мое молчание расценили по своему "как знак согласия". И вот уже я чувствую как мужские руки по хозяйски расположились у меня на талии. Видимо пришло время вспомнить чему меня учили в школе самбо. Пробиваю этому герою любовнику коленом между ног, а ребром ладони в область шеи.
ВЫБИРАЙТЕ Олег Михайлович, что пострадало сильнее.
Вылетаю из кабинета и слышу вслед хрипящие, сдавленные звуки.
— Ты еще пожалеешь Васина. Я тебя засужу. Ты уволена без выходного пособия.
Кое как застегнувшись, выбегаю на улицу и с всего маху врезаюсь во что то твердое, и огромное. Первая мысль ЭТО КОНЕЦ, а на глазах и так предательские слезы обиды и унижения.
— Маленькая.
Глава 31
Больничный запах пропитал все части тела, заложил слизистые. У меня нестерпимо пульсировало в затылке, в такт гуляюшего по коридору эха попискивания электронных приборов.
Я не помню как уложил тело маленькой на заднем сидении своего автомобиля. Как вел машину. Я вообще ничего не помню с момента, как хрупкое тельце оседает на снег.
Рванул, подхватывая почти что коснувшийся земли полувоздушный стан, а заглянув в ее безжизненно бледное лицо, окаменел. Я просто впал в состояние шока, пока не заорал и не услышал свой горловой, замогильный голос.
— Открой глаза! Ну очнись же девочка, слышишь? — шипел сквозь сведенные челюсти, пытаясь привести малышку в чувства.
С этой секунды я словно погрузился в вакум. Глаза налились кровью и мне казалось я слышал треск собственных сосудов в ушах. Как будто я глубоко под водой и от силы давления меня разрывает на части. Почему…? Почему отпустил? Почему мать вашу?
Не знаю с кем я говорил и кому рычал проклятия весь путь до больницы. То ли богу, то ли черту, то ли себе, а то ли одной знакомой костлявой суке.
Если заберешь ее у меня я устрою гребаный конец света. Слышишь?
Я взорву к чертям этот ублюдочный земной шар. Только посмей ее тронуть. Камня на камне не оставлю. Ты охуеишь…
Влетел в приемную, толкая к дъяволу каждого, кто попадался на пути. Орал как одержимый безумец.
— Врачаааааа!
— Потерпи девочка. — повторял как мантру.
Маленькая так и не пришла в себя за время дороги.
Это была дичайшая паническая истерика. Со мной творилось что-то немыслемое. Меня скручивало пополам, а внутри где сердце, болело так, что я хотел орать от этой дикой боли.
А потом час полной неизвестности. Снова вакум блядь. И не одна сука мне не могла сказать, что там с моей малышкой.
— Это гинекология, сюда мужчинам нельзя…
— Ждите…
— Успокойтесь. — невозмутимо, едва отрываясь на секунду от телефонной трубки по которой она уже час с кем-то пиздит.
— Какой блядь успокоитесь. Да вы сука издеваетесь? — заорал я на всю клинику.
— Какого хуя тогда вы тут вообще сидите?
Я сорвался, слетел с катушек, дав волю отчаянью и панике. Расхуярил все что попалось под руки и преодолев разделяющее нас растояние выхватил телефон из рук этой старой проститутки возомнившей себя хуевым богом этого места и долбанул его о стену. Эта общипанная курица с выкатившимися испугаными глазами хоть зашевелилась наконец на стуле, визжа от возмущения.
И вызвала охрану. Да неужели.
Я не редко встречался, еще с детского дома, с такими особями, занимающими не свое место.
Как можно работать с детьми и ненавидеть их? Как можно работать в больнице и не иметь сострадания к людям?
Если бы не ее приклонный возраст и отсутствие в штанах члена…я отымел бы ее во все ее морщинистые щели.
А завидев охрану, эта разношеная дырка ядовито заулыбалась играя на моих нервах. Повидемому наивно полагала, что охрана меня сейчас успокоит. Но ее улыбка быстро сошла, как только я заехал в челюсть одному из верзил имевшему глупость все-таки открыть свой рот и выхватив ствол у него из за пояса приставил к голове второго упыря.
— Только дернишся и украсишь интерьер своими мозгами.
И тут как по мгновению волшебной палочки из недр коридора выходит врач.
Я его узнал, это главврач этой богодельни. Это ему я выписал чек на сумму с немалым количеством нулей, за оказанную мне квалифированную помощь. И имя у него еще блядь такое лошадинное, Иииигорь.
Едва он приблизился ко мне я схватил его за шиворот и впечатал в стену.
— Я хочу информацию. — проревел в рожу этого докторишки.
— У вас в приемной не одна падла не говорит мне что с девушкой, которую я привез. И пройти не дают.
— Александр Андреевич это больница. Не нужно здесь закатывать скандалов и разборок. — с невозмутимым спокойствием, поправляя съехавшие на кончик носа по переносице очки.
— И не кричите пожалуйста. — до бешенства… монотонно.
— Я и так, как покладистая сука ждал целый час. — чеканю каждое слово.
— Это недоразумение, что вам не дали информацию. — задыхаясь, пыхтит как самовар мне в лицо.
— Значит так, что бы этого недоразумения у вас завтра же в больнице не было. — указываю взглядом на притихшую старую шлюху на входе.
— Иначе, в вашей клинике уже никогда не появится нового оборудования, да и клиника уже вашей точно не будет. Но сейчас не об этом. Мне н-у-ж-н-а информация. — медленно почти что по буквам.
— Я вас услышал. Это все? — снова очень ровно, лишь сглатывая слюну из за передавленного горла.
— А теперь пожалуйста отпустите? — пытаясь оторвать от себя мои руки.
— Да…, конечно… — ставлю его на пол и возращаю волыну хозяину все еще приходящиму в себя от моего удара.
— Так намного лучше. Спасибо. — расправляя замявшиеся складки на своем халате.
— Ну теперь картина прояснилась и мне все объяснимо. Лизонька пометьте у себя, у Васиной из четвертой у отца ребенка четвертая отрицательная.
— И это очень, очень хорошо. Значит это просто восполение, а не отторжение. И это большая удача для вас — обращаясь уже непосредственно ко мне.
— Мы смогли определить группу крови плода, редкая четвертая, а с резусом из-за большого количества лейкоцитов в крови, было не понятно. У матери вторая отрицательная. Но поциэнтка все ещё без сознания, поэтому узнать у нее группу крови отца ребенка, небыло возможным.
Но у вас как мне известно четвертая… отрицательная. Значит резус конфликт исключается. А это чертовски хорошие новости. Так что скоро пациэнтка придет в себя. А мы постараемся, сделать все возможное и невозможное, чтобы здоровью матери и ребенка ничего не угрожало. Вы можете ненадолго пройти к ней в палату. Но оденьте халат и бахилы.
— И не шумите больше, пожалуйста. Не пугайте больных и персонал. — кидая уже на ходу,
