и его хриплым рычанием и влажные хлопки покрытых испариной тел. Я раскачивалась в его ритме. Вверх и снова до упора на него. Так, чтоб максимально чувствовать его, а он ощущал меня.
Огненные змейки закручивались во мне, готовые в любой момент распрямиться и захватить все мое существо. Мужские пальцы впивались в мои ягодицы, до боли тянули за волосы и это лишь обостряло ощущения от неистовых толчков внутри.
В какой-то момент сгусток энергии внутри стал невыносимым, заставив вздрогнуть и закричать от оргазма.
— Да-а-а, моя девочка, — прохрипел Макс и вогнал в меня член так сильно, что я всхлипнула. Запульсировал во мне, наполняя своей спермой и удовольствием.
Вышел, лег на спину и уложил меня на себя. Мы оба задыхались, сердца колотились, как ненормальные. Щекой я чувствовала его жар и влажную от пота кожу. Полной грудью вдыхала тяжелый мужской запах, от которого кружилась голова. Наслаждалась тем, как горячие пальцы рассеянно блуждают по телу, обводя каждый изгиб.
Едва наши дыхания выровнялись, мужские пальцы скользнули мне между губок. Погладили чувствительные местечки. Бедром я почувствовала как снова твердеет член. Обхватила его рукой и сжала, а Макс с шипением протолкнул в меня пальцы.
— Обойдутся без меня, — хрипло прошептал, подминая меня под себя.
Одетая в черное толпа людей походила на стаю черных воронов, заполонивших усеянное надгробными камнями кладбище. Пришедших попрощаться, если вообще можно так обозначить цель присутствия подавляющего большинства людей здесь, было немного. Человек двадцать отсилы. Но с каждым по двое-трое охранников. Потому и получилась толпа.
Почти каждый из пришедших был мне знаком. И все они усиленно делали вид, что не удивлены видеть меня не со Славецким, а с Максом, которого до недавних пор даже не знали вовсе, ведь он все время оставался в тени, управляя делами по большей части через доверенных лиц. И Макс был прав, если на меня и смотрели, то мельком, торопливо отводя взгляд, словно боялись, что замечу и сочту оскорблением.
Возможно нельзя так считать, но хорошо, что родители Кира не дожили до этого дня. Именно из его родственников не было абсолютно никого. Но в какой-то момент мой взгляд выхватил стоящую вдалеке одинокую тонкую фигурку в черном. Принадлежала она молодой блондинке лет двадцати пяти с опухшими от слез глазами. Приблизилась девушка лишь тогда, когда закрытый гроб опустили в яму. Сотрясаясь от рыданий, она подцепила тонкими пальцами горсть земли и бросила в могилу. Так хотелось подойти и хоть как-то поддержать, но имела ли я на это право. Я, держащая за руку убийцу ее любимого? Очевидно, нет. Потому я лишь смотрела из-под солнцезащитных очков, как она, тоже надев очки, уходит, обхватив острые плечи бледными руками.
Макс походил на каменное изваяние, умеющее говорить таким же каменным тоном, лишенным даже намека на эмоции. Мелькнула мысль, что таким он, скорее всего, был большую часть времени со всеми ними. Холодным. Жестким. Немногословным. Давящим одним своим присутствием, что уж говорить о льдистом взгляде синих глаз и коротких, изредка бросаемых фразах. Было видно, что его боятся и ненавидят, что перед ним пресмыкаются. Все, кроме невысокого — едва ли выше меня — худощавого мужчины в черном костюме-тройке с иголочки, видневшимся под распахнутым пальто, и начищенных до блеска, несмотря на грязь, ботинках. У него была аккуратная укладка, чисто выбритый подбородок и черты лица какого-нибудь ученого или, может, дирижера оркестра. Но цепкий, пробирающий до костей взгляд, татуировка скорпиона на правой кисти и печатки на пальцах подсказывали, что его «профессия» далека от вышеописанных.
— Я не успел представиться, — бархатным голосом, от которого мороз по коже, проговорил он, присоединившись к нам на выходе из кладбища. — Семен Ларинцев.
— Свет-лана, — подавившись воздухом, ответила я.
Макс сжал мою руку. Не бойся, мол, это свои.
— Очень-очень приятно, — он протянул изящную руку и я вложила в нее свою.
Но вместо рукопожатия, мужчина поцеловал костяшки моих пальцев. Легко и деликатно, идеальным светским жестом.
— Жаль, случилось познакомиться при столь прискорбных обстоятельствах, — проговорил, отпуская мою руку. — Примите еще раз мои соболезнования. Это ужасно потерять одного из тех немногих, с кем плечом к плечу проделал свой путь с самого начала. Но такова жизнь. Уверен, тебя эта потеря сделает только сильнее.
— Несомненно. Спасибо, Семен, — сказал Макс все таким же каменным тоном.
Они обменялись рукопожатием и распрощались. А я пыталась понять, мог ли этот Семен или кто он там на самом деле, знать правду.
Поминки в клубе Макса очень быстро превратились в светское мероприятие, на котором каждый норовил завязать новые либо укрепить имеющиеся связи, либо сделать и то, и другое. Впрочем, нечто подобное происходило и в среде «обычных» людей, с той лишь разницей, что после речей во славу усопшего, они начинали обсуждать будничные вопросы.
— А наши все гадали, куда это ты пропала, — улучив момент, ко мне подошла Вика. — Ни сообщения, ни звоночка… Подруга!
— Ты, наверное, с ног сбилась, пытаясь меня найти, — не удержалась я от сарказма.
На лице девушки под слоем тонального крема проступили алые пятна. Она захлопала одновременно неестественно пухлыми губами и наращеными ресницами, сделавшись комичной. Жаль, мне было не до смеха.
— Извини, пожалуйста, что заставила переживать, дорогая. Но, как видишь со мной все в порядке… Было, — я глубоко вздохнула.
— Прими мои соболезнования, дорогая. Так жалко, такой молодой и богатый. Неужели не было никаких признаков, что он собирается…. Ну…
— Нет, — я отрицательно мотнула головой, — Ни я, ни Макс представить не могли. А ведь он Кира с детства знал. На уши все связи поднял, чтоб расследовать, но… К сожалению, так бывает. Человек внешне жизни радуется, а на деле…
— Ладно, давай не будем об этом, — Вика замахала наманикюренными руками, — Ты и Макс… Тот самый Макс, по которому ты убивалась на втором курсе, правильно? Я чуть не упала, когда узнала.
— Да. Мы с ним случайно столкнулись пару месяцев назад. Я-то думала, все перегорело давно, а оказалось — нет. А еще оказалось, что он тогда не к другой свалил, а в тюрьму сел и не хотел, чтоб я знала, представляешь?
Голубые глаза девушки округлились.
— Вот это да! Какой-то прямо сериал.
Я закивала. Эта часть биографии Макса не замалчивалась, более того, он, случалось, подчеркивал свое «раскаяние в содеянном» и регулярно перечислял гигантские суммы в фонд помощи наркозависимым. Ведь сидел именно за это — за торговлю наркотиками, как и его отец. Килограмовый пакет тогда просто подкинули в его машину…
