у этого негодяя хватило наглости припереться ко мне домой.
Из кухни – ни звука. А я еще шла, так погрузившись в свои мысли, что не обратила внимания на машины во дворе.
– Мариночка, – все-таки бабушка вышла мне на встречу, улыбаясь на все свои тридцать два зуба.
А я так и стояла возле входной двери, прижавшись спиной к стене. Ноги еще сильнее подрагивали, и казалось, что я сейчас сползу на пол. Или грохнусь без сознания – еще и тошнота дала о себе знать.
– Привет, – ответила своей старушке, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, чтобы хоть немного успокоиться.
Мне сейчас нервничать категорически противопоказано, но довольный взгляд бабули никак не настраивал на позитивный лад. Мысленно застонала, прикрывая глаза – по моему взгляду старушка определила все мысли, что бродили в моей многострадальной в голове.
– Пойдем, Мариночка, чайку попьем.
Лучше бы она меня снова в магазин отправила, а сама в это время выпроводила Артура за дверь. Успел, гад такой, бабулю охмурить.
Вот чего ему, спрашивается, на месте не сидится? Зачем лезет и лезет со своими извинениями?
«Долго будешь стоять истуканом?» – я себя все-таки одернула, хоть и чувствовала загнанной в ловушку.
Как будто жирный кот загнал меня как мышь… вы мышеловку! Бац, и захлопнулась! Не выбраться, можно даже не пытаться.
Единственный путь отхода – дверь сбоку, но не могу же я вечно бегать. Пора поговорить, раз он так сильно жаждет встречи со мной. Тем более сейчас, когда не только наша судьба решается.
– Пойдем, – ответила я бабуле, открывая глаза, и, вздохнув, поплелась за ней на кухню.
Раз, два, три – надо войти. А вот на Артура можно не смотреть. Но не смогла. Хотя пока только наблюдала за его руками, которые разворачивали конфету. И сколько сразу ненужных ассоциаций! А воспоминаний! Просто душу рвут на части, а сердце пропускает несколько ударов.
Я бы могла подумать, что он издевается надо мной, но, переведя взгляд на его лицо, поняла: просто нервничает. Вот и теребит в руках первое попавшееся под руку.
Надо же, какой впечатлительный!
– Привет, – попыталась сказать непринужденно, но получилось сипло.
Теперь не держали не только ноги, ни и руки стали непослушными.
– Ой, вы знаете, – вклинилась в разговор бабуля, – мне же надо таблетки выпить.
Испарилась, только пятки засверкали. Я даже не сразу поняла, что она имела в виду. Какие, нахрен, такие таблетки? Зачем она сбежала? Проводила ее взглядом, понимая теперь, что это только повод. И уже хотела вслед крикнуть, что сама принесу, но старушки и след простыл.
Точно, сговорились за моей спиной!
– Марина, – Артур сам, кажется, не был готов, что я так спокойно отреагирую, – я не…
– Послушай, понимаю, что ты хотел сказать: не хотел, чтобы так вышло, не подумал, заигрался и так далее, – усмехнулась, подойдя к окну и уставившись на двор.
Сжала руками подоконник (хоть как-то же надо унять нервную дрожь), сцепила зубы и почувствовала, как снова горечь затапливает грудную клетку. Опять кислорода мало. Дышать практически нечем.
– Все, что я говорил, правда, – не сдавался Артур. – О моих чувствах к тебе. Помнишь? Что бы ни случилось…
– Все было настоящим, – вспомнила я, пытаясь унять непрошеные слезы. – И я ведь верила, пока правду не узнала. Вот скажи, – я резко повернулась к Артуру лицом. – Как можно снова поверить человеку, который со мной так поступил?
Я не повышала голос – говорила спокойно и уверенно. Но как же хотела прижаться к Артуру, почувствовать его руки на своей спине, тепло тела.
«Ну же, скажи, Марина», – настойчиво шептало сознание, но я никак не могла решиться.
Просто стояла и ждала. Сама не знаю, чего именно. Ну скажу, и что тогда? Сбудется мечта идиотки – богатый парень, наверняка шикарный дом, можно бросить работу и воспитывать нашего ребенка.
Круто, конечно, только как-то все… не по-настоящему. Фальшиво. Я боялась, что именно после моей новости все и изменится. Нужно это Артуру или нет? Чувства чувствами, а вот малыш – это совсем другое.
Но знать-то он должен. Иначе я тогда тоже стану предательницей. Что бы я ни сделала, какое бы решение ни приняла – должен. Ради всего хорошего и того самого настоящего, о чем он говорил.
Оттолкнувшись от подоконника, я подошла к столу и села напротив Артура.
– Марина, верь мне, – только и успел он сказать, прежде чем загорелся экран телефона, лежавшего между нами.
Машинально перевела на гаджет взгляд. И даже усмехнулась, хотя внутри все заледенело.
Верить? Вот сейчас верить?
Я подскочила с места так, будто вместо смартфона перед мной лежала ядовитая змея.
Какая мерзость!
Женское имя абонента, кто бы сомневался! У этой Оксаны грудь в черном и, скорее всего, очень дорогом бюстгальтере выглядит впечатляюще. Вот как Артур, оказывается, страдает? А может, он специально все это подстроил, чтобы добить меня окончательно?
Да плевать! Все просто безразлично! Артур пытается передо мной извиниться, а я снова готова ему поверить, и тут же прилетает на его телефон фотография от какой-то Оксаны – такое даже в кино не покажут. Очень откровенная фотография, надо заметить.
И как тут, черт возьми, рассказать правду? Когда она ему и даром не сдалась?
Меня накрывает истерика – я смеюсь, в то же время понимая, что силы уходят из тела. Опираюсь на стену, а кухня начинает плясать перед глазами. И руки…
Последними помню именно руки. Такие родные и сильные, по которым я скучала. И в тайне ото всех снова хотела ощутить.
На себе.
Сознание медленно меня покидает. В голове полнейший туман, среди которого только одна мысль настойчиво прорывается. Не дает окончательно свалиться в пропасть.
И которую не хватает сил произнести вслух:
«Ребенок…»
Артур
– Черт! – подхватил Конфетку на руки, молниеносно среагировав.
Успел, не ударилась головой о пол. Только бледная вся, у меня просто сердце разрывается на части. В голове рой мыслей – «вызвать скорую», «везти в больницу», «звонить Лике», «звать Ирину Васильевну».
По-моему, еще сильнее побледнела, пока я пытаюсь все-таки решить, какой из вариантов подходит в первую очередь. На лбу Марины испарина выступает, а я мысленно проклинаю Оксану. Дура набитая! Идиотка, мать ее! Надо было сразу удалить ее номер и добавить в черный список, но я понимал, что тогда эта стерва обязательно припрется ко мне домой. Вот и терпел эти тупые сообщения, просматривая их и сразу же удаляя.
А теперь, мать его, так не вовремя. И Конфетка слишком бурно отреагировала, что я сам чуть сознание не потерял.
– Ирина Васильевна, – громко крикнул, выйдя
