Наконец-то он отступает.
— Извини, я был груб. Ничего не могу с собой поделать, когда вижу тебя. Еле сдерживаюсь.
— Может мне паранджу надеть? — в такой ситуации пытаюсь шутить. Пытаюсь делать хоть что-то. До конца не знаю, как себя вести с ним. Вытираю слезы, стараюсь найти то самое равновесие, которое поможет мне не поддаваться эмоциям.
— Думаешь, поможет? — смахивает пот со лба, поправляет свою белоснежную рубашку, которую я ему вчера гладила. По всей видимости, приходит в себя. Пронесло. Только вот, сколько еще мне будет так везти? В любой момент он может ворваться в мою комнату.
Уходит. Смотрю ему в след. Нормально поужинать не удалось. Как и последние события, которые происходят почему-то со мной. Что же теперь делать? Как же так. Я была уверена, что Марата выпустят под подписку о невыезде. Дотронулась до своего живота. Вот малыш, наш папочка в тюрьме. А мы его так ждем, так ждем. Всем сердцем и душой. Как же он там? Думает ли обо мне? Вспоминает? Никак не могу смериться, что он будет там в тюрьме. Что же я наделала! Я сама во всем виновата. Ругаю себя, казню. Всего один необдуманный поступок, из-за которого буду страдать всю свою жизнь.
Сажусь за стол, подпираю голову руками и вспоминаю нашу первую встречу. Еще тогда в холодном Новосибирске. Когда он поднял мою тетрадь с сердечками. И почему я его сразу не узнала? Нет, все же я его узнала, но никак не могла вспомнить, где я его видела. Его самые глубокие глаза. Самые красивые. Хочу, чтобы и наш малыш был похож на него.
Через несколько минут Андрей возвращается к столу. Успокоился, пришел в себя. Теперь его взгляд такой же легкий и ненавязчивый. Садится за стол напротив меня и словно ничего не произошло, произносит:
— Что же давай поедим. Что ты сегодня приготовила? Курицу?
Встаю из-за стола, смотрю на разбитую тарелку. Осколки хаотично рассыпались на светлом паркете.
— Ты поможешь мне? — спрашиваю и смотрю ему прямо в глаза. Может общий труд и правда сплачивает.
— Помогу. Помогу вытащить Марат из тюрьмы. Есть у меня одна идея. Но ты… Ты не откажешься от своих слов?
Опускаю глаза. Не знаю что сказать. Не хочу и еще миллион раз не хочу… Даже видеть не хочу его! Не то чтобы спасть с ним в одной постели.
— У меня есть выбор? — приседаю и начинаю собирать осколки.
— Нет. — Андрей тоже встает из-за стола и начинает помогать мне.
— Ты же можешь меня обмануть? — спокойно спрашиваю и совершенно не смотрю в его сторону.
— Ты тоже.
Повисло недолгое молчание. Мы почти все собрали. Затем поднялись и встали друг напротив друга.
— Сначала я его вытащу из тюрьмы. А ты сдержишь свое слово.
Глава 49
Быстрицкий
— Черт бы побрал этого Левина! — выругался вслух капитан. Он понимал, что Андрей слишком близко подобрался. И адвоката первоклассного нанял, и прошение подал. Если бы прокурор не был прикормлен заранее — Марат мог оказаться на свободе.
Быстрицкий вышел из кабинета прокурора, крепко сжимая белый лист бумаги в руках. Решил незамедлительно поговорить с Левиным. Кто знает, что у него на уме. Нужно, как можно скорее пресечь его инициативу.
Левин целый день находился в отделе. В конце месяца необходимо передать не раскрытые дела в архив, а еще в любой момент может нагрянуть начальство. За тонкие дела получить выговор, как раз плюнуть. Вот он и старался, как можно больше напичкать бумаги. «Если папка толстая, значит хорошо отработал», — так всегда говорил Быстрицкий.
Сам же Быстрицкий ворвался в кабинет, как ураган. В этот момент Левин сидел за своим столом и подшивал дела. В дальнем углу работала Юля за компьютером и спокойно смотрела в монитор. Такое появление шефа никого не удивило. В последнее время Быстрицкий слишком напряжен. Причем с поимкой киллера — лучше не стало. Он также выглядел бледно и взволнованно.
— Юлька выйди отсюда! — прикрикнул он, даже не посмотрев в ее сторону. Затем подошел к столу своего подчиненного и двумя руками облокотился на стол.
