приветливым, он насупливает брови, и мне хочется броситься обратно к Марку. Он единственный здесь из всех, от которого за километр не несет опасностью.
Приходится напомнить себе, что и помощи я от него никакой не дождусь, разве что сочувствие и обеспокоенность моей судьбой. Но это самое последнее, что я жду от мужчины, способного за деньги жениться на женщине, беременной от его брата.
Кем бы ни был неизвестный таксист, чего от него ждать, я пока не знаю. Зато не сомневаюсь, что если сяду в машину к Боссу, мои мама и папа вряд ли меня когда-нибудь увидят. Значит, будем тянуть время.
— Ну что вы, я не смею так вас обременять, — притворно вздыхаю, с преувеличенным вниманием заглядывая в телефон.
— Вы нас нисколько не обремените, — заверяет меня Босс, перегнувшись через Лысую Башку, который с каменным видом смотрит перед собой.
По лицу Хорька видно, что он едва сдерживается, чтобы не схватить меня за шиворот и не забросить в машину. Кто знает, на сколько бы еще хватило его терпения, но к счастью на дороге появляется автомобиль с логотипом местной службы такси.
Он тормозит прямо возле меня, стекло едет вниз, и я вижу за рулем незнакомого бородатого мужика в очках и в кепке.
— Такси заказывали? — он кивком головы указывает на место рядом с собой. А я разрываюсь между тем, кому отдать первенство в номинации «Маньяк года» — Боссу с компашкой или бородатому мужику.
В команде Босса их сразу четыре, а бородач один. Надо ли говорить, какой я делаю выбор?
— Всего хорошего, господа, — машу ручкой поджавшему губы Боссу и падаю на пассажирское сиденье рядом с таксистом.
Если бы Яннис с Менелаем увидели, к какому типу я села в машину, они бы потеряли сознание. А если бы его увидел мой папа, он бы его сразу убил. На всякий случай.
— Вы все правильно сделали, Карина, — слышу рядом негромкое. — Прошу меня простить за маскарад, не хочу, чтобы эти господа меня узнали.
Он заводит двигатель, и машина достаточно резво срывается с места. Отмечаю это по ходу дела, просто по привычке. Пока лавируем по поселку, мужчина молчит, заговаривает только когда выезжаем на трассу.
— Мое имя Нестор Колесников, это я связывался с Марком и помог ему тайно пересечь границу.
Теперь вспоминаю, как Марк говорил, что его вывезет бывший сотрудник безопасности деда. Но Марк много чего говорил…
— Откуда вы обо мне знаете? Громов рассказал? — спрашиваю, не спеша расслабляться. Марк не хотел, чтобы обо мне знали. Или это была очередная ложь?
— Нет, что вы, — качает головой Нестор. Если его действительно так зовут, — Марк о вас не сказал ни слова. Но он вам звонил, я отследил звонок… Простите, но когда я подобрал его на трассе, он не был похож на человека, который две недели прятался в горах. Я заподозрил, что Марк просто не хочет подставлять людей, которые ему помогли. А потом понял, что в деле замешана девушка.
— С чего вы это взяли? — спрашиваю с самым нейтральным видом, но не мне тягаться с безопасниками Бронского.
— Я очень долго работал в этой семье, чтобы не суметь различить влюбленность, Карина, — чуть более тепло отвечает Нестор. — Марк слишком явно был влюблен, и после его звонка вычислить вас оказалось делом пяти минут.
— Значит, они меня тоже вычислили? — холодею от одной мысли, но Нестор отрицательно качает головой.
— Нет, Каро, Марк звонил вам с телефона, который дал ему я. И о котором никто больше не знает. Но что будет дальше, опять же не знает никто, поэтому я считаю, что вам надо скрыться. Недолго, на время. Пусть все уляжется.
— Погодите, Нестор, — я поворачиваюсь к нему всем корпусом, — так вы знаете, почему Марк вдруг стал Мартином?
Он тоже на меня смотрит, а когда отводит взгляд, вздыхает.
— Значит, все-таки это Марк? Не Мартин?
— Это совершенно точно Марк, — говорю убежденно, и он выдает еще один вздох, очень глубокий.
— Я так и не научился их различать. Я допускал, что это действительно Мартин. Но если так, то… — он замолкает, и я подсказываю:
— То? То что?
— То значит, он согласился выдать себя за Мартина. По ряду причин.
— Эти причины известны, — с горечью говорю я. — Наследство его деда.
— Боюсь, вы правы, — соглашается Колесников. — Тем более вам следует исчезнуть, как и мне. Чем меньше людей будет знать, кто он на самом деле, тем спокойнее будет жить Громовым. Откройте вон тот отсек на торпеде.
Протягиваю руку к отсеку, щелкаю замком, и мне в руки выпадает конверт с авиабилетом.
— Вы ведь не покупали обратный билет, правда? — Нестор искоса наблюдает за моими действиями. Молча качаю головой. — Я узнал, что вы собираетесь сюда и забронировал на ваше имя билет.
— Вы очень предусмотрительны, — говорю с той же горечью. И добавляю: — И заботливы.
— Вы переоцениваете мои действия, Каро, — зеркалит тон Нестор. — Я должник Бронского. И если я чем-то могу помочь его внукам, я это сделаю. Но к сожалению мои возможности ограничены, поэтому я тоже улетаю.
Мы некоторое время молчим, затем я не выдерживаю.
— Зачем они это сделали? Зачем Марк согласился? Разве наследство не стало бы его в любом случае? Он остался единственный наследник.
Колесников жует губу, затем выдает задумчиво:
— В этой истории много белых пятен, много загадок. Но знаете, что я вам скажу, Каро? Не пытайтесь их разгадать. Лучше вообще не лезть в это дело. Слишком много стоит на кону, никто не даст вам копаться в нем безнаказанно. Моя вам совет, исчезните. Хотя бы на время.
Конечно, я с ним согласна. И все равно не перестаю думать о Марке, который стал Мартином, ни пока брожу по предполетной зоне аэропорта, ни пока сажусь в самолет.
Но когда самолет отрывается от земли и взмывает в небо, даю себе слово, что это в последний раз. Я не буду о нем думать. И не буду по нему плакать. А еще загадываю желание, чтобы у моих детей глаза были синими-синими. Как это небо, а не как глаза их отца.
Карина
Рослую мощную фигуру отца замечаю еще на выходе из зоны таможенного контроля. Он стоит прямо по центру зала прилета и напряженно вглядывается в прибывших, высматривая меня.
Замечает, и я даже отсюда вижу, как радостно вспыхивают его глаза. Он улыбается, машет руками, а у меня в горле встает ком. Ужасно жалко и его, и маму, и себя.
