— Воу-воу, Надюш, тяжелая артиллерия? Обижаешь, я всегда из без этих штучек готов. Хотя должен сказать, что буду не прочь увидеть тебя, скажем, в этом безобразии, — подошел к постели и задумчиво подцепил пальцем красный комплект.
— Миша! — прошипела, покраснела Надя и попыталась вырвать у него из рук белье. — Отдай! Сам же сказал, что безобразие. Я случайно понапихала всё это в чемодан. Кто ж знал, что первое, что попадется в шкафу — обновки.
— То есть твой муженек тебя в этом не видел?
Морда Архипова стала весьма довольной, весь он аж загордился, грудь колесом, а в глазах засияло торжество и предвкушение. Вот только всего этого Гдальская не увидела, всё ее внимание было сосредоточена на кружевах, которые он продолжал держать в руке, которую поднял так высоко, что с Наде с ее ростом было даже в прыжке не достать.
— Не видел, — выдохнула она, изрядно запыхавшись и не заметив в чужом вопросе подвоха.
— Великолепно.
Мужской голос охрип, а кулак сжался сильнее. Отчего-то Наде померещилось, что Миша боролся с желанием поднести белье к носу, до того сильно крылья его носа раздувались. Вот только когда она столкнулась с его взглядом, лишь подняв голову, все сомнения отпали прочь. Оттуда на нее смотрел зверь, голодный до плоти.
— Миша, — просипела и вскинула руки, которые так и зависли в воздухе. То ли хотела обнять мужские плечи, то ли оттолкнуть друга, ударив ладошками в грудь. Надя не знала, что могло произойти дальше, но в этот момент их единение прервал стук в дверь.
— Еду привезли. Держи, соблазнительница, я открою.
Архипов подмигнул ей как ни в чем не бывало, отдал белье и зашагал к двери. И только сейчас Надя обратила внимание, что всё это время он был обнажен. Только полотенце держалось на узких бедрах, грозя вот-вот свалиться на пол. Мужские пальцы поправили махровую ткань, запахивая плотнее прежде, чем открыть дверь доставщику, а затем Надя отвернулась, быстро складывая вываленное на постель белье. И ничего она на ямочки над его ягодицами не пялилась. И на полуоткрытые из-за спущенного полотенца полупопия тем более. Кто ж виноват, что взгляд машинально опустился, стоило ткани слегка соскользнуть. И стекающие капли по коже спины не провожала взглядом. Глупости!
— Я всё, — утрамбовав вещи в чемодан, Надя решила заняться распаковкой позже. Когда рядом не будет Архипова, который, казалось, зыркает тут коршуном.
— Что это?
Миша вертел в руках таблетки, которые ей принесли сотрудники отеля, и хмурился.
— Успокоительное, написано же.
— Могла бы лучше меня попросить, чем травить себя химией.
— В смысле?
Друг не ответил. Только характерно двинул бровями, намекая на то самое.
— Миша! — возмущенно крикнула Надя и замахала руками. — Как был пошляком, так им и остался. И не стыдно тебе? Почти тридцать, а всё туда же.
— А с возрастом я должен превратиться в пенсионера, у которого аллергия на секс? Весьма приятное занятие, должен тебе напомнить, Надюш.
— Ой всё.
Надя сморщилась и закатила глаза, а сама направилась к аппетитно пахнущему уже накрытому столу. Время, конечно, четыре часа утра, но встреча у них завтра назначена на восемь утра, а кушать среди незнакомцев ей особо не нравилось. Так что, когда Архипов предложил то ли поужинать, то ли уже позавтракать, отказываться не стала. Казалось, с самого обеда у нее и маковой росинки не было во рту.
— Надю-ю-юш?
Пока она садилась, Архипов подошел к ней ближе и положил ладони ей на плечи. Она напряглась, чуя подвох в его голосе. И не ошиблась, так как следующий вопрос вогнал ее в краску. Благо, сидела она к Мише спиной, и он не увидел, как сразу же запунцовели ее щеки.
— Странная у тебя реакция. А ты с Лешкой удовольствие-то получала? Или так? Потыкались и баиньки?
Гдальская открыла рот, судорожно хватая ртом воздух, но опровергнуть чужое предположение не могла, ведь так оно и было. Нет, секс — это приятно, но ничего особенного, чтобы посвящать этому событию песни и стихи. А уж о пресловутом оргазме и говорить нечего. Это было не для нее. Надя уже давно смирилась, что частично фригидна.
