любимое.
– Благодарить меня будешь, когда на ноги встанешь, а пока что пей чай и ложись отдыхать.
Я послушно опустошала чашку, закусывая печеньем. Несмотря на некоторую суховатость, угощение все равно казалось мне сейчас самым вкусным и желанным. Сердцу стало тепло, будто в нем загорелся огонек надежды.
– Молодец, выпила, а теперь укладывайся, – дал приказ Генрих, будто настоящий лекарь пациентке. Своей рукой он заботливо подоткнул плед, чтобы нигде не поддувало, а потом опять погладил мою голову. Улыбнувшись парню в ответ, я закрыла глаза и погрузилась в целебный сон.
Теперь глаза мои открылись по привычке на рассвете. Приподнявшись на диване и не застав рядом хозяина дома, я тихонько выбралась из закутка пледа и встала на ноги. Голова еще кружилась, но потихоньку мне удалось отыскать часы. Сверившись с временем, я с горечью осознала, что надо идти на работу, иначе Аделаида меня уволит. Только вот в зеркале неподалеку мне предстало не самое приятное на вид отражение: намоченные дождем волосы слиплись в мочалку, кожа моя была бледна, будто меня окунули в бочку с мукой, да и незнакомое, слегка влажное от пота, платье, надетое на тело, было мне немного велико. По крайней мере, плечо мое частично выглядывало из разреза для головы, а рукава свисали ниже запястья.
Да уж, не нужно даже обладать особым даром, чтобы сейчас видеть всю мою ничтожность…
Неподалеку я отыскала и корзину, доверху наполненную моей промокшей одеждой. На дне еще лежали штаны Генриха и его рубашка – похоже, выручая меня, мужчина тоже промок до нитки, из-за чего на душе стало еще больше стыдно.
Я потянулась к корзине, чтобы взять ее в руки, но неожиданно в проходе возник сам хозяин дома.
– Эрика? Что ты здесь делаешь? Ты же больна, тебе лучше быть в кровати.
– Прости, я просто искала, что надеть. Мне нужно на работу.
Генрих подкрался сзади, обнял меня и помог подняться.
– Глупенькая, кто же больным на работу ходит? Тебе сейчас важен покой и отдых в тепле.
– Я сама виновата, что простыла, мне и отдуваться, – буркнула я, противно шмыгнув носом. – Ты не должен помогать мне.
– Однако именно это я и делаю, – усмехнулся Генрих. – Так меня учили поступать с друзьями и важными сердцу людьми.
Его рука мягким движением скользнула по моей левой щеке и спрятала мне за ухо светлые локоны. Вспомнив об уродливых шрамах, я отстранилась и растерянно отвела взгляд.
– Если я не пойду на работу, то меня уволят.
– Пусть только попробует! – возразил Генрих. – Я тогда лично пойду и расскажу все твоей начальнице. Это ведь она тебя довела, да? Вот пусть и отдувается за свои выходки.
– Она тут ни при чем, – ответила я, отрицательно мотнув головой. – Я сама виновата, что приехала в город, не имея банально крыши над головой.
– Будь у неё сердце вместо камня, то она бы не поленилась хотя бы выразить свое сожаление или подсобить с поисками, – фыркнул друг, злобно скрестив руки на груди. – Только посмотри, до чего она тебя довела… Так что я с этой женщиной сам поговорю, а тебе лучше отдохнуть.
– Если ты считаешь, что так нужно… – неловко промямлила я, но Генрих не дал мне договорить.
– Поверь мне, еще как нужно! – его рука скользнула по моим еще лохматым после дождя волосам. – Так что отдыхай, ни о чем не волнуйся, угощайся всем, что на глаза попадется. Я быстро вернусь и займусь твоим лечением.
Я не нашлась, как возразить. Стало понятно, что Генрих так просто не отступится от своего решения, и это навеивало мне двоякие чувства. С одной стороны, я радовалась, что у меня появился такой добрый и надежный друг, а с другой – мне так не хотелось досаждать ему своей беспомощностью.
Пока хозяин дома собирался, я копошилась в корзине с бельем в надежде отыскать хотя бы сухой наряд.
– Что ты делаешь? – усмехнулся Генрих, с улыбкой наблюдая за моим процессом поиска одежды.
– Ищу, во что переодеться, заодно присматриваюсь, какие вещи с чем постирать, – ответила я, пожав плечами.
– Ой, точно, больных же переодевают, чтобы мокрое после жара не носили, – Генрих задумчиво почесал подбородок, а потом подхватил корзину с бельем и направился к выходу.
– Подожди, ты куда? – попыталась окликнуть я его, остановившись на пороге.
– Сейчас увидишь, – друг лукаво улыбнулся и направился в сторону соседнего дворика. Спустя минуту на его стук выглянула пожилая женщина.
– Ой, Генрих, ты ко мне еще и сегодня зайти решил? – незнакомка смущенно улыбнулась в несколько отсутствующих зубов.
– Доброе утро, фрау Зельда. Неловко вас, конечно, еще раз просить об одолжении, но может вы поможете мне со стиркой?
Старушка с удивлением взглянула на заполненную корзину.
– Ты когда ж столько стаскать успел? – на глаза пожилой женщины попался рукав моей одежды. – Это что? Женское платье? Я что-то о тебе не знаю?
Генрих с улыбкой перевел взгляд в мою сторону.
– Это Эрика, моя подруга. Она вчера попала под проливной дождь и прихворала немного, а ее одежда промокла, вот я и подумал…
Женщина также посмотрела на меня и расплылась в приветливой улыбке. Почему-то мне сразу вспомнилась Имма, хоть именно с этой женщиной я не знакома.
– Ой, Генрих, я так рада за тебя! Ты ж мне как внук, так что я с радостью помогу тебе и твоей красавице, – пошире открыв дверь, Зельда жестом попросила Генриха войти. – Давай, заноси сюда!
Друг послушно ступил за порог, поставил корзину и вышел обратно.
– А еще могу я вас попросить…
– Что именно? – женщина выжидающе подняла седую бровь.
– У вас не найдется еще одного платья? У Эрики ночью был жар и…
Старушка приложила указательный палец к своим губам и зашипела:
– Т-с-с, я тебя поняла. Иди пока по своим делам, сейчас принесу.
Кивнув соседке, Генрих вновь вернулся обратно и коснулся моего плеча.
– Зельда принесет тебе платье. Как переоденешься, можешь заниматься чем угодно, только не утруждай себя. Я скоро вернусь. Не скучай.
Мои губы согнулись в чуть заметной улыбке.
– Спасибо, Генрих.
Снова он ласковым движением спрятал мне за ухо локон.
– Не благодари. Ну всё, я пошел.
Растерянным взглядом я провожала друга в путь, не проронив ни слова. Сердце в груди гулко билось, и удары его отдавались эхом в голове. Я точно не сплю? Ко мне и вправду относятся с теплом и заботой? Но почему? Разве я заслужила подобное?
Из раздумий меня вывел дружелюбный голосок старушки.
– Вот, держи, когда болеешь почаще в чистое переодеваться надо, – женщина протянула мне
