улице начинает темнеть. За ними приезжает вызванное такси. Едва Азамат со своей покорной невестой покидают дом, из коридора, что спрятан за ширмой, выходит Юрасик. Свистом подзывает Алешку и выходит с ним на улицу. Меня никто ни о чем не спрашивает. Ну и ладно.
Я убираю со стола за считанные секунды. Замираю в столовой, быстро стягиваю с себя нижнюю часть белья и зажимаю их в руке.
Когда Боря заходит в дом, я сажусь на стол и кокетливо маню его к себе пальчиком. Он с лёгкой настороженностью подходит ближе, а я бросаю в него трусики, Боря их ловко ловит, а я медленно развожу ноги в стороны. Максимально широко, демонстрируя то, что скрывало кружево белья.
— Моя девочка.
Бывший пасынок меняется в лице, становится похож на довольного кота. Швыряет трусики куда-то в сторону дивана и настигает меня. Не сильно надавливая, хватает меня за шею одной рукой, а другой ныряет под юбку, лаская пальцами нежное место. Мужские губы целуют мои, ненасытно наступая. Я начинаю мурчать, томно прикрывая веки. Чтобы не видеть.
Борька возбуждается мгновенно. Через несколько секунд он начинает стягивать свои штаны, я помогаю ему с ремнем. Приспустив брюки вместе с боксёрами, Боря резко тянет меня на себя и входит, совсем на немного, буквально головкой. Трахать меня он не спешит, полагаю, что наслаждается моей инициативой. Все для тебя, сукин ты сын.
Толкаюсь вперед, что бы он проник глубже, однако Борька и вовсе выходит из меня и начинает водить членом по моей промежности, терзая набухающий клитор…
Твою же мать! Вот что ты творишь? Я же тебе хочу сделать хорошо!
Но, видимо, Борькино хорошо усиливается, когда он это самое хорошо делает мне.
Я упираюсь руками в стол с обеих сторон от себя и запрокидываю голову. Не мурчу уже, мычу. Причем не притворяюсь.
Накатывает, блядь, накатывает. Нет, не оргазм, а… банальный мышечный спазм, да! Но так оголенно, так чувственно…
Я начинаю вся трястись, как осенний лист, едва держащийся за хрупкую ветку. Вся трясусь, рукам уж тяжело упираться в стол, бедра почти сводит. Борька замечает это и просто кайфует, буквально полируя мой возбужденно донельзя клитор.
И вот, когда разрядка вот уже, совсем чуть-чуть… Борька останавливается и резко в меня входит:
— Мы кончим вместе, — шепчет он и, притягивая меня к себе за поясницу, начинает неистово трахать. Как будто всем телом напрягаясь, постанывая и делая больно пальцами на спине.
На удивление, осознаю, чувствую, понимаю, твою же мать, Борька не позволил мне получить клиторный оргазм, и вот сейчас он чересчур резко перетекает в вагинальный. Впервые так с ним… неужели я впервые так с ним кончу?
Пытаюсь выровнять дыхание и подумать о чем-то плохом, поганом, мерзком. А я еще пытаюсь чуть отстраниться, чтобы наши тела соприкасались как можно меньше. Напрягаю мышцы ног, так что их сводить начинает.
Тщетно. Потому что невозможно. Потому что там все пульсирует и начинает сжиматься.
Стон, дикий и неожиданный вырывается у меня прямо из груди. Пальцы почти в судорогах цепляются за край стола, Боря дергается, мыча, как я вот недавно, и выходит из меня. А потом он берет меня за подбородок, устало целует и победно шепчет:
— Ты станешь моей… женой.
И это не вопрос. Это констатация гребанного факта!
Ну, молодец, Крис, сама виновата. И намеком на свадьбу, и тем, что пыталась угодить сейчас Бориске. Задобрить хотела, убедить, что я его уже не только телом, как он сказал Азамату…
Боря неряшливо натягивает штаны, отходит, проводя рукой по моим голым плечам. Подходит к камину и берет с полки бутылку коньяка. Пьет из горлышка, делая ненасытные глотки. Меня аж передёргивает, я бы так коньяк пить не смогла.
— Когда? — спрашиваю я почти равнодушно, чувствуя противную, предательскую усталость и дрожь в паху. Свожу ноги и пытаюсь на них встать. Но от былого напряжения они плохо слушаются.
— Скоро, любимая. А после увезу тебя в райскую восточную страну, где ты не сможешь одна выйти из дома, не нарушая местного закона.
К черту!
Только этого мне не хватало!
Скоро, говорит. В восточную страну… наобщался, твою мать, с Азаматом!
Нет, ну все, хватит, при первой же возможности беру Алешку и съебываюсь из этого дома! Главное, чтобы Борьки не было на территории в этот момент, а как справиться с Юрасиком, я уже нафантазировала.
Однако Боря словно что-то чувствует и два дня не покидает дом. Ночи проводит со мной, занимаясь уже не сексом, а, твою мать, оплодотворением. Да не один раз за ночь. Потом Боря наглаживает мой живот и шепчет какой-то бред, как он ждет, когда мой плоский живот начнет расти. Придурок. Урод.
Вне спальни сукин сын молчит почти все время, изредка бросая на меня томный взгляд. Это очень сильно настораживает. Он думает, что-то решает, при этом копаясь в своем телефоне. А я все чаще ловлю себя на мысли, вспоминая их разговор с Азаматом. Я должна там что-то Борьке на блюдечке принести. Ради этого все? И любовь Борькина не настоящая? В том смысле — он притворяется? Да ну. Я ж почти поверила. Не может этот сукин сын так искусно играть. Скорее всего, тут все именно так, как пасынок ответил другу: я совмещаю приятное с полезным.
Каждый день я послушно готовлю завтрак, обед и ужин. Отдельно от Алешки вместе с Юрой выхожу дважды на улицу. Катаюсь на скрипучих старых качелях и думаю. Мысли о побеге не покидают мою голову. Потому что еще пара дней — и я сорвусь. Заранее откладываю кое-какие вещи, и делаю я это под видом того, что разбираю шкаф.
Днем я пою обоих мужчин чаем, ароматным, с кучей всяких трав. Борька, кажется, не замечает, что я самолично пригласила Юру сесть с нами за стол. Да и мой надзиратель относится к такому со спокойствием, равнодушно.
На третий день, спускаясь после очередной омерзительной ночи на первый этаж, пытаюсь подобрать слова, чтобы куда-нибудь отправить Борьку. Да хоть в магазин! Надиктую ему такой список продуктов, чтобы он часа на два застрял между торговыми рядами. Все, сил моих терпеть все это больше нет. Я сбегу. Сегодня или никогда.
Но, не успев оказаться внизу, вдруг слышу, как у пасынка звонит телефон, и делаюсь тише воды. Боря меня не видит, сидит ко мне спиной.
— Ага, привет, — пренебрежительно отвечает Борька на звонок. — Чего? Какого?.. с хуя ты лезешь?