— Твои красные щеки говорят за тебя лучше всяких слов.
Пока она вспоминала, Миша уже сел напротив и с интересом наблюдал за мимикой ее лица.
— Это тебя не касается.
Женщина поджала губы и схватила приборы, сразу же протыкая вилкой отрезанный кусок стейка. Набила им рот, чтобы не пришлось ничего говорить.
— Ох, Надь, ты не представляешь, чего тебя лишил Гдальский.
Миша никак не желал угомониться и продолжал ее подначивать, и на это ей даже сказать было нечего. Не защищать же изменника и предателя, правда?
— Закрыли тему, Миш. Моя личная жизнь тебя не касается.
— Зря.
— Ешь молча, — раздраженно уже произнесла Надя и не нашла ничего лучше, как свою вилку с наколотым на острие мясом поднести ко рту Архипова и протолкнуть между его губ. И только когда его глаза сверкнули в ответ обжигающим огнем, поняла, что натворила. Ох, Надя-Надя.
— И таблетки эти брось, ты знаешь, куда обратиться за успокоительным. Лучше всяких лекарств помогу, — заиграл бровями и посмотрел на кровать.
Надя снова покраснела, словно девочка в пубертате, и потянулась к бокалу с вином. Несмотря на излишнюю словоохотливость Архипова, за дамой ухаживать он умел.
— Черт, — поперхнулась она, вспомнив, который час. — Михаил Львович, побойтесь бога, почти пять утра, какой алкоголь? Не забывай, что у нас в восемь встреча рабочая.
— Не переживай, я перенес на час дня. Как раз пообедаем с ними в ресторане.
— И когда ты только всё успеваешь, — пробормотала Надя и расслабилась, стараясь не акцентировать внимание на кровати.
— Не мужчина, а находка, Надюш.
Гдальская промолчала, а сама насторожилась, впервые начиная думать, что все эти шуточки, которые всегда были свойственны Архипову, сейчас принимали совершенно иной оборот. А может Наде не показалось, и он всерьез?
— Твоей девушке очень повезло, Миш, так что тебе лучше поспать на полу, иначе она будет ревновать.
В груди Нади заворочались отголоски ревности, на которую она не имела права, но она списала это на привычку, что друг всегда рядом и никуда не денется. Раньше у него никогда не было серьезных отношений, сколько бы она не спрашивала, есть ли кто на горизонте, он всегда пожимал плечами и убеждал, что умрет бобылем.
— И не жалко тебе мой позвоночник, женщина?
— Поверь, больным позвоночником ты не отделаешься, если она узнает, что мы с тобой спали в одной кровати. Мне-то ладно, всё это уже неважно, брак и так трещит по швам, а ты впервые завел серьезные отношения.
— Мы расстались, так что давай проявим друг к другу солидарность и сладко поспим, окей?
Гдальская не успела даже кивнуть, как Архипов встал и потянулся, хрустя позвонками и вытягиваясь вверх.
— Мог бы и одеться для приличия, — буркнула, делая поспешный глоток стоявшей на столы бутилированной воды. Скрывала за псевдогневом чувство неловкости за реакцию своего организма на чужое обнаженное тело. И не просто тело, а мужское. Рельефное, гладкое, к которому так и тянуло прикоснуться пальчиками. Проверить, такой ли он твердый на ощупь, как на взгляд.
— Я привык спать голым, Надюш, люблю, чтобы тело дышало, знаешь ли. В общем, я в постель, а ты присоединяйся, как будешь готова.
На этой ноте Архипов снял полотенце и кинул его на тумбу, расправил кровать и как ни в чем не бывало скользнул под одеяло.
Совершенно голый!
Даже без трусов!
И нечего думать об этих накачанных ягодицах, Надя! Ты всё еще замужняя дама! Мысленно кричала у себе в голове Гдальская, а сама нет-нет бросала торопливые взгляды на Мишу, который прикрыл себя ниже бедер, оставив обнаженным торс, запрокинул одну руку за голову, подложив ее под затылок, отчего бицепсы стали еще рельефнее и соблазнительнее. Вторая же рука покоилась на животе, аккурат над пупком, привлекая внимание к жесткой поросли волос, уходившей прямо под простынку.