Полная тишина. Лишь слышен тихий цокот Юлиных каблучков. Она вышла из кабинета, виляя бедрами. Лишь когда за ней громко захлопнулась дверь, Быстрицкий язвительно сказал:
— Ты что творишь?! — он смотрел прямо в глаза своего собеседника и не сводил с него взгляда. Обросшее длиной щетиной лицо Быстрицкого, приняло серьезную гримасу. Казалось, что из его глаз сейчас будут вылетать сверкающие искры.
Андрей отвечал ему совершенно спокойно и никак не реагировал на его гнев.
— Что я творю? — отвечает вопросом на вопрос Левин, словно пребывает в недоумении. Ему было интересно смотреть, как злиться его начальник.
— А вот это что?! — Быстрицкий достает скомканный лист бумаги из внутреннего кармана куртки и тычет его в лицо Левину. — Ты зачем прошение подал? Тебя кто просил?!
Левин заметил, что он закипает. Лицо краснеет, вот-вот пойдет пар из ушей.
— Олег Леонидович! Я просто выполнял свою работу. Если бы вы не подсуетились у прокурора, то мое заявление одобрили, так как он имеет на это полное право. А он вам зачем-то понадобился. Так крепко прижали его. Профессиональных спортсменов в камеру к нему подсадили. Ой, не хорошо Олег Леонидович! Ой, не хорошо…
Быстрицкий не сдержался и взял Левина за грудки.
— Это ты сопляк, будешь меня учить, что хорошо, что плохо?! Да я тебя по стенке размажу! И пятна не останется.
— Ничего вы мне не сделаете. Пальцем меня не тронете. Вы же знаете влияние моего отца. Это он вас по стенке размажет.
Быстрицкий отпустил Левина, отошел в сторону и начал ходить по кабинету вперед-назад. Хлопал себя по карманам, чиркал зажигалкой. Левин поправил пиджак и продолжил спокойно перебирать бумаги. Истерик ему и дома хватает с Катей. А тут еще и Быстрицкий.
Капитан резко остановился и снова обратился к Левину:
— Это что все из-за бабы такой кипишь подняли? — Быстрицкий вспомнил, как еще больше похорошела Катерина. Ее притягательный шарм. Был бы он немного моложе, может и сам подбил к ней клинья.
— Она беременна. От меня беременна. И у нас скоро свадьба, — Левин говорил в надежде на то, что Быстрицкий донесет эту информацию до киллера на очередном допросе.
— Вот и будь счастливой со своей Катериной, а киллера не тронь. Я с ним сам разберусь.
— А если не отстану?
Вопрос Левина заставил капитана врасплох. Он даже предположить не мог, что он окажется таким настойчивым. Никак не понимал, на что ему Марат. Наоборот, Левин должен двумя руками быть «за». За то, чтобы он сидел в тюрьме и не мешал их счастью с Катериной. И пусть даже придуманному счастью. Быстрицкий понимал, что Левин, каким-то способом вынудил Катерину жить с ним. Любит она киллера. Нужно лишь произнести при ней вслух его имя и посмотреть в глаза. В них все и отобразится. Сумасшедшая любовь к Марату.
Собственно Быстрицкому совершенно все равно, что у них происходит. Ему главное кейсы. Узнать, где он спрятал их содержимое. На допросах Марат молчит, а значит нужно искать другие пути. До Катерины тоже не добраться, так как Левин взял ее под свое крыло. Остается лишь одно: надавить на Левина.
— Завтра же переведу его в СИЗО, а оттуда прямиком на зону. Так что лучше послушай меня. Простит ли тебе Катерина, если что-нибудь случиться с ним? Думаю, что нет.
— Он ей безразличен.
Быстрицкий улавливает интонацию своего собеседника. Этим Левина не напугаешь.
— Эти басни, знаешь кому расскажешь? Юльке нашей расскажи. И то вряд ли поверит.
Они ни о чем не договорились, и капитан вышел из кабинета. Быстрицкому разговор с Левином не понравился. Он понимал, что тот «уперся рогом» и будет стоять на своем. Остается лишь один вариант. Найти его слабое место. А его единственное слабое место — это Катерина.
Надавить на Левина он решил при помощи ее брата. Быстрицкий знал, где он находится. Нужно лишь поехать и забрать его. А когда Левин обнаружит, что «живого трупа» нет, тут капитан и выложит свой козырь. Левин будет вынужден пойти на уступки. В таком случае он не только раз и навсегда забудет о киллере, но еще поможет разузнать у Катерины важную информацию. Куда перепрятал Марат содержимое двух кейсов.
