— Странно. Мы ведь его уже копали. И я маме помогала, — добавила она с гордостью.
Арсений усмехнулся — стало быть, Аврора его действительно испытывала. Что ж… он надеялся, что не получит лопатой в лоб, если самовольно соскочит с этого испытания. Было сейчас кое-что поважнее, чем их запутавшиеся отношения… и это Леся.
Он с ужасом понял, что за все это время ничего даже не подарил своему ребенку, если не считать куклы, которую купил против воли Авроры давным-давно. Нужно было срочно исправлять ситуацию, но вот незадача… он уже отдал жене и дочери практически все. Но вряд ли маленькую девочку мог интересовать счет в банке или дорогущая машина…
— Проводишь меня до сарая? — спросил Арсений, закидывая лопату себе на плечо.
Леся кивнула и молча зашагала рядом. Как странно… они были самыми родными друг для друга — по крови, но он по-прежнему мало что о ней знал по факту. Дочь не торопилась делиться с ним подробностями своей жизни, но ведь и он для нее пока оставался практически незнакомцем…
Дойдя до сарая, Арсений пристроил лопату к остальным инструментам и с надеждой предложил:
— Составишь мне компанию, пока я буду кое-что делать?
— А что ты будешь делать? — живо поинтересовалась Леся в ответ.
— Узнаешь, если мне будешь мне помогать, — улыбнулся Арсений.
— Ладно, — согласилась она, не задумываясь.
Он вытащил из сарая найденные там, явно давно забытые и ненужные материалы, прихватил необходимые инструменты и, пристроившись со всем этим на нижних ступеньках крыльца, как бы между прочим проговорил:
— Знаешь, у меня в детстве почти не было игрушек. У моей мамы — твоей бабушки…
— У меня есть бабушка? — восторженно-удивленно выдохнула Леся.
— Есть, — кивнул он, а глаза защипало от того, с какой надеждой дочь при этом на него смотрела.
Она была, казалось, самым неизбалованным ребенком на свете, который хотел лишь самых простых вещей, таких привычных и обыденных для многих других детей…
— А когда она к нам приедет? — нетерпеливо поинтересовалась Леся. — Или… она не хочет со мной видеться?
Сомнение и грусть, отразившиеся на ее лице, буквально разбивали ему сердце.
— Она будет очень рада с тобой познакомиться, — произнес Арсений убежденно. — Она была очень счастлива, когда узнала о тебе… Но сначала мы должны спросить разрешения у мамы…
— Я сейчас! — мгновенно вскочила Леся на ноги, но он успел ее перехватить и усадить рядом с собой.
— Не надо отвлекать маму прямо сейчас, — сказал мягко. — К тому же, ты обещала мне помочь…
— Ладно, — вздохнула дочь. — Так что мы будем делать?
— А ты дослушай, — ответил он и, убедившись, что дочь внимательно на него смотрит, продолжил, параллельно обрабатывая деревянные брусочки, которые взял в сарае:
— Когда я был маленьким, у моей мамы не было денег, чтобы покупать мне игрушки. И знаешь, что она делала, чтобы я из-за этого не грустил?
— Что? — спросила Леся, с интересом наблюдая за его действиями.
— Она делала их сама, — улыбнулся своим воспоминаниям Арсений. — Чаще всего — шила и набивала ватой, а потом придумывала историю о том, как эта игрушка попала к нам… И мы с тобой тоже можем создать игрушку сами. Кого бы ты хотела?
Леся приоткрыла рот, словно не верила, что такое вообще возможно. После некоторых размышлений она выпалила:
— Я хочу лошадку!
— Значит, будет лошадка, — кивнул Арсений.
Они просидели так несколько часов — он строгал, пилил, вырезал из небольших брусочков детали будущей игрушки, а Леся сыпала миллионом вопросов, подавала ему нужные инструменты и материалы…
Одним словом — они почти незаметно внешне, но весьма ощутимо внутренне — сближались.
— Ну как? — спросил Арсений, закончив полировать деревянную лошадку и убедившись, что на ней не осталось никаких неровностей и зазубрин, которые могут быть чреваты появлением заноз у дочери.
