– А-а-а…
– Моя умничка. Вот так… Моя девочка. Уф, мелкая пинается. Мы ей не повредили? – похолодел я.
– Нет. Она радуется за маму, – едва слышно прошептала Маша и отрубилась, перевернувшись на бок.
Глава 23
– Маш, Машенька… Давай, малыш, просыпайся.
Иван… Прислушалась к себе. Мне так хорошо было! Я в кои веки расслабилась. В теле поселилась легкость, будто… О, господи! Воспоминания обрушились на меня как июньский дождь. Как фонтан воды из той самой трубы.
– М-м-м? Который час? Я уснула? – Засуетилась, чтобы скрыть неловкость. И только подскочив, поняла, что до сих пор голая. В ужасе прижала к груди одеяло. Нет, Иван говорил, конечно, что я красивая, но, думаю, он просто меня подбадривал, и верить этому совершенно не стоило.
– Уснула. Уже девятый. А нам еще вещи собирать. Так что поторопись.
– В кухне, что ли? Да я сама все сделаю, Вань. Правда. Вот с утра и начну. У меня как раз только в одиннадцать первый урок. Успею.
– А как ты собираешься жить без воды? Сантехник, я узнал, приедет только завтра.
Сердце сладко заныло. Потому что это был отличный повод согласиться поехать с ним.
– Ну не знаю.
– Слушай, пожалей меня, а? Я ведь переживать буду, как ты тут, что? Дом наверняка аварийный, раз такая фигня случается.
– Ты перегибаешь, – возмутилась я. – Просто трубу прорвало.
– Вот именно. А что прорвет следующим? И как ты будешь с этим справляться, если меня рядом не окажется? А если потолок на голову рухнет? Или газ рванет? В этих муравейниках чего только не случается. Все, Маш, давай. Не спорь.
– Как-то это неправильно.
– Почему? Что тебя волнует? Если ты беспокоишься за свою девичью честь…
– Ты серьезно? – пролепетала я, страшно покраснев. Издевался он, что ли? Ну какая, блин, честь? После всего. После того, как я буквально час назад сама на него набросилась, хотя обещала, что этого больше в жизни не повторится!
– Обещаю, что не буду приставать. А вот ты, если надо, Маш, пожалуйста. Сколько хочешь. Только скажи, когда захочется. Это ж такое дело…
– Перестань, – прошептала я, прижимая к щекам ладони. Звучало так, будто я озабоченная какая-то. А он – благородный рыцарь!
– Просто хочется, чтобы ты поняла – как раньше не будет, Маш, слышишь? Конечно, ясно, почему ты мне не веришь. Я себя как скотина вел. Теперь-то я это понимаю, что изначально все сделал неправильно. Что ты заслуживаешь совсем другого. А тогда так крышу от тебя рвало, что…
А теперь не рвет? Ну точно. Дело в этом. Еще «красивая» говорит. Ага! Ври кому-нибудь другому… Хотя если вспомнить, что он был ко мне неравнодушен еще при жизни Игоря, можно предположить, что чувства Ивана ко мне были настоящими. Что его манила именно я, а не грех. И тогда у нас, наверное, что-то могло выйти? Эта робкая мысль занимала меня все чаще.
– Ладно. Сейчас соберу вещи на пару дней.
– Да бери больше. Маш, там сейчас сирень начинает цвести. Яблони. Красота. К тому же за тобой присмотр будет. Ведь шесть месяцев уже. Дальше будет тяжелее. Изведусь.
Покровский зашел со спины и положил руки мне на животик. Ладони у него были большие, рабочие… Одна запросто могла накрыть небольшой холмик, обе же накрывали даже бока. Маленькая трепыхнулась.
– Вот тут, Вань…
– Тщ-щ-щ. Я слышу.
Постояли еще, растягивая этот момент. Я чуть повернула голову. Покровский коснулся моего лба виском. Показалось, что в его глазах черных мелькнули слезы.
– Черт, старею. Вон, каким стал сентиментальным, – криво улыбнулся.
– Я тоже сейчас частенько плачу от счастья, – сглотнув собравшийся в горле ком, заставила себя от него отлепиться. Потому как, если мы планировали попасть в деревню до ночи, нужно было поторапливаться.
В большую дорожную сумку полетело белье.
– А ты никогда не хотел еще детей? Ну, после Игоря…
– Скорее я об этом не задумывался. Игорь у меня был слишком ранним. Поэтому когда он подрос, нам с Мариной хотелось пожить для себя. А потом ее не стало, ну и как-то этот вопрос отпал.
