— Боюсь, что я так не умею.
— А вы попробуйте, — продолжает подначивать Антон. — Вдруг получится.
— Тоха, что пристал? Видишь, не хочет она, — встревает Макс, явно раздражаясь.
Мы смотрим с Васей на Анну и Катерину и тихонько хихикаем. Это стало своеобразным ритуалом. Как только в баре напиваются одинокие девушки, они идут в наступление, исполняя свои секси-танцы. Мы садимся рядом, пьем, смотрим и обсуждаем их, как две старушки на лавочке. А после идем сами и исполняем а-ля «Грязные танцы» в своей стариковской манере. Поскольку единственная цель этих танцев — веселиться до упаду, не стараясь произвести ни на кого впечатления, они находят отклик в толпе, и люди начинают танцевать с нами на одной волне.
Начинается медленная музыка, и девушки возвращаются на свои места, рассчитывая, что их пригласят.
— Антон, потанцуй со мной, — канючит Екатерина, но тот со смехом отрицательно качает головой.
И почему нужно говорить таким противным голосом? Неужели это кому-то может понравиться?
— Ну, а ты, Максим, не желаешь пригласить девушку на танец? — спрашивает призывно Анна.
Я чуть не выплевываю свой коктейль ей в лицо. Ну, ни фига себе заявка. Осторожно ставлю свой бокал на столик и уже готовлюсь сказать этой гидроперитной нахалке, куда я желаю ее пригласить, когда Макс легко сжимает мою руку и отвечает:
— Конечно, желаю, — и, сладко улыбнувшись блондинке, поворачивается ко мне и нежно произносит, — малышка, потанцуй со мной.
Ответить не успеваю, Максим поднимает меня с дивана и ведет танцевать. Если этот мужчина еще скажет пару таких прекрасных слов, то я буду готова изнасиловать его прямо здесь, на полу этого клуба.
— Прости, я не думал, что Антон приведет с собой этих девиц. У него своеобразное чувство юмора, и, видимо, он решил развлечься.
Ближе прижимаюсь к Максу и, подняв голову, спрашиваю:
— Зачем ты его терпишь?
Максим глубоко вздыхает и, улыбнувшись, отвечает:
— Мы дружим много лет. Мне кое-что нужно от него, и чтобы это получить, мне пришлось тащиться на Сейшелы. Он прекрасно знает, что я не очень люблю здесь бывать, но считает, что эта поездка пойдет мне на пользу.
— Почему?
Максим явно не хочет говорить, но все же сдается и отвечает:
— Он считает, что мне нужно меньше работать и больше развлекаться, чтобы стать счастливым.
— Интересная позиция, — шепчу я, но тут же задаю следующий вопрос, — значит, ты несчастлив?
Максим мне нежно улыбается и, закружив в танце, отвечает:
— С тех пор, как встретил тебя, с каждой минутой становлюсь все счастливей и счастливей.
Черт, а этот мужчина умеет сводить с ума.
— Лиза, если ты хочешь, мы можем уехать. Нам совершенно не обязательно находиться здесь.
— А как же твоя сделка?
Макс хмурится, но, словно отмахнувшись, произносит:
— Этот вопрос я как-нибудь улажу.
Тут же меняю свое отношение к этому вечеру. Для него это важно. Потерплю.
— Все в порядке, Максим, правда. Мне весело. И даже отсутствие трусов не испортит мне этот вечер.
Макс смеется моей последней фразе и расслабляется, чего собственно я и добивалась. Он так умело ведет меня в танце, словно мы были в постели, где ему отведена главенствующая роль. Я растворяюсь в этом мужчине без остатка. Мне кажется, что если он сейчас скажет прыгнуть с утеса, я прыгну, не раздумывая.
Лиза, когда ты успела так влипнуть?
Песня заканчивается, и мы, взявшись за руки, идем к нашему столику.
— Детка, это было божественно! — хлопает в ладоши Вася, когда мы усаживаемся на свои места.
— Василий, что же такого божественно-голубого вы там разглядели? — зло усмехается Екатерина.
Чувствую, как у меня в прямом смысле встает дыбом холка. Словно мать, готовая заступиться за своего детеныша, поворачиваюсь к рыжей и с иронией мурлычу:
— Как что, Екатерина? Танец! Он увидел божественно красивый танец, мужчины и женщины. А не нервные конвульсии, в которых так любят биться некоторые женщины.
