость моя, приехал с дядей Филом.
— Приехал? — переспрашивает моя маленькая крестница, и тянет ручонки ко мне. Так и идем до бунгало — Дарий на моих плечах, Сабина устроилась на руке.
Наши дети родились в один день. Я никогда его не забуду. За неделю до родов Илья привез свою жену к нам, потому что ей страшно было в столичной квартире одной, а в Доминикане Эрика плохо переносила жару. Обещал приехать к родам, только никто из нас и не подозревал, что начнутся они на месяц раньше срока.
И вот однажды, теплой июньской ночью у Эрики отошли воды. Неуклюжая Лия заботливо ухаживала за подругой, придерживая свой круглый живот. Я не знал куда себя девать, паника накрыла с головой. От стонов женщины у меня все переворачивалось в душе, и я проклинал Илюху, и его бизнес, и «скорую», которая еле ползла по почти пустой улице. Так мне казалось в тот момент. Уже в приемном покое скрутило болью и мою крошку. У нее-то как раз срок подошел. Так и бегал от одного родильного зала к другому. Врачи принимали меня за папашу, у которого сразу две женщины рожали по-соседству. От их стонов и криков я потом долго ночами вздрагивал и просыпался.