– Почему? Ты же молодой был. И женщины у тебя не переводились.
Тут я осеклась. Потому что уж слишком ревниво это прозвучало. Наклонилась, яростно дернув молнию.
– И меня это вполне устраивало. Круто же. Бери любую.
– А сейчас? Как у тебя с этим? Мне надо о чем-то знать?
– Например?
– У тебя кто-то есть? – Я со слезами на глазах осмотрелась, ничего ли не забыла? Вздохнула. Сжала кулаки, страшно на себя досадуя. И не дав ему и слова вставить, закончила: – Впрочем, меня это не касается!
– Ну да, – хмыкнул Покровский, но развивать тему не стал. А мне, блин, хотелось его послушать. Просто что-то внутри, может, гордость, хотя, казалось бы, откуда бы ей взяться, не позволила и дальше его пытать. Но скорее – страх. Узнать, что он с кем-то встречается, когда я такой возможности не имею. Такой вот идиотский парадокс. Когда у меня был Пашка, смириться с его бабами было легче. Я вообще старалась о них не думать. Да только вряд ли такая тактика возможна, если мы станем жить вместе. К тому же у меня обострен нюх. И если он придет от другой, я это непременно учую. И меня просто стошнит!
В итоге я так накрутила себя подобными мыслями, что чуть снова не разревелась.
– Маш…
– М-м-м?
– У меня не было никого. С тех пор как мы вместе. Никого, слышишь? Ты все. Неужели не поняла еще? Да в жизни я не стал бы к тебе лезть, если бы мог со своей к тебе тягой справиться.
– Да ты просто ничего не соображал, – фыркнула я сквозь слезы.
– Когда?
– В наш первый раз.
– Алкоголь раскрепостил, это правда. Но лишь потому, что я в последнее время только об этом и мечтал.
– Мечтал меня выебать?
Покровский сжал сильней на руле пальцы и, не отрывая затылка от подголовника, повернулся ко мне.
– Быть с тобой мечтал. Ну и выебать, конечно, грязный твой рот, – растянул губы в кривой ухмылке.
Я прикрыла глаза. Тело вновь наливалось жаром.
– В деревне сплетен, наверное… – шепнула я.
– Ага. Ставки делают на то, чем это все закончится.
– Давай пока не будем торопиться. Давай посмотрим, как будет. Вдруг это окажется совсем не так, как ты себе представлял?
– Например? – выгнул бровь Иван.
– Ну… Из наших отношений ушла пикантность ситуации. А она, согласись, заводила.
– Маш… Черт, ты ведь так ни хрена и не поняла, да? Ну… – Иван задумчиво потер бровь большим пальцем. – Это моя вина. Твое недоверие вполне объяснимо. Я тебе, наверное, старым извращенцем кажусь?
– Ну какой ты старый?
– То есть, по поводу извращенца возражений у тебя нет?
Я вспыхнула. Малышка в животе завозилась. Я осторожно погладила вибрирующее местечко. Утешая кроху – тише, тише…
– Мне все нравилось, – прошептала я. – Кроме тех моментов, когда ты уходил, сгорая со стыда. Унизительно было это. А не то, что мы вытворяли… и как.
Мы уже съехали с трассы на ведущую в деревню дорогу, но теперь Иван свернул и с нее. Медленно съехал на обочину. Остановился.
– Вот прям все? – тихо уточнил он, разгоняя мое сердце до запредельной скорости.
– Да. – Прежде чем ответить, мне пришлось смочить пересохшие губы языком.
– Это меньшее из того, что я хотел.
– А чего ты не сделал?
– Я не сделал тебя своей. Не забрал, хотя понимал, что Игорь тебя не стоит. Да просто не мог он оценить тебя по достоинству.
– Может быть, потому что у меня их и нет? Достоинств…
– Глупость. Я не знаю, Маш, каким хреном я думал. И куда меня несло. Просто смотрел, как ты к нему относишься, как заботишься, бережешь… Сколько тепла в тебе нерастраченного и совершенно ему не нужного, что меня пробивало. И хотелось, чтобы в моей жизни…
– Что?
– Рядом был такой человек. Знала бы ты, сколько раз я про себя повторял – вот если бы не Игорь… Получается, я сам на него беду и накликал. Как, думаешь, мне с этой мыслью живется?
– Ой, дура-а-ак. Ты же не желал ему смерти!