Конь, если быть откровенным, получился на редкость уродливым и кривым. Одно его ухо было больше другого; нос вышел слегка приплюснутым, а рот — перекошенным…
Но Леся всего этого, кажется, просто не замечала. Когда он передал ей игрушку, она крепко прижала к себе деревянного коня, как величайшую ценность…
— Завтра мы можем покрыть его лаком, чтобы красиво блестел, — сдавленным голосом произнес Арсений. — А еще — сшить ему одежку, если мама пожертвует нам какие-нибудь тряпки…
— Он клевый, — с чувством откликнулась дочь. — Спасибо, папа.
Он порывисто притянул ее к себе и обнял, ощущая, что совершенно не заслужил ни этого «спасибо», ни восторженной радости в ее глазах. И даже ответного объятия, которым она его наградила — доверчиво и искренне.
— Знаешь что? — проговорил он, подхватывая дочь на руки. — Я сейчас немного на мели, но, думаю, мы с тобой все равно можем совершить налет на «Мармеладный рай» — кое-кто мне сказал, что это твой любимый магазин сладостей?
— Дааа, — выдохнула Леся радостно.
— А знаешь ли ты, — улыбнулся он с тихой грустью, — что этот магазин открыл еще твой дедушка — мамин папа?
— Ты шутишь? — широко распахнула в ответ глаза Леся.
— Ничуть. А теперь он принадлежит нашей маме…
— Она мне не говорила!
— Она и сама не знала. Ну так что, едем?
— Да!
С Лесей на руках он взошел по лестнице к двери и постучал.
— Что, уже все перекопал? — поинтересовалась насмешливо Аврора.
— Я этим честно занимался, пока не выяснилось, что все перекопали уже до меня, — парировал он в тон ей и прежде, чем между ними завязалась бы очередная перепалка, поспешно добавил:
— Хочу свозить Лесю в «Мармеладный рай». Можно?
Их взгляды переплелись, завязываясь в понятный лишь им двоим диалог.
— Мам, а это правда твой магазин? — встряла в разговор Леся.
— Теперь — да, — неохотно признала Аврора.
— Значит, мы можем купить там все-все-все?
— Купите то, на что у папы денег хватит, — ответила Ава, наградив его насмешливым взглядом. — Только Галину Ивановну с собой возьмите.
Она уже хотела было отойти, но Арсений удержал ее, перехватив за запястье.
— Мне очень неудобно спрашивать, но не одолжишь мне свою «Шкоду»?
— У тебя же… — начала было Аврора, но тут же спохватилась:
— Ах да… Ладно, возьми. Ключи в машине.
Он уже развернулся было, чтобы спуститься вниз, как Ава их окрикнула:
— Подождите! А поужинать?
— Перекусим в городе, — откликнулся он и, обернувшись, сверкнул ответной смешинкой во взгляде:
— Не волнуйся, на это у меня денег хватит. Благослови бог «Макдональдс» и «Крошку-картошку»!
— Кошмар, — только и сказала в ответ Ава.
Но он с удовольствием отметил, что осуждения и недовольства в ее голосе не было.
14
Я была… в растерянности. Смятении. Раздрае.
Трудно было подобрать иные слова к тому, что чувствовала. К тому, что творилось в душе от присутствия рядом бывшего мужа.
Знала ведь, что его близость для меня губительна. Собиралась же избегать этого любой ценой. Но Арс каждый раз, словно в ответ на эти мои намерения, умудрялся сделать нечто такое, что никак не давало мне от него дистанцироваться, хоть я и понимала, что это было бы куда лучше для меня самой и моего душевного спокойствия.
Он буквально не оставлял мне выбора своими действиями. Он удивлял каждой новой выходкой — не всегда приятно, но… я все равно не могла ненавидеть его так, как мне того хотелось бы. Вся старательно лелеемая мной неприязнь отошла на задний план при виде одной-единственной картинки — как отец и дочь, склонясь друг к другу и доверительно касаясь головами, делали из старых деревяшек какую-то кривую лошадь. Увлеченные этим, они и не подозревали, что я смотрела на них из окна. Смотрела и ощущала, как все душевные баррикады беспомощно падают от простого понимания: Леся счастлива. Счастлива просто от того, что у нее есть отец. От того, что он рядом.
Наглый, несносный, самоуверенный… но он давал ей то, чего не смог бы дать никто другой. Даже я.
