против, — отвечаю, не сводя глаз с мальчишки. — Если только Женька за.
— Я за! — кричит сын и несется снова догонять дракона. — Я еще не освободил принцессу!
Они выскакивают из комнаты, а мы снова остаемся одни.
— Ему у тебя понравилось, — улыбаясь, Анна провожает взглядом расшалившегося ребенка. — Я совсем ненадолго. Потом я его заберу, и мы поедем домой.
Она берет свою сумку и быстро выходит из гостиной. Я остаюсь один, обессиленно опускаясь на диван, прислушиваюсь к звукам боя рыцаря и дракона в глубине дома.
Мое утро начинается с сообщения от сестры, которое, понимаю, ничего хорошего мне не сулит. Разблокировав телефон, читаю всего несколько слов “Жду тебя в торговом центре. Очень срочно”. Какого черта ей надо? Раздраженно встаю с кровати и иду в душ. Колеблюсь между желанием встретится с ней и желанием послать к черту. Когда выхожу из душа, приходит еще одно сообщение, в котором она просит не говорить о нашей встрече Герману.
— Господи, как мне надоели эти тайны мадридского двора, — бурчу я, натягивая футболку и джинсы. Мое первое желание берет верх. — Снова придется скрываться от соглядатаев Ядова.
Выхожу из комнаты и направляюсь в сторону входной двери. Когда берусь за дверную ручку, меня окликает один из охранников. Когда я уже выучу их имена?
— Яна Евгеньевна, вас проводить?
— Спасибо, не надо, — выдаю самую обворожительную улыбку, на которую только способна. — Я в торговый центр прошвырнусь. К обеду буду.
Сидя в такси, пытаюсь понять, шпионят за мной или нет. Убедившись, что за нами никто не едет, спокойно продолжаю путь, ожидая нового сообщения о месте встречи.
Торговый центр встречает шумом, создаваемым снующими туда-сюда людьми. Я начинаю переходить из магазина в магазин. Ну и зачем она меня сюда выдернула? Чувство голода дает о себе знать, когда я уже готова отправиться обратно, в дом Ядова. Отправляюсь в кафе со стойким желанием истребить как можно больше еды и выпить неограниченное количество кофе. Телефонный звонок раздается тогда, когда я сижу в ожидании заказа.
— Привет, подруга! — слышу веселый голос Руслана. — Ох и навела ты шороху своим репортажем. Не зря говорят, талант не пропьешь. Всем нос утерла.
— Руслан, — настроение падает до уровня городской канализации. — Не тарахти, голова болит.
— Янка, какая голова? — возмущается друг. — Я ей тут про звездный час толкую, а она про голову. Да тебя сейчас захотят получить все каналы нашего города и не только! Вот Артур взбесится.
— Мне плевать, — очень рада, что упоминание про Артура, не вызывает никаких эмоций. — Ладно, Русик, пока. Созвонимся.
Конец разговора совпадает с принесенным заказом, и я с наслаждением вгрызаюсь в сочный бургер, запивая колой в запотевшей бутылке. Этот завтрак напоминает времена моей журналистской деятельности, когда порой некогда было полноценно поесть и приходилось перебиваться вредным для здоровья фастфудом.
После завтрака достаю телефон, чтобы вызвать такси, когда он оповещает, что пришло новое сообщение. “Иди к туалетам”, гласит послание от Анны.
— При такой конспирации Штирлиц нервно курит в стороне, — усмехаюсь я, направляясь в указанном направлении.
Когда я уже нахожусь возле женской уборной, на лицо ложится какая-то тряпка с острым медицинским запахом, и я проваливаюсь в темноту.
Прихожу в себя в каком-то сыром и вонючем бункере, сидящая на стуле связанная. Нестерпимая вонь заполняет легкие, и я начинаю надрывно кашлять. Голова раскалывается, и каждое движение отзывается пронизывающей болью. Знакомясь со своим местоположением, медленно оглядываюсь то в одну, то в другую сторону. Меня окружают железные стены с выбитыми окнами, которые находятся под потолком на высоте не менее пяти метром. Вдалеке слышны звуки работающей техники, и во мне зарождается надежда, что где-то близко находятся люди, которые могут меня услышать.
— Люди! — кричу я, отчего голову пронзают иглы боли, но я не собираюсь останавливаться. — Помогите!
Кричу до тех пор, пока из горла не начинают вырываться только каркающие звуки, а голосовые связки — гореть огнем. Ко мне никто так и не пришел на помощь, а по переместившемуся солнцу, понимаю, что день уже клонится к вечеру.
Спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Я начинаю шевелить затекшими руками, пытаясь ослабить веревку, которая с каждым движением впивается в кожу еще сильнее. Врешь, не возьмешь. Я упрямая. Поэтому, когда последние лучи уходящего солнца пробегают по стальным стенам, я смогла освободить руки. Освобождение ног от стягивающих пут далось мне значительно быстрее. И вот я уже стою на своих двоих посередине этой железной громадины, а откуда-то со всех сторон слышатся шорохи и вздохи, или у меня на нервной почве разыгралось воображение.
Еще засветло я смогла разглядеть, в какой стороне находится выход, и вот теперь на негнущихся ногах направляюсь в том направлении. Постоянно спотыкаясь и падая в темноте, я, наконец-то добредаю до заветной двери, которая оказывается запертой.
— Ну, сестренка, только попадись мне, — меня накрывает злость и я начинаю с остервенением дергать за ручку. — Я тебя, суку, по стенке размажу. Тварь.
Внезапно понимаю, что дверь не поддается, но как-то подозрительно шевелятся ворота, в которых эта самая дверь находится. Я надавливаю плечом, и громадная махина со скрежетом начинает двигаться. Открыв их ровно настолько, чтобы протиснуться, я выскальзываю в прохладу ночи. Где-то вдалеке снова работает техника и видны отблески фар. А еще слышен вой бродячих собак, и чувствуется вонь, которая буквально впиталась в мои поры. Глядя на то, что возможно рассмотреть, понимаю, что нахожусь на городской свалке, про которую не раз снимала репортажи и все исключительно криминальные.
— Янка, пора выбираться, — я направляюсь в сторону огней, блуждая между мусорными терриконами.
— Мужики, — кричу я, дойдя до гудящего бульдозера. — Помогите до города добраться.
— Ты откуда тут взялась? — из кабины вылезает огромный мужик, рассматривая меня как какой-то редкостный экспонат. — На проститутку вроде непохожа.
— Да не проститутка я, — начинаю самозабвенно сочинять. — Бывший сюда завез и бросил, чтобы не мешала им с любовницей развлекаться. Говорит, что мое место именно здесь.
— И чего только в мире не делается, — сокрушенно машет головой мужик, потирая обвисшие усы. — Так как же я тебя в город отправлю? Машина только через два часа придет.
— Ничего, я подожду, — вздыхаю с облегчением. — Присесть у вас тут где-нибудь есть?
— Вон фонарь светится. Видишь? — бульдозерист кивает в куда-то в сторону. — Иди туда. Там бытовка. Скажи, что Петрович прислал.
— Спасибо, Петрович, — говорю я и направляюсь в указанное место.
Представляться и козырять именем Петровича оказалось не перед кем. Его напарники крепко спали, употребив горячительного, тара от
