— Фарра одержима им. — Это всё, о чем она говорит, когда мы общаемся по FaceTime.
Естественно, я никогда не пропускаю разговоры по FaceTime с моей сестрой Бейли или племянницей Фаррой. Она слишком очаровательна.
Хантер кивает. Пятилетняя Фарра вьёт из него веревки.
— Как дела у Бэйли? У неё всё ещё самые сексуальные ножки в городе?
— Ещё раз так скажешь о моей сестре, посмотрим, к чему это приведет.
Он усмехается и закладывает обе руки за голову, откидываясь назад.
— Что ж, похоже, нам придется отложить запуск линии, если только… — Его голос стихает.
— Если только что?
Почему я знаю, куда он клонит?
Засунув руку в карман своей фланелевой рубашки, Хантер вытаскивает визитную карточку и бросает её на мой стол.
Даже не глядя, я знаю, что это такое. Сквозь зубы говорю:
— Я позвоню ей только через свой труп.
— Потому что ты упрямый говнюк? Отлично, нашей женской линии скоро будет хана, потому что ты слишком горд, чтобы позвонить ей.
— Мы можем лучше, чем она.
— Правда? Потому что я почти уверен, что каждый день слышу, как Джордж плачет в своем кабинете из-за того, что Пейтон ушла. Она была огромным достоянием команды. Она нужна нам.
— Она ушла от нас.
— Чтобы преследовать свои мечты, как ты сделал это много лет назад, так что ты не можешь винить её в этом, чувак. — Хантер стучит костяшками пальцев по моему столу, наклоняясь вперед. — Позвони ей, чтобы нам не пришлось брать на работу людей, которые придумали собачий тест. Вот это будет крахом компании.
ГЛАВА 17
ПЕЙТОН
Тридцать шесть.
Именно столько писем я сегодня отправила потенциальным клиентам, список в моем блокноте бросается в глаза, потому что у меня есть ещё тридцать два адреса, которым нужно отправить сообщение.
Я хотела найти ко всем клиентам индивидуальный подход, адаптироваться к потребностям каждого, поэтому просидела за этим столом весь проклятый день. Обиваю пороги, как говорится.
Я сама себе босс.
Я работаю на себя.
У меня есть свой кабинет…
Это ложь — я в своей любимой кофейне, и, слава богу, меня не выгнали за то, что я слоняюсь без дела, потому что я купила у них лишь чай со льдом среднего размера, и это было в десять часов утра.
Дарю баристе еще одну неловкую улыбку и машу ей рукой, уверенная, что она осуждает меня за алчность. Но я работаю на себя. Каждая копейка на счету, и я считала их все выходные.
Технически я могла уволиться из «Roam, Inc», но цифры, глядящие на меня с банковского счета, пугают до чертиков, и я отчаянно хочу, чтобы они росли, а не уменьшались.
Если в ближайшее время я не заключу контракт, без понятия, что буду делать.
Если мой бизнес накроется, я ни за что не вернусь в «Roam, Inc».
Рим ни за что на свете не наймет меня обратно — он достаточно ясно дал это понять, когда выгнал меня из своего кабинета и, по сути, из своей жизни.
Я должна допиться успеха «Fresh Minted Designs», даже если это убьет меня.
Поднимаю свой стакан с водой, лед растаял несколько часов назад, капельки конденсата стекают на мой ноутбук.
— Дерьмо. — Я тру клавиатуру длинным рукавом своей рубашки, стараясь не задеть клавиши и не испортить весь документ.
Такое уже со мной случалось, и это было ужасно. Однажды я протерла экран компьютера с помощью чистящего средства Windex, которое придало ему болезненный зеленый оттенок, и мне пришлось полностью заменить монитор.
Мне явно не везет с технологиями.
Где чертова салфетка, когда она мне нужна?
Я поворачиваюсь, локоть непреднамеренно занимает слишком много места, скользя по поверхности крошечного столика, я ударяюсь им о чашку и опрокидываю ее. Вода быстро переливается через край, и, слава богу, я взяла чашку среднего размера, а не ту большую, которую хотела.
Кроме того, она была наполовину пустой, так что на полу почти ничего нет.
Твоя чашка наполовину полная, Пейтон. Наполовину полна. Мысли позитивно.
