Субботнее утро выдается пасмурным, но теплым. Мы с Сашей решаем все же выбраться на улицу и прогуляться не спеша. Последние наши выходные перед поездкой в Москву. Алексей уже ждет нас, а я волнуюсь. Наверное, даже больше, чем Саша.
— Все хорошо? — целует он меня и хмурится. — Бледная ты какая-то.
— Хорошо, — улыбаюсь ему. — Просто немного нездоровится.
— Может, тогда останемся дома?
— Нет уж, — отрицательно качаю головой. — На воздухе мне сразу станет лучше.
— Уверена? — с сомнением спрашивает Саша.
— Конечно. Пойдем уже, — беру за ручки кресла и везу к выходу. — Нам еще в магазин надо.
— Мам, мы ушли, — кричит Саша, проезжая мимо кухни, где Ирина Борисовна готовит обед.
— Хорошо погулять, — отзывается та.
Выходим на улицу и сворачиваем к парку. Мы всегда там прогуливаемся, иногда доходим до набережной, но сегодня прохладно, и решаем пойти в кино. Эта затея добавляет сложностей, но все же преодолимых.
— Свет, а шарф твой где? — хмурится Саша, оглядываясь на меня.
Проверяю голову и шею — нету.
— Дома забыла, — покаянно закусываю губу. Даже сама не заметила, так торопилась выйти уже на свежий воздух.
— Очень плохо.
— Сейчас сбегаю, — целую его в щеку. — Хорошо хоть недалеко ушли.
— Где ты витаешь в последнее время? — возмущается Саша, а я не могу сдержать улыбку. Его ревность так умиляет.
— Готовлюсь к поездке.
— Давай быстрее, а то опоздаем, — ворчит он недовольно. — А я пока билеты куплю.
Бегу к дому. Всего метров двести, но успеваю запыхаться. Подъезд. Лифт Выхожу на нашем этаже и замираю. Дверь в квартиру приоткрыта, а я точно помню, как запирала ее. Это еще что за новости?
Осторожно приближаюсь, стараясь не шуметь и прислушиваюсь к происходящему в квартире. Там голоса. Женские. Но слов не разобрать. Ирина Борисовна с кем-то. Голос знакомый, но не помню, где слышала прежде. Может, соседка зашла? Потому и дверь не закрыли. Решительно берусь за ручку, но в последний момент отступаю. Чудовищная догадка пронзает меня вместе с фразой незнакомки.
— Я хочу поговорить о своем муже.
Это Кира. Жена Саши. Зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать.
— Надо же, ты вспомнила, что у тебя есть муж? — саркастически замечает Ирина Борисовна.
— Я и не забывала, — признается Кира. — Мне просто нужно было время, чтобы подумать.
— А я здесь при чем?
— Вы не поняли, я хочу вернуться к мужу и сохранить семью, помогите мне, — просит она.
Слушаю и не могу поверить своим ушам. Сердце набатом стучит в груди, а щеки пылают. Как такое возможно? Неужели Ирина Борисовна с ней заодно?
— Семью? — Голос Орловой звучит с язвительной усмешкой. — Не было у вас никакой семьи. В любом случае, я тебе не помощник.
— Почему? — удивляется Кира. — Мне всегда казалось, что мы понимаем друг друга.
— Ключевое слово «казалось», я думаю, тебе лучше уйти...
Отскакиваю в сторону и прижимаюсь к стене, боясь быть замеченной за подслушиванием. Надо бежать, все рассказать Саше, но не могу. Ноги не слушаются, словно приросли к полу.
— Ну уж нет! — кричит Кира. — Пусть он мне сам об этом скажет!
— Не скажет, его нет
— То есть как нет? А где он? — В голосе плохо скрываемое изумление.
— Гуляет, — холодно хмыкает Ирина Борисовна.
— Не может быть...
Шаги удаляются, и голоса звучат глуше. Решаюсь и вхожу в квартиру. Букет цветов лежит на пуфике, а женщины разговаривают в глубине квартиры. В нашей с Сашей комнате.
— Он что, живет не один? — долетают до меня ее слова.
— Как видишь. А теперь тебе все-таки пора, — предпринимает еще одну попытку выпроводить ее Ирина Борисовна.
— Неужели это та врачиха из Москвы?
— Хватит! — рявкает она, а я невольно вздрагиваю.
Нервно кусаю губы не зная, что предпринять. Надо же как-то вмешаться. Или не стоит?
