в руках телефон с сохранившимся номером, на который несколько раз порывалась позвонить.
А еще была уверена, что ненавижу его, но эта недосказанность, что осталась между нами не давала покоя. Как показывает практика, мало внушать себе, все равно при любом проявлении активности, чувства дают о себе знать. Мне казалось, что каждый день маленькая клеточка моего сердца просто умирает от невозможности видеть его, прикасаться к нему, говорить с ним. Дура! Самая настоящая и полнейшая идиотка.
Почему всегда так? Когда в твоей жизни что-то начинает налаживаться, так тщательно забываемое прошлое преследует тебя каждую минуту. Вплоть до ощущений, что видишь его в толпе, что он вот-вот появится из-за угла этого старого здания.
Поэтому начинала готовить себя к работе, к которой собиралась приступить сразу после праздника. Снова штудировала научную литературу, изучала интересные медицинские случаи. И еще все время думала о словах Андрея, сказанных несколько дней назад по поводу моего внешнего вида.
— Африка закончилась, а ты продолжаешь себя уродовать балахонами и мешками.
Стыдно стало, что я вроде молодая и красивая, а не могу соответствовать статусу супруга. Да блин, не то, что не могу. Мне этого просто не хотелось. Хотя помнится, что во времена, когда рядом был Егор, я все время старалась сделать себя равной ему, чтобы он не стыдился, что рядом с ним замухрышка. А чем хуже Порошин? Чем? Хм, он не Баслык. В этом и была моя самая большая проблема.
Накануне международного женского дня мои бабаньки слетелись в хоромы Ольшанских с планами отметить праздник, как подобает и при чем всем вместе. К сожалению, на эту попойку я не попадала по одной большой причине — Ася. Андрей в этот вечер дежурил, так что ребенок был на мне.
— Может, ее к нам? Какая разница, сидеть Захару с двумя или тремя? — предлагала варианты Алиска.
— И через пятнадцать минут мне придется поворачиваться назад, — вздохнула я тяжело. — Она же не останется ни с кем кроме меня или Порошина. В следующий раз, моя хорошая.
— Не вешай нос, что-нибудь придумаем, — где-то на заднем плане подала голос Рима.
— Что у тебя будет в следующий раз? — уточнил Андрей, который оказался за моей спиной, застегивая рукава рубашки.
— Не обращай внимания, — отмахнулась я.
— Мг? А теперь хотелось бы услышать все подробности того, на что я не должен обращать внимания.
— А что там слушать? Арина и Рима прилетели, хотят вечером отметить праздник. Ты дежуришь, поэтому я отказалась, — отчеканила я, стараясь придать голосу безразличный тон. Поправила воротник на его рубашке и ободряюще улыбнулась. — Отметим завтра втроём.
— Слушай, Полюшка, а ты не рано загоняешь себя в рамки старушки? Ты, когда в последний раз куда-нибудь выбиралась? — он приподнял мою голову за подбородок.
— Я-то не против. Асю оставить не на кого.
— Если ты обещаешь, что наконец, сделаешь что-нибудь со своими волосами, которые кроме резинки ничего не видят и снимешь, наконец, джинсы, я готов перенести свое дежурство.
— А как это?
— Обыкновенно. У меня тридцать человек в подчинении. Как ты думаешь, смогу ли я найти кого-то кроме себя? — он улыбнулся.
— Вот, знаешь, поэтому я и не горю желанием идти к тебе работать, — прямо заявила я.
— Но выбора у тебя всё равно нет.
Выбор был, конечно, но я так за эти годы к нему привыкла, что казалось, больше не под чьим началом не смогу работать. Да, с ним тяжело, но от этого не менее интересно. Ну, до этого момента меня ещё четыре дня, а пока набираю Алиску с новостью и просьбой найти мне какой-нибудь салон.
— Он просто красавчик, твой Порошин. Всё, жди, перезвоню, как что-то решу.
Решила. Это седьмого-то марта. Пока Ася была на занятиях, мамаша просиживала в салоне свой зад. Мастер долго-долго ругался, разбираясь в моих волосах. За год они подросли из длины «Гарсон» почти до плеч, но из-за короткой стрижки, длина была неравномерная, тем более, обстригала когда-то я их сама. Колдовал, колдовал и, должна признаться, наколдовал очень стильное удлиненное каре с осветленными концами. И даже бонусом сделал макияж.
Уже после обеда нашла в своем гардеробе платье черное ниже колен с юбкой карандашом, оголяющее немного ключицы спереди, и сзади представляющее обзору мои тощие лопатки. А там было тату в виде одного крыла наполовину верхней части спины. Его я сделала ещё в Непале, когда поняла, что мои попытки излечить душу увенчались успехом. И большая физическая боль была ничто по сравнению с тем, что я пережила.
И когда вечером я выходила из дома, где уже ждало такси, я поймала восхищенный взгляд мужа. И впервые за долгое время смогла почувствовать себя настоящей женщиной. Эта суета стоила того.
Ждали меня девчонки около караоке-бара, где планировала возродить из меня звезду. Вообще, было такое ощущение, что вечер был направлен на мою реабилитацию. Может, конечно, мне казалось, но по крайней мере, мои интересы учитывались, это точно. Напелись, напились, насмеялись, сели в такси и в клуб. Душа требовала продолжения банкета, когда время едва приближалось к полуночи.
— Я на всякий случай сказала Ольшанському, чтобы отслеживал мой телефон, — вдохнула Алиска, глядя на неоновую вывеску клуба.
— Если потеряешь? — поинтересовалась я.
— У него есть три других номера, — аргументировал мой вопрос подружка.
— Имеем право. Через пять минут наступит наш день, — глянула на аккуратные золотые часики Рима.
— Мне как-то не хочется завтра болеть, — вздохнула Арина.
— Я, как медик, знаю несколько секретов антипохмельных средств, — улыбнулась я.
— А что же ты раньше ими не делилась? — возмутилась Волкова.
— А раньше не была замужем за опытным старикашкой, — развела руками, пока другие начинали хохотать, придумывая шуточки на данную тему.
Так и оказались в полумраке огромного помещения, где с пробивной Римкиной способностью и корочкой журналиста, нам нашли столик. Правда, достаточно далеко от танцпола, но это было очень хорошо, так как от переутомления, которое пришло с непривычки, у меня исчезло любое желание двигаться. Разложила тельце в мягком кресле, как ещё не уснула, не знаю.
Аринка тоже предпочитала отсиживаться со мной, когда две неугомонные отплясывали под нудный быстрый трек, теряясь толпе, что неистовствовала внизу. Ну да, действительно старенькая стала в свои неполные тридцать. Блин, и цифра