Тем не менее, когда я встаю, чтобы вытереть пол, то поскальзываюсь, выдергиваю шнур из компьютера и наушники из ушей. Матерюсь:
— Проклятье! — Разворачиваюсь, хватаясь за шнуры и свой ноутбук, чтобы он тоже не упал.
К черту мою жизнь.
Беру несколько салфеток с соседнего столика, бросая на сидящую за ним девушку извиняющийся, неловкий взгляд, и наклоняюсь, чтобы убрать сделанный мной беспорядок. Провожу коричневыми салфетками по плитке туда-сюда, промокая лужу.
В тот момент, когда в моих руках горстка мокрых салфеток, дорогая пара черных кроссовок наступает на место, которое я только что тщательно вытерла, чтобы никто не поскользнулся. Кроссовки облегают волосатые загорелые ноги; мужественные и длинные, мой взгляд задерживается на мускулистых икрах. Коленях.
Скольжу взглядом вверх.
Синие сетчатые шорты.
Пах. Кхм… симпатичный пах.
— Сделай снимок, хватит на дольше, — издевается низкий знакомый голос, протягивая большую ладонь.
Я беру её, смущенно поднимаясь на ноги.
Рим.
Конечно, он увидел, какой беспорядок я устроила.
Господи, я ненавижу себя прямо сейчас.
— Спасибо. — Смахиваю волосы с глаз, лицо пылает. Это было не то впечатление, которое я хотела произвести на Рима, если бы мы случайно с ним встретились.
— Вижу, ты продуктивно работаешь? Осталось шесть месяцев, часики тикают. — Он имеет в виду количество времени, которое, по его мнению, мне понадобится, чтобы потерпеть неудачу, обанкротиться.
Уф, какой грубый мудак. Я неоднократно пыталась стереть с памяти его несправедливую оценку обо мне. Возле себя я хотела бы видеть человека, которому прекрасно удалось построить свой бизнес с нуля. Но он, увы… мудак.
Рим протягивает мне ещё одну салфетку с другого столика, как раз в тот момент, когда я вытираю свои ладони о штаны для йоги. Потрясающе, я сегодня в полном беспорядке.
Наши взгляды на мгновение встречаются, пальцы соприкасаются, когда я беру салфетку из его рук.
— Спасибо.
Он ничего не говорит в ответ, черт бы его побрал, так что я снова сажусь, приводя в порядок свой маленький уголок в кофейне, папки тоже вот-вот упадут со стола. Я знаю, что он, вероятно, наблюдает за мной с одним из своих непроницаемых выражений лица, пока я вожусь со своими вещами, выпрямив спину, решив не обращать на него внимания.
Но также хочу добиться с ним сделки.
— Только что был на тренировке? — На Риме спортивная одежда; этот мужчина — ходячая реклама, он выглядит горячо в спортивной одежде. Точно так же, как в джинсах. И в своем великолепном темно-синем костюме.
— Как раз собираюсь.
— Кофеин перед тренировкой? Разве это приветствуется?
Что он задумал?
Рим не держит кофе в руках и не делает ни малейшего движения в сторону кассы. Кроме того, меня бросает в пот и возбуждает то, что он стоит здесь, выглядя офигенно аппетитным.
— Не хочешь присесть? — За этим крохотным столиком есть один свободный стул, и я слегка подталкиваю его носком кроссовка в качестве предложения.
Удивительно, но он соглашается, вытаскивая стул до конца, и припарковывает свою упругую задницу напротив меня.
Хм. Представьте себе.
Его платиновые глаза осматривают кофейню, прежде чем остановиться на мне, его взгляд холоден и пугающе проницателен. У меня такое чувство, что он замечает всё, что его окружает, включая меня.
— Кроме того, что ты разбрасываешь своё барахло по всему полу, как у тебя дела? — Рим скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула. Не настолько сильно, чтобы опрокинуть его, но более небрежно, чем я когда-либо видела раньше.
Мне нравится эта его сторона.
Он выглядит… непринуждённо. И он задает вопросы обо мне — что так на него не похоже.
— Хорошо. — Мой голос звучит слишком бодро, и мне приходится немного сбавить тон, иначе он поймет, что я несу херню. — Я имею в виду, что сейчас мои дела идут немного медленно, но я только начинаю заявлять о себе.