— А то что? Вы сами говорили, что она не пара вашему сыну: слишком взрослая, слишком простая. Но стоило мне уехать, как подложили ее под своего сына, как какую-то...
Застываю и сжимаю кулаки до боли. Сердце болезненно бьется о ребра, а лицо пылает от стыда. Какая же она мерзкая. А ко мне приходила прям ангелочек.
— Пошла вон, — цедит сквозь зубы Ирина Борисовна.
Звонкий звук пощечины разрезает тишину, а я пячусь, пока не упираюсь в стену. Все заходит слишком далеко. Надо их остановить. Но я не могу. У меня просто нет сил. Сползаю по стене на корточки и прячу лицо в ладонях.
— А вы рассказали своему сыну, что это вы заставили ее бросить его?
Вздрагиваю, как от удара. Никто не должен этого знать. Особенно Саша.
— Откуда ты об этом знаешь? — сухо интересуется Ирина Борисовна.
— Какое это имеет значение? Слышала ваш разговор с мужем...
Входная дверь распахивается, и в квартиру въезжает Саша. Поднимаю на него глаза и отшатываюсь. Он разъярен.
— Мам? Это правда? — Его леденящий душу голос эхом прокатывается по квартире.
Слезы текут по моим щекам и остановить их невозможно. Это конец. Все.
— Счастливо оставаться. — Кира выходит из комнаты, проходит мимо Саши и останавливается напротив меня. — А ты не такая уж и святая, как оказалось.
— Да пошла ты, — поднимаюсь на ноги и вытираю предательские слезы.
— Ага, пошла.
Кира машет на прощание и выходит из квартиры.
Глава 38
Светлана
Стою бледная, как полотно, и с ужасом смотрю на Сашу. Внутри все похолодело и покрылось толстой коркой льда, лишь горячее сердце истерично колотится в груди. Случилось то, чего я боялась больше всего. Что теперь будет? Мамочки...
— Мам, я задал вопрос, — холодно повторяет Саша, а по моей спине бегут колючие мурашки. — То, что сказала Кира, правда?
Сокрушенно качаю головой. Все слишком очевидно, и уже ничего не изменить.
— Да, Саш, это правда, — спокойно отвечает Ирина Борисовна. — Прости меня, сын.
— Света? — с горечью произносит он и поворачивается ко мне.
Слезы текут по моим щекам, а сердце рвется на части. Пытаюсь предугадать реакцию Саши, но это невозможно. Его лицо непроницаемо. Мои губы дрожат, а зубы отбивают ритмичную дробь.
— Саш, выслушай меня, пожалуйста, —делаю шаг к нему, но он выставляет вперед руку, не давая приблизиться.
— Не сейчас.
Расталкивается и едет к двери.
— Саш, ты куда?
— Подышать.
— Я тебя не отпущу.
Преграждаю ему путь и пытаюсь остановить. Но вижу его решительный взгляд и понимаю, что у меня нет шансов. Отхожу в сторону. Саша проезжает мимо. Хлопает входная дверь, и наступает тишина. Звенящая. Убийственная. Давит на меня, словно многотонная плита, и не дает нормально дышать.
Прохожу в нашу комнату и останавливаюсь около окна. Саши не видно. Куда он поехал? Как назло, еще и дождь начался. Зачем? А если не вернется? Мысли, как стая коршунов, терзают меня и медленно убивают. Слезы нескончаемым потоком текут из глаз, а я не могу их остановить. Да уже и не пытаюсь.
Отчаяние накрывает меня с головой и хочется завыть волком, но я сдерживаюсь, чувствуя, что все еще не одна в комнате. Ирина Борисовна не торопится уходить. Стоит за спиной и молча наблюдает. Нравится видеть мои страдания? Сколько же в ней ненависти. Хочется накричать, прогнать, но я не могу. Язык не поворачивается. Ощущаю себя жалкой и никчемной.
— Саша меня не простит, — обреченно констатирую я, глядя вдаль.
Празднуй, танцуй на моих костях. Я проиграла.
— Простит, — неожиданно отвечает Ирина Борисовна и встает рядом со мной. — Он тебя любит, значит, простит.
В ее голосе нет привычного пренебрежения или презрения. Скорее уж, теплота и поддержка. Не верю своим ушам.
— Вы правда так думаете? — поворачиваюсь к ней, но она не смотрит на меня.
— Это я во всем виновата, надо было давно рассказать ему правду... — качает сокрушенно головой.
Она что, признает свою вину? Пораженно хлопаю ресницами. Вот это новость.