Все мужчины, сидевшие за столиком, дружно начинают хохотать, а рыжая и ее подружка буквально зеленеют от злобы. Хотя это, возможно, свет софитов, так невыгодно оттеняет цвет их кожи?
— Лиза, что вы так накинулись на Катю? — сладко поет Анна, а после желчно добавляет, — может, вам трусы жмут?
Максим и Вася ржут, слова два жеребца, и даже я, не выдержав, начинаю смеяться до слез.
— Я что-то сказала смешное? — не унимается блондинка.
Отдышавшись и вытерев слезы, поворачиваюсь к ней и отвечаю:
— Спасибо большое за заботу о моем белье, но сегодня мне точно ничего не жмет.
Максим с нежностью целует мне руку и подмигивает.
— Так тише, дамы, пойдите, освежитесь, — командует Антон и слегка подталкивает девушек с дивана.
Нехотя подчинившись, дамочки окидывают меня уничтожающими взглядами и направляются, видимо, на поиски дамской комнаты, чтобы зализать раны.
— А вы молодец Лиза, не стушевались, — одобрительно хвалит меня Антон.
Смотрю на него, а после, отпив из своего бокала, отвечаю:
— Я журналист, мне по работе не положено тушеваться.
— Журна… так вы та…
— Тоха! — рявкает Максим, не дав другу закончить фразу.
— Кто та? — спрашиваю, явно не желая так просто отступать.
Антон смотрит на меня восторженными глазами, словно видит впервые. Перепил что ли? Эй, чего уставился?
— Антон, вы не договорили, — продолжаю допрос, явно зацепив удила.
— Лиза, мы с вами нигде раньше не встречались? — вместо ответа спрашивает Антон.
— Вряд ли, но даже если и встречались, я бы вас не запомнила. У меня, как любит выражаться Василий, фейс-критинизм. Я не запоминаю людей, с которыми не говорю больше десяти минут. Непростительный недостаток для журналиста.
— Зеленоглазка, мне скучно. Пойдем, потанцуем, — вдруг предлагает Василий, нервно переводя взгляд с Макса на меня.
Вася не позволяет мне раздумывать. Вставая с дивана, он поднимает меня на ноги и ведет на танцпол. Что тут происходит? К чему эти странные вопросы?
Мы стоим в кругу с Васей, готовые танцевать, оглядываюсь на Максима, а перед глазами мелькают какие-то странные картинки, словно я уже все это видела.
— Лиза, ты чего замерла-то? — спрашивает Вася.
— У меня дежавю, — шепчу ему. — Где-то я уже это видела.
— Ага, в прошлой жизни, не иначе, — отвечает он и начинает вести меня в танце.
Когда мы танцуем с Васей, я забываю обо всем. Он был моим учителем, а я, как прилежная ученица, повторяла все па и была словно пластилин в руках мастера. Сказать, что мы зажигаем, — ничего не сказать. Мой друг разошелся сегодня, кружа и поворачивая меня в разные стороны. Веселясь, я забываю обо всех противных девицах, об Антоне с его странными оговорками, подозрительно нервном Максиме и даже об отсутствии нижнего белья.
Совсем запыхавшись, я решаю прервать танце-марафон, вернувшись за наш столик. В приподнятом настроении мы направляемся к диванам, пока не замираем на месте. Максим и Антон сидят на диване в центре, что-то обсуждая, а эти наглые бабы вьются вокруг них, словно репей. Анна пытается что-то шептать на ухо Максу, и совершенно очевидно, что он от этого не в восторге, но, видимо, природный такт не позволяет вышвырнуть ее с дивана.
Зато позволяет мне. Поворачиваюсь к Васе, он быстро оценивает ситуацию и произносит:
— Детка, рыжую беру на себя.
Приблизившись к диванам, встаю напротив столика, который является единственной преградой между мной и блондинкой. Уперев руки в бока, дожидаюсь, пока Вася проскользнет на свое место, на случай, если подружка кинется помогать этой гидроперитной сучке и громко спрашиваю:
— Максим, милый, что это за белобрысая швабра пыхтит тебе в ухо?
Все встрепенулись. Рыжая зеленеет, блондинку перекашивает от возмущения, а Макс, насторожившись, громко отвечает:
— Не знаю, милая, сам в шоке.
Блондинка возмущенно поворачивается к Антону и начинает противно визжать:
